— Нет, Дженни, он просто журналист, — закончил Рон, входя вслед за другом в комнату.
Устроившись в любимом кресле-качалке и предложив Смиту пуфик, инспектор произнес:
— Сначала ты выслушаешь меня. Мне необходимо на слух проверить свои рассуждения. А потом расскажешь историю, которая привела тебя сюда.
— Речь о Шеффилде?
— Да… Должен сказать тебе, странная история. Не так часто грабят на улицах нашего города полковников разведслужбы. И логика подсказывает, что если уж это произошло, то наверняка ограблению предшествовала серьезная подготовка. На удачу такого профессионала не возьмешь. Но просто ли это ограбление? Что меня в первую очередь озадачивает? Полковник был убит в затылок выстрелом из револьвера. Но соседи утверждают, что выстрелов не слышали. Значит, стреляли с глушителем. А обычно при ограблениях не церемонятся, если их совершают не в доме. И второе: в карманах у Шеффилда не осталось ни цента. Не побрезговали даже часами и дешевым браслетом. Но золотой, массивный перстень, легко снимаемый с пальца, не тронут. Его не взяли! Потрясающая небрежность для профессионалов. А ведь часы снимали с той же руки. Значит, перстень оставлен специально! Это предупреждение. Тому, кто будет вести следствие. Ни шагу дальше! Убийство носит персонифицированный характер!.. Шеффилда просто убрали. Причем не из любви к искусству. Его ликвидировали, как ликвидируют ненужных свидетелей. Чтобы замкнуть цепочку. Да… Тут явно попахивает не только уголовщиной.
— И ты поэтому заперся в квартире, никуда не выходишь и не читаешь газет?
— Не совсем так, Смит. За прессой я слежу. Встречаю в газетах и фотографии нашего героя.
— Я не слишком заставила вас ждать? — раздался в этот момент голос Дженни. Она стояла в комнате, держа на подносе три тарелки поджаренного с яйцами бекона. Рядом стояли банки пива.
— Простите, господин инспектор, — обратилась к хозяину квартиры девушка, я немного похозяйничала у вас на кухне. Вы не будете на меня сердиться?
— Сердиться?! — не дал вставить слово другу Смит. — Да Рон взбешен. Вы уничтожили его годовые запасы. Он собирался удариться в спячку до второго пришествия. И теперь ему нечего будет сосать зимними вечерами — где медвежья лапа? — и, главное, пить!
— Вы любите выпить, инспектор?
— Не больше, чем все, Дженни. Вообще-то не обращайте на Смита внимания. Он злостный завистник.
Рон принял из рук Дженни поднос, предложил расположиться в кресле и, обойдя с угощением гостей, занял место на подоконнике. Затем обратился к девушке:
— Дженни, я надеялся услышать какие-нибудь подробности о вашем деле от Смита, но он болтает о чем угодно, только не о том, что привело вас сюда. Если это удобно, расскажите сами. Я достаточно взрослый человек, чтобы понять: так просто девушки не приезжают к незнакомым мужчинам.
— Вы не так уж мне незнакомы, — отпарировала Дженни.
— Вот как? — инспектор заинтересованно посмотрел на нее. — Мы с вами уже встречались?
— Вы бывали вместе с другом в нашем баре. Два раза. И я обратила на вас внимание. Во второй ваш приход я слышала, как, подойдя к бармену, вы сказали ему: «Закажите телефонный разговор. На мое имя — инспектора Джексона». А потом назвали номер телефона в каком-то городе и показали столик, за которым сидели.
— Вы наблюдательны, Дженни, — девушка все больше нравилась Рону. — А я слепец!
— Это ты правильно заметил, — подтвердил Смит. — Кстати, я тоже хочу немного выговориться… Сегодня, когда я приканчивал шестую кружку, ко мне подходит эта милая малютка и спрашивает: «Можно с вами посоветоваться, мистер…?» «Бартон, — отвечаю я. — А почему бы нет? Я разве когда-нибудь отказывал красавицам?» Тут она садится за столик и рассказывает мне удивительную историю.