Дело в том, что когда нормальный человек спускается по трапу, он смотрит под ноги, верно? Но то нормальный. Пух же, спускаясь, он хищно зыркал по сторонамкого бы с чем прихватить да прищучитьи с размаху угодил здоровой ногой в услужливо подставленный обрез с кипятком. Вой подстреленного моржа на всё Эгейское море, шум падающего тела (увы, мимо обреза) На вечернюю поверку мужественно вышел в двух прибинтованных тапках, асинхронно хромая на обе конечности, и тут же пообещал всем вокруг сто и больше кругов ада, а отдельным впиндюрил прямо на месте. Хорошо, что на «Смольном» карцера не было...
А была цветущая страна третьего мира, берег жаркой Африки. На берег спускали пятёрками. Во главе пятёрки полагался офицер, погонами не ниже кап-три. Пятерым счастливцам выпало счастье гулять под присмотром самого Пуха. Они-то и зафиксировали нижеследующий диалог возле какой-то чахлой лавки, заваленной чуждыми нам товарами.
Пух (разглядывая пакетики с невиданной тогда жвачкой): М-м ы-ы...
Продавец (услужливо): Sprechen Sie Deutsch?
Пух (кусая губы): Не шпрехе, понимаете ли так.
Продавец (не теряя надежды): Parles vous Francais?
Пух (зло): Не парле.
Продавец (последний шанс!): Do you speak English?
Пух лезет в карман, достаёт маленький разговорник, минуты две сосредоточенно листает. Потом находит иторжествующе: Йес!
Стоя под захватывающей вывеской «SEX SHOP», курсантики истекали соком. Пух сдуру смилостивился и разрешил зайти внутрь, а лишь потом сообразил глянуть наверх. Ещё через минуту до него дошло, и он подпрыгнул в ужасе: это ж был 78-й ещё год Так он и получился на смазанных фотографиях внутри «шопа»затыкающий обеими ПУХлыми пятернями голодные «сменовские» и «фэдовские» объективы. Крики на плёнке не зафиксировались.
И началось:
Товарищ тан перранга, а можно вон в туда?..
Ноу!
Ну, това
Ноу, я сказал!!!
Да я ж по-русски понимаю!
Всё равноНОУ, понимаете ли так!!!
И шли, шли годы
А на выпускном пятом курсе угораздило меня попасть в приборщики гальюна в нашем же «пятаковском» общежитии. С одной сторонытьфу. С другой стороны, всё равно кто-то ж должен был попасть, так или иначе. И вот, как-то раз во субботушку все в увольнение намылились, приборочку сляпали «на шару» (называлось «обозначили») и построились в предвкушении. Вдругкрики «Смирно!!!» Что такое? Тьфу, блин. Надо же, Пух со свитой припёрся. Свитаэто его помощник, белобрысый, рыхлый и мелкорослый капитан-лейтенант Кузин, дегенерат, мечтающий о пуховской должности.
Что, понимаете ли так? Куда, понимаете ли так?! В увольнение, понимаете ли так? А большая приборка, понимаете ли так?
И скачками прямо в гальюн. А там ну, это... скажем так: не убрано бумажки и это кругом оно, ну сами знаете короче, всё запихано в одну кабинку, крайнюю у окошка, и дверца прикрыта кое-как. Плюс вонь естественная, меркаптаны стаями порхают.
Что, понимаете ли так? А это, понимаете ли так?! Насрано, понимаете ли так! Насрано!!! Бумажки, понимаете ли так! Откуда? Вы тут что, понимаете ли так?! А это что, понимаете ли так?
И прямо в дучку лезет. Раком встал и лезет. Капитан первого ранга. Флотоводец, тля...
Это вот что, понимаете ли так?!
(неуверенно) ржавчина, товарищ капитан-пер-ранга
Что?!
Ногтём поскрёб, к морде бордовой поднёс. Посмотрел. Понюхал. Странно, что не лизнул
Где тут ржавчина, понимаете ли так? Это гав-но, понимаете ли так! Гаввввно!!! Слышите меня, понимаете ли так?! Повторите: гав-но!
Я повторил. Слово не новое, вполне привычное.
...и никакого увольнения, понимаете ли так! Когда всё в говне! Засранцы, понимаете ли так! Всем приборку! Га-авввнюки, понимаете ли так!!!
Понимаем, а то ж ну, засранцы ага, говнюки. Чего уж не претендуем Помоем. Уберём. А скоро и сами офицерами станем. Может, и капразами, понимаете ли так.
