Что же ты, Артамонов, наделал? крикнул я, когда он устало, вразвалку, вошел в палатку. Как ты смел так поступить?!
Товарищ командир, сказал он, виновато опустив плечи, тут одна история приключилась
Какая история? вскипел я. Брось ты истории рассказывать!
Богатенков крикнул:
Тебе одного взыскания мало? Еще захотел?
Теперь все отделение должно за тебя, дурака, отвечать! поддержал Богатенкова Киселев.
Упреки сыпались на Артамонова со всех сторон, но он только моргал глазами и молчал.
А ведь я за тебя заступался, сказал я с досадой. Считал, что тебя незаслуженно обижали! Да, прав Козлов, что тебе не доверяет!
Наконец, успокоившись, я начал его допрашивать:
Говори, куда ходил?!
Он растерянно развел руками.
Так, понимаете, товарищ командир!.. Такая история вышла!.. Женщина на дороге рожала!..
Ему не дали договорить. Грохнул смех. Можно было ожидать любого оправдания, но придумать такое!.. Нет, это чересчур!
Слушай, Артамонов, сказал я, за кого ты нас считаешь?.. Какая женщина?! Почему на дороге?!
Не знаю, пожал он плечами. Я до шоссе ее довел. Искал попутную машину. Махал, махал руками! Штук десять проехали И ни у кого совести не было Наконец у одного нашлась!..
А фамилию женщины знаешь? ядовито спросил Северцев.
Не знаю, резко обернулся Артамонов, не спрашивал Катей ее зовут.
А номер машины запомнил?
Когда женщина рожаеттут не до номеров.
Ловко! воскликнул Северцев. Уехала, и концы в воду!.. Эх, Артамонов, хитер же ты!
Северцев еще более упорно, чем я, настаивал на виновности Артамонова. И это, если угодно, вдруг поколебало мои подозрения.
Идите, товарищ Артамонов! стараясь быть суровым, произнес я. С вами командир роты разберется.
Он вздохнул, растерянно оглядел всех нас и вышел из палатки. Я же отправился к лейтенанту Корневу доложить о происшествии. Но пока я шел, у меня созревал иной план.
Хотя рассказ Артамонова и выглядел на первый взгляд неудачной выдумкой, все же надо это проверить. Ведь если все правда, он совершил поступок гуманный. А если неправда? Тогда любое наказание будет для него недостаточным
Ну на что, спрашивается, он мог потратить два часа? Здесь у него знакомых нет. В Ленинград за это время он бы съездить не успел. Если же кто-нибудь приехал к нему, так он мог подойти к лагерю и попросить разрешения поговорить с гостем.
Нет, здесь не так-то все просто! И я не должен поддаваться первому впечатлению.
Я с такой убежденностью изложил дело Корневу, что он сам зажегся идеей довести все до конца.
Выйдя из палатки лейтенанта, я тут же отправился на узел связи и позвонил в ближайшую гражданскую больницу.
Да, трудненько пришлось в поисках истины!.. Во-первых, услышав, что я интересуюсь роженицами, дежурные телефонисты стали вовсю проезжаться на мой счет. Я тут же получил кличку «счастливый папаша».
Что ж, пришлось с этим примириться. Но, к сожалению, в сельской больнице женщины по имени Екатерина не нашлось. Куда еще звонить? Какие еще населенные пункты лежат вдоль шоссе? А вдруг машина увезла женщину в Ленинград? Там ее не разыскать
Я все больше и больше убеждал себя в том, что Артамонов говорит правду. Но как это доказать?.. Дозвонился еще до трех больниц; в них были Кати, но все они поступили или вчера, или несколько дней назад.
Я вернулся в палатку в самом мрачном состоянии духа. Артамонов, присев на койку, пришивал к гимнастерке чистый воротничок. Эпическое спокойствие, с которым он это делал, вызвало у меня прилив тихого бешенства.
«Я за него страдаю, думал я с негодованием, а он себя ведет так, как будто ничего не случилось».
Артамонов, зачем мнете койку?., сорвал я свою злость. Пересядьте на скамейку!
Он встал и покорно вышел.
Эй! Счастливый папаша! Поди сюда!..
Я обернулся. Из окна полковой телефонной станции высунулся сержант Бобров. Он махал мне рукой, но я не собирался останавливаться. Сыт по горло его насмешками!
Папаша! снова крикнул он. Поди же скорее сюда! Женщина нашлась!
Шутишь?!
Какие могут быть шутки? Иди к воротам! Там шофер плащ-палатку привез! Говорит, ребенка в нее пеленали Иди быстрей!
Через минуту я уже был на контрольно-пропускном пункте.
Посреди дороги, разговаривая с дежурным, стоял невысокий молодой шофер в промасленном ватнике, с зеленой плащ-палаткой в руке.
Кого ждете? спросил я и шумно перевел дыхание.
Шофер улыбнулся.
Тут одного бойца Крестного отца, можно сказать Он в плащ-палаточку ребенка принимал. Шофер переглянулся с дежурным, и оба весело подмигнули друг другу. Вот решил завезти. Имущество все же казенное. Попасть может!..
Это же мой Артамонов! Он в моем отделении! радостно крикнул я.
Ну, ему и передайте!
Шофер торжественно вручил мне плащ-палатку, залез в кабину и, развернув машину, уехал.
Когда я вернулся, Артамонов все еще сидел на скамейке, орудуя иголкой с ниткой. Я бросил плащ-палатку к его ногам.
Возьми!..
Он взглянул на нее, даже потрогал, потом поднял на меня необыкновенно счастливые глаза. Таких я, кажется, еще никогда не видел!..
7
Стажировка подходит к концу. Скоро вернется Козлов, и я сдам ему отделение.
Но жизнь пока идет своим чередом.
Со всеми бойцами у меня установились ровные отношения. Только Северцев липнет, старается услужить, каждое приказание, как говорится, ловит на лету.
И надо же случиться, что именно он дважды опоздал в строй. У меня чесались руки его проучить.
После вечерней поверки приказал отделению остаться на месте, скомандовал «смирно» и объявил Северцеву выговор за систематическое опоздание в строй.
Я видел, как посерело его лицо, как жалко опустились плечи, он глотнул воздух и обвел языком сухие губы. В этот момент мне даже стало его жаль.
Когда я скомандовал «разойдись», Артамонов вдруг обнял Северцева за плечи.
Не унывай! усмехнулся он. Козлов вернется, взыскание снимет.
Северцев зло толкнул его локтем и побежал в палатку.
А через три дня, накануне последнего дня стажировки, вернулся Козлов. Он переступил порог палатки, загорелый, отдохнувший.
Здорово, хлопцы! весело крикнул он и оглядел всех сверлящим, испытующим взглядом.
Я увидел, как озарилось мстительной радостью лицо Северцева и как дрогнули губы Артамонова.
A-а, Козлов