Привычно отклонился от дернувшегося казенника. Успел увидеть малиновую нитку трассера, свечкой порхнувшую в небо. И тут же еще трассер и тоже в рикошет. Второй снаряд, лязгнул затвор, отклонился, выстрел и уже откатываясь назад увидел, что этот снаряд вертанул странную рикошетную малиновую спираль.
Не пробивает! Не пробивает Тигра!! комвзвода по рации кричит.
Вижу! Работаем по средним! голос главное, чтобы спокойный. Получилось. А во рту пересохлонеуязвимы в лоб тяжелые танки. Сейчас доползут до гребня, единственный выход вокруг вертеться, может в борта выйдет продырявить Когда в лоб Тигру бил, заметил его немец сразу, орудие стал доворачивать, только медленно башня у этой громады крутится. успел оба раза влепить, а немец еще не довел до цели.
Из-за гребня внезапно огненно-дымный гриб, клубок огня в небо на дымной ножке, такое видал, когда в бензобак танку прилетает! В другом месте выкатился, понялсидевшие, как мыши под веником, артиллеристы дождались момента, когда панцыры бортами оказались, как на блюдечке. И врезали, как из засады. Один Тигр полыхал стогом сена, остальные тяжеловесно разворачивались к новому врагу лбами.
И бортами к тридцатьчетверкам на гребне!
Внимание! Немцы поворачиваются! Огонь по тем, кто подставил борт! Повторяюогонь по бортам!
Малиновый трассер погас в темно-сером силуэте. Второй туда же и мехвод рвет машину задним ходом, уводя из-под удара.
Сто метров правее, Петя!
Тяжеленная стальная махина послушно катит, куда сказал.
Сердце колотится с пулеметной скоростью, руки не слушаются, когда глазами видишьвот этот уже наводит бревно ствола на тебя, а целиться надо совсем не в него, в другого, который тебе ничем не угрожает, потому как пошел давить артиллеристов и борт его открыт для огня. А глаза съезжают с серого борта на черную дырку ствола, ищущего тебя! Секунды на все про все и у тебя, и у того немца, что сейчас так же психует от того, что медленно башня и орудие поворачивается, не ждал отсюда, но вот сейчас Еще чуть-чуть!
А хренаему в борт от пушкарей прилетело, посыпался экипаж из люков горохом и дым из всех щелей попер. От сердца отлегло, и трассер уходит в борт подставленный. Но как это тяжелоработать вперекрест, доверяясь полностью соседу и спасая его так же! Когда на тебяименно на тебямедленно, но уверенно наползает черный зрак вражеского орудия и ты, еще пока живой и теплый и целый, а через десять секунд от тебя горящие ошметья останутся, трудно удержать себя разумом и работать не по тому, кто тебя сейчас будет калечить и убивать, а выцеливать совершенно конкретного тебе сейчас неопасного
Немцы сплюнули дымовые шашки, откатились. Десяток остался стоять на склоне, добавив ломаного железа к тем трем, что уже догорали. И пушкари и танкисты еще постреляли немного, добивая тех, кто гореть не хотел, Бочковский прокатился вдоль позиции, не веря глазамвсе ребята целы! Артиллеристы, правда, так дешево не отделалисьодно орудие разбито, раненых тащат.
Опять налет, сыплют бомбами. Танк качается, словно картонный, удары по броне, вроде все перемешали на высотке с землей. Но рация сообщаетцелы. И опять немцы под прикрытием авиации полезли. Но выводы, сволочи, сделали, маневрируют среди битых и горящих, сами теперь прячутся в дыму, провоцируют, вроде как атакуя, но такие смельчаки, вырвавшиеся из стоячей кучи сами полыхают.
Но уже не то пошло, уже размен начался. В лоб вдоль шоссе не вышло, так теперь обтекают высоту, подковой, вверх не лезут, стараются подловить тех наших, что на гребень выскакиваюти, черт их дери, получается это у фрицев. Одна радостьнет у немцев возможности издалека лупить, все в пыли и дыму, вонь забила нос, на зубах скрип, глаза слезятся и болят. Рев стоит чудовищный, грохот выстрелов, моторы ревут, разрывы и удары по броне, авиаторы из люфтваффе как осатанелые стараются завалить бомбами перекуроченную высоту и как еще ухитряется человек в таких условиях воеватьуму не достижимо.
Пот струйками льется, жара в башне, дымина сизая. пороховая.