ГЕРОЙ
Физическое тело, обряжённое в клешёные суконные брюки и суконный же бушлат с пятью жёлтыми галками на левом рукаве, лежало ничком и не шевелилось. Редкие прохожие оглядывались, но ауры у тела не видели: во-первых, это не все умеют, а во-вторых, конкретно у этого аура отсутствовала напрочь. Натюрморт дополняли видневшиеся из-под брюк революционно-красные «момбасовские» носки.
Этим прекрасным декабрьским утром произошло довольно редкое для Города-Героя событие, а именно: в Севастополе выпал снег. Тонюсеньким слоем в два сантиметра толщиной, мокренький, он девственно искрился под лучами весёлого воскресного солнышка и не знал, что это же самое солнышко уже к вечеру растопит его в такие же весёлые лужицы. А пока... Пока что троица лихих пацанов возраста очень начальной школы отчаянно пыталась покататься на саночках невдалеке от трамвайной остановки, на которой как раз и лежало тело. Вот такой пейзаж. Почти левитановский. Кстати, напоминаю: трамваями в Севастополе традиционно называют троллейбусы.
Мимо остановки проковыляла закутанная в платок замшелая старушка, наверняка помнящая ещё Нахимова и Истомина. Оглянувшись на натюрморт, старушка сокрушённо покачала головой, сделала губы дудочкой, что-то прошептала, истово перекрестилась и побрела дальше. Ещё двое утренних прохожих обратили внимание на контрастирующую с белым снегом чёрную фигуру, но участием не блеснулипрошли мимо, торопясь по своим делам. Надо же, и в воскресенье у людей бывают дела, отвлекающие от оказания помощи ближнему своему
А преамбула проста и обыденна: трамвайбус номер шесть остановился на конечной (двести метров до КПП училища), после чего из открывшейся задней двери выпало как раз вот этото, что в других условиях могло бы называться курсантом пятого, выпускного курса. Часы показывали пол-одиннадцатого, то есть все уволенные на ночь курсантики давным-давно вернулись «в родные пеналы» славного Краснозвёздного училища, в просторечии именуемого «Системой». А этот по непонятной причине задержался. Хотяпочему «по непонятной»? Очень даже понятной. Ну, не будем, не будем. В жизни всяко бывает, не надо нам тут губки кривить.
Любопытные мальчишки перестали кататься на саночках и робко подошли к остановке, также привлечённые натюрмортом. Один из них, несомненно, был будущим флотоводцемна его курчавой голове топорщилась детская бескозырка с надписью на ленточке: «ГЕРОЙ». Пацаны, цокая языками, склонились над павшим.
Тело, между тем, вопреки закону о клинической смерти, признаки жизни всё же подавало. В том месте, где лиловый нос уткнулся в свежий снежок, уже основательно подтаяло, и из этого района веером расплывались томные волны тяжёлого перегара номер семьсот семьдесят семьбыл такой славный портвейн, если кто помнит. Как в той считалочке: принесли его домойоказался он живой... «Живой». Ха-ха.
Но: ещё ж не принесли
Старший из пацанов озабоченно почесал в затылке, по-взрослому вздохнул и что-то сказал своим друзьям. Те немедленно принялись за дело. С превеликим трудом, напрягаясь и кряхтя, пацаны погрузили бедолагу на связанные «в кильватер» саночки. Фуражки от тела поблизости видно не былоскорее всего, уехала вместе с трамваем обратно на Центральный рынок. Поэтому семилетний моряк, не задумываясь, пожертвовал свою игрушечную бескозырку, нахлобучив её на распухшую голову без пяти офицера. Ещё бы, для севастопольского мальчишки Честь Флотапрежде всего. Мальчишки впряглись в саночки, и автопоезд торжественно двинулся в сторону КПП училища.
Вот так, в таком виде (саночки, клёш, кумачовые носки, расстёгнутый бушлат с пятью галками и дурацкая бескозырочка «ГЕРОЙ») вспотевшие пацаны и сдали незадачливого пятака старому дяде-мичману, старшему лаборанту 13-й кафедры, который в тот момент дежурил по КПП. Дядя-мичман тут же выпал в осадок и ржал, как македонская лошадьсначала вместе с двумя подчинёнными ему первокурсниками, а потом и с целым капитаном первого ранга, старшим помощником дежурного по училищу, который гулял со своим пистолетом неподалёку и прибежал на дикий сумасшедший хохот...
Помнится, ещё Юлиус Фучик задавался вопросами, что такое подвиг и кто же такой герой? Да он просто не видал эту сцену...
ТОРПЕДНЫЙ ЗАЛП
Есть такой способ обучения«делай, как я». Когда показывают, как надо.