Газета Derby Evening Telegraph писала 6 ноября 1942 года о том, как Людмила Павличенко проинспектировала Отряд местной обороны [Home Guard] в Лондоне: «Одетая в форму снайпера Красной армии, лейтенант Людмила Павличенко сегодня выпрыгнула из машины перед Министерством информации. Она без предисловий проинспектировала выстроенный в ее честь Отряд местной обороны министерства Промаршировала вдоль строя в своих высоких русских сапогах, то и дело останавливаясь, чтобы схватить чью-то винтовку, оттянуть затвор и заглянуть в ствол. Когда фотокорреспонденты попросили ее прицелиться, она быстро развернулась в их сторону, прицелившись в ведущего фотографа».
Случалось им, конечно, выступать перед более консервативными и даже враждебно настроенными аудиториямикак, например, в студенческом городке Питтсбургского университета. Но там, где аудитория была рабочая, советских делегатов, особенно девушку, просто носили на руках.
«Девушка-снайпер получает три подарка от британцев», писала «Нью-Йорк таймс» 23 ноября, рассказывая об очередном восторженном приеме, оказанном героине двухтысячной женской аудиторией. Девушка с военного завода подарила героине револьвер, чтобы та била врага. Студентка из Оксфордакниги по истории, которые пригодятся Павличенко в послевоенной учебе, а домохозяйкасеребряный чайник как символ мирной жизни. Во время этой встречи собрали свыше 350 фунтов стерлингов на медикаменты и перевязочный материал для России. Воспитанники из дома детей-инвалидов, не имея денег, пожертвовали свою коллекцию редких бабочек.
Безусловно, многие все же сомневались, не аморально ли восхищаться снайпером, пусть даже этот снайпермолодая и необыкновенно смелая женщина. Но вот в чем в чем, а в правдивости ее историй сомнений не возникало. Такой был момент, что ни в СССР, ни на Западе никто не задавал вопросов. А теперь они напрашиваются сами собой, подсказанные простой логикой и той информацией, которая есть у нас сегодня.
В октябрьском номере за 1942 год канадский молодежный журнал New Advance опубликовал статью Джесси Стори, делегата студенческой ассамблеи. Рассказывая читателям о советской делегации, Стори писал: «Какая выдающаяся женщиналейтенант Красной армии Л. Павличенко! Я открыл для себя интересный факт, помогающий глубже понять ее антифашистский характер, за завтраком в Белом доме, где госпожа Рузвельт принимала канадскую делегацию. Мы находились в гостиной, непринужденно беседуя с госпожой Рузвельт, когда она вдруг сказала, что накануне принимала здесь же советскую делегацию. Один из вопросов Людмиле, который задала ей миссис Рузвельт, был: «Как ей, женщине, удавалось стрелять в немцев, видя их лица в момент прицеливания? Американским женщинам трудно понять это!» Лейтенант Павличенко коротко ответила: «Я видела собственными глазами, как погибли мой муж и мой ребенок Янаходилась рядом»
История цитируется здесь по воспоминаниям Пчелинцева. Знал ли Пчелинцев, что это неправда? Рассказ Павличенко другому западному корреспонденту, уже после войны, о том, что у нее недавно родился сын, тоже далек от истины. Сыну Павличенко Ростиславу в 1946 году было уже 14 лет. Людмила родила мальчика в шестнадцать лет, брак со студентом Алексеем Павличенко, который был старше ее, сразу же распался. Из-за этой истории семье пришлось переехать из городка Белая Церковь, где все были на виду, в Киев. Растила мальчика бабушка, позволив Людмиле работать, учиться и воевать. Биографы Павличенко никогда и нигде не упоминают о Ростиславе Алексеевиче Павличенко, прожившем жизнь в тени знаменитой матери; он не вписывается в стройную биографию девушки-снайпера. И даже в путеводителе по Новодевичьему кладбищу, где Ростислав Павличенко похоронен рядом с матерью, не указано, кем он ей приходился.
Русские суеверны. Они считают: соврал, что болен, непременно заболеешь. А уж на тему смерти никому и в голову не придет выдумывать. Американский журналист мог допустить неточность, или Пчелинцев неправильно понял его. Но большие сомнения вызывают и многие другие заявления и истории Людмилы Павличенко.