И хуже всего то, что пропадают из радиообмена свои ребята. Одна тридцатьчетверка на гребне горитполыхает, со второй башню сорвало, еще одну увиделмертво скатилась с гребня, встала, люки не раскрылись
Вбил снаряд под башню нахально выскочившему совсем рядом немцу. С гребня уже по одному выстрелу удается только сделатьслишком много стволов нацелено, нащупывают быстро.
Комбат в наушниках. И сейчас уже не так спокоен, звенит голос.
Вас обходят справа по берегу два десятка легких танков! Идут за деревню!
И опять повторяет. Да тут на высоту лезут столько же, если с прикрытием считать. Хорошо, сбили с них наглость, осторожничают теперь. А двадцать легких Эти легкие с Т-34 почти одного размера и пушечки у них если длинныевполне хватит. Тем болеес тыла.
Перекличка по рации. Отозвалось всего трое из роты. Остальные танки, значит, вышли из строя, одна надеждачто экипажи хоть частью живы. Странная трескотня, не сразу дошло, что это автоматы, пальба которых на пушечном реве тонким шитьем незаметным.
Пехота немецкая пошла, напоролась на прикрывающую ротуили что там осталось в окопах от нескольких бомбежек и прорвавшихся танков. Короткие рапорта Одинокий лай последней пушки из батареи Некого послать, немцы уже считай на высоте, уже сами из-за гребня выскакивают, хорошо, не так метко бьют, в пятидесяти метрах уже тьма, как занавес висит.
Соколов, оставляю за себя, держите гребенья к тем, кто в тыл лезет! Петя, давай вправо, быстрее! Ориентирцерковь!
Мехвод толковыйсчастье экипажу. И жизнь тоже. Тридцатьчетверка бойко вертанулась, ревнула двигателем и застрекотала траками к речке. Берег крутой, танк прикрылся кирпичной церковкой. Аккуратно выставил самую верхушку башни над обрывом, Бочковский с биноклем высунулсяа и бинокль не нуженползет стальная гусеница по тому бережку, грязь месит. Отлично видно серые коробки на темной сочной зелени. Медленно ползут, вязко им там, мишеням. Видны отлично. Спереди пятерка и впрямьлегкие, разведвзвод, наверное. А вот за ними вполне средниетрехи, дюжина.
Опытный танкист, прицел проверил, уточнил. Снарядов уже мало осталось, пока до церковки ехалирадист с заряжающим пустые гнезда в башне заполнили последними снарядами из контейнеров с пола боевого отделения. Значит, можно дать темп стрельбы как в начале боя, благо снаряды теперь под рукой. Но на недолго хватит. А у ребят, которые не теряли время на командование, а только стреляли, значит совсем с боезапасом плохо. Серая коробка с белым крестом аккуратно, словно на полигоне, въехала в прицел. Посторонился привычно, орудие казенником дернуло, плюнуло гильзой, из которой тухлым яйцом воняет, дым вроде выветрился, пока сюда гналитеперь опять сизо внутри башни, потому что дал темп. Готов первый и колонна встала, потом начали расползаться, а все один черт не успеютвязко там, внизу, а они как на витрине.
Удивился тому, что пока башню поворачивал заднего в колонне жечь, пыхнули в середине пара танков, хорошо пыхнули, добротно, как положено тем, у кого бензиновый двигатель. Успел выпустить всего пять снарядов, шестой в ствол, а уже стрелять не в кого, горит колонна, штуки четыре назад уходят, за дымом не видны, крутанул прицел увидел знакомые зеленые силуэты, откатывающиеся с поля бояпервой ротой комбат помог, контратаковал с фланга, когда немцы на него, Бочковского, отвлеклись.
Заряжающий чертыхается, обжег руку, вышвыривая из башни вонючие гильзы, полные дыма, от которого и так дышать нечем.
Колонна разгромлена. Снаряды на исходе! доложил комбату.
Отходите! Можете выйти из боя!
Приказал своим подчиненным, сам туда же прикатил. Отходили, огрызаясь от вылезающих совсем рядом панциров. Соколов не доглядел, завалился его танк в свежую воронку от бомбы и застрял. Оставшийся без снарядов Бессарабов кинулся вытаскивать своей машиной, взял на буксир, но больше ничего не успел. Сноп искрснаряд башню пробил и тридцатьчетверка Соколова вспыхнула не хуже бензиновых немцев. И только мехвод выскочил, покатился колобком горящим по развороченной земле, огонь с себя сбивая.
В командирскую машину что-то с хрустом врезалосьза Бочковского немец принялся и снарядов у него хватает. Машина с тошным треском встала.