Девица Фальк больше ни разу не позвала Киску на молитву.
Ты теперь тоже начнешь губы красить? зло спросила сестра Фальк.
Нет, спокойно ответила Ксения.
Девица Фальк была надменной, но Ксения понимала, что эта холодная надменность скрывает боль и неуверенность. Увы, Ксения не могла ничем помочь человеку, который по-своему желал ей добра.
Учись. Не теряй времени, советовала Эрна Гольдинг и вырезала из газеты статью, где в числе других ударников была названа и Ксения Белобородова.
Однажды в воскресенье утром к ним пришел старший брат Киски Николай. С тех пор как девушка ушла из дому, она не видела его ни разу. Парень был коренастый, широкоплечий, рыжий и сильный, как отец. Николай не поздоровался, он вытянул из-за стола стул, сел на него верхом и оперся подбородком о высокую круглую спинку.
Как живешь? Коммунисткой стала? Купили тебя?
Он отшвырнул стул в сторону, подскочил к сестре с горящими злобой дикими глазами и тяжело ударил Киску по лицу.
Не забывай, что ты княжна!
Миша заплакал и бросился защищать сестру.
Этот ублюдок еще жив? удивился Николай и небрежно оттолкнул мальчишку. Ребенок упал и захлебнулся громким криком.
Николай избивал сестру грубо и слепо до тех пор, пока она не упала вся в крови.
Пожалуешься, убью! уходя, пригрозил Николай.
Ксения потрогала свое лицо, поднялась и стала успокаивать испуганного ребенка. Потом смыла с пола кровь.
Боже мой, что случилось? закричала матушка Гольдинг: она ходила на могилу мужа.
Ксения бросила на Мишу предостерегающий взгляд.
Пьяница ко мне пристал.
Позвала бы людей на помощь!
Улица была пустая, я звала.
От Таисии Ксения знала, что ее средний брат, Анатолий, до июньского переворота пел в кабаре французские шансонетки и русские романсы, но чем занимался Николай об этом даже мать не имела понятия.
Теперь Ксения боялась оставаться одна дома. Но Николай больше не приходил.
Он пришел через год.
Ксения упаковывала вещи, больница эвакуировалась. Это было в начале войны. Матушка Гольдинг ходила со своим заводом строить оборонительные сооружения, а Миша сражался во дворе с мальчишками.
Кошка лениво лежала на крыльце, и птицы в поисках воды прыгали вокруг ссохшейся лохани. Ни одной тучи, жара и пыль.
Матушка Гольдинг грустно обняла Ксению и мальчика.
Мои дети!
Она еще нужна была здесь.
Я тоже поеду, но не сейчас.
Мама! сказала Ксения, целуя ее руки и лицо. Не хватало слов. «Ты! Ты лучше всех! Я буду любить тебя вечно. Я не забуду!» это хотела она сказать.
Настоящим матерям не нужны слова. Ксения стояла на крыльце, посылая рукой прощальный привет матушке Гольдинг, которая рано утром уходила на оборонительные работы. Дойдя до угла, пожилая женщина отослала домой Мишу, который провожал ее, обернулась и напомнила:
Ключ положите под коврик.
Ксения кивнула сквозь слезы и стала торопливо упаковываться. Она укладывала в чемоданы белье, летние платья, одежду брата; зимнее пальто и теплые шерстяные вещи отложила. Зачем тащить их с собой в такую жару!
Когда Николай вошел в комнату, Киска подумала: «Теперь убьет!» и бросилась ему навстречу. Но Николай пришел не со злыми намерениями.
Уезжаешь?
Ксения не отвечала.
Ты все еще сердишься? Свои побьют, свои помирятся.
Ксения настороженно ждала.
Уезжаешь?
Уезжаю.
Правильно! Война не женское дело. У тебя деньги есть? А то дам.
Ксения следила за братом исподлобья, не доверяя ни единому слову, но Николай положил на стол толстую пачку денег.
Не надо, коротко отказалась Ксения.
Не кривляйся.
Ты стал таким щедрым? насмешливо спросила девушка, повернулась к нему спиной и продолжала упаковываться.
Я помогу, пообещал Николай и попробовал тяжесть чемодана.
Оставь. За мной придет машина.
Ну хорошо. Я уйду, сказал Николай, продолжая стоять. Думал, что война что, может, это наше последнее свидание Он все еще медлил. Не поминай меня лихом.
Ксения подошла к нему и в знак примирения протянула руку.
Возьми свои деньги.
Но Николай не брал и не уходил.
Ты должна передать приветы.
Некогда мне искать неизвестно кого, отказывалась Ксения.
И не надо, они сами тебя найдут.
А я? Что за роль у меня? спросила Ксения.
Передай приветы от князя Александра Белобородова и скажи: «Он не спал. Хирурги действуют успешно, главный врач выезжает в Ленинград». Все. Запомни, произнес Николай угрожающе и нажал на дверную ручку. Киске было противно. Но тут в комнату вбежал Миша:
Машина пришла! Машина пришла!
Ксения вынесла чемоданы в коридор и остановилась в дверях.
Миша, скажи своему дому прощай. Скажи: прощай, дорогой дом.
Прощай! Миша помахал рукой.
Ксения закрыла дверь. Потом она нагнулась и положила ключ под коврик для ног
Потрясенная Тильде держала руку девушки.
А где же Миша? спросила Кристина.
Он заболел тифом. Нас сняли с эшелона. По дороге в больницу он умер у меня на руках.
Успокойся, просила Кристина.
Мне самой пришлось копать ему могилку. Положили прямо в яму. Гроба не было.
Кристина закрыла лицо руками.
Я слабая, сказала Ксения. Боюсь, что откроется мое происхождение.
Не бойся. От нас никто ничего не узнает, поклялась Тильде, но Ксения яростно затрясла головой.
Я хочу жить как все люди! Разве можно строить что-нибудь настоящее на обмане?
И ты все это скрывала от людей? спросила Тильде.
Девушка кивнула.
Я хотела окончательно отказаться от своего прошлого. «Никто меня здесь не знает, я могу быть сиротой, кем угодно».
Но ты и есть сирота.
Кто в это поверит, если узнают о моем происхождении!
Люди добрые, они поймут, сказала Тильде.
Ксения встала.
Не уходи еще, попросила Тильде.
Я должна сделать Популусу парафиновый компресс. Днем ни у кого из нас нет времени.
Он очень изменился, вздохнула Тильде.
Он болен.
Кристина обняла Ксению.
Ты видишь, сказала Тильде, я не знаю, что тебе посоветовать. Желаю тебе счастья. Ты заслужила это больше, чем кто-нибудь другой.
Тильде и Кристина долго лежали без сна.
Мама, я так расстроилась сказала Кристина.
Да, ответила Тильде, ничего, все кончится хорошо.
Кристина услышала за стенкой тихие шаги, скрип половиц и кровати. Это вернулся домой Лутсар. Он ходил по комнате в одних носках. Кристина слышала, но в душе у нее было пусто.
«Я плохая, я ничто! Но я хочу стать хорошей», мучительно думала Кристина.
6
Так в вашей деревне живет эта клетчатая художница? спрашивали прибывшие на базар колхозники. Перед домом Бетти Барбы останавливались сани из дальних сел, у ее порога стряхивали снег с валенок пешеходы. Входили в комнату, развязывали платки, доставали карточку мужа или сына и просили нарисовать с нее портрет большой и более похожий. В основном это были семейные фотографии со следами времени и мух; глядя на давно потускневшие фото, Бетти Барба воссоздавала дорогие лица.
Однажды из далекой деревни пришла бабка, у которой не было фотографии сына. Бетти Барба трясла головой, держа в зубах толстую самокрутку, коричневую, как сигара. Бабка упорно продолжала сидеть и не собиралась уходить, с ее неподвижного лица падали на руки тихие слезинки. Барба боялась слез, как мужчина, она терялась, чувствовала себя виновной.
Художница села рядом со старушкой и пыталась объяснить ей, почему она не может выполнить ее просьбу.
Но ведь я могу рассказать, какой он был, оправдывалась та.
Ну говори! вздохнула Барба, беря карандаш и бумагу.
Над этим портретом художница работала долго. Она делала его с любовью, больше для себя. Только в следующий базарный день отдала она матери рисунок.
Похож?
Женщина вытерла уголком платка глаза и кивнула:
Он!
Это был хорошенький, озорной лейтенант с челкой до бровей и медалью на груди.
Он! подтвердила старушка. Только
Что «только»? спросила Барба.