Как быть с рассказом о трехсотом немце, которого она сама себе подарила на день рождения? День рождения у Людмилы Павличенко 12 июля; Севастополь был захвачен немцами еще в конце июня, а 3 июля об этом оповестила сводка Информбюро. Согласно источникам, Павличенко эвакуировали с тяжелым ранением, но с середины июня раненых из Севастополя уже не эвакуировали. Сама Павличенко в воспоминаниях, которые увидели свет почему-то лишь в 2015 году, упомянула, что была эвакуирована из Севастополя 22 июня. И если все же она и биографы спутали дату ее ранения и эвакуации и 12 июля она «подарила себе» трехсотого врага, то когда же успела убить еще девять? Ведь если верить рассказам Павличенко, немецкие агитаторы кричали по громкоговорителю, что разрежут ее на 309 кусков. («То есть знали мой счет!» утверждала она.) Получается, она оставалась на фронте и после дня рождения, достаточно долго для того, чтобы немцы успели разведать ее счет? Но где это происходило, если Севастополь давно уже пал?
Слава пришла к Людмиле Павличенко внезапно и лишь после того, как ее личный счет исчислялся уже почти двумя сотнями врагов. Честно говоря, история, рассказанная в самой первой публикации о Павличенко в центральной советской прессе, странная. Статья представляла собой письмо некоего сержанта Григорова, который вдруг решил поведать стране о подвигах снайпера, имевшего самый большой личный счет из всех советских снайперов. Почему не прислали корреспондента раньше? В воспоминаниях Людмила Павличенко объясняет это тем, что толком в то время никто не знал, что это за фронтовая профессияснайпер, а также ссылается на то, что снайперыне очень веселые и разговорчивые люди, в отличие, например, от пулеметчиков: о пулеметчице Нине Ониловой из ее полка писали много.
Сержант Григоров описал в письме такой случай. Людмила засекла немецкого наблюдателя, спрятавшегося в кустах, и стала его караулить. Наблюдатель был опытный, и поймать его в прицел было сложно. Снайпер ждала. Сначала немец показывал ей надетую на палку каску, однако «зоркая комсомолка» не поддалась на провокацию. После этого «по тропинке вдруг прошла домашняя кошка. Это было необычно. Неопытный стрелок мог бы отвлечься и начать глазеть на кошку, а наблюдатель тем временем сделал бы свое дело». Стоит ли говорить, что комсомолка не поддалась и на провокацию с использованием кошки? Но на этом история не закончилась. Появилась «забавная собака, которая становилась на задние лапы». Однако и собака не отвлекла снайпера. (Удивительный и единственный в своем роде случай применения кошек и собак против снайпера.) Наконец «прямо из-под земли выросло искусно сделанное чучело фашистского солдата в полной форме, с винтовкой. Это было уже интереснее: само по себе чучело выпрыгнуть не могло, его мог поднять только человек. Значит, немец именно здесь. Значит, он сейчас появится». Наконец блеснул бинокль, и Павличенко «плавно нажала на спусковой крючок». Немец «клюнул носом и покатился вниз».
Российский историк Олег Каминский первым провел серьезное исследование, проверив правдивость историй о девушке-суперснайпере. Он нашел странные моменты уже в рассказах о самом начале ее фронтового пути. В рассказе Павличенко о боях в Одессе приводится совершенно другой район, чем тот, в котором, согласно документам, вел бои ее полк. Как пишет Людмила Павличенко, командарм Иван Ефимович Петров лично приказал ей набрать взвод снайперов и руководить им. Однако в 1941 и 1942 годах в Красной армии еще не было снайперских взводов. Кроме того, свою фронтовую карьеру Павличенко закончила в звании старшего сержанта, так что командовать могла разве что отделением. Рассказывала Павличенко и о том, что немцы однажды бросили против ее взвода целый взвод своих снайперов и состоялся поединок стрелков советского и немецкого взводов. Это неправдоподобно: у немцев и снайперов-одиночек тогда было мало, а уж о целых их взводах не могло быть и речи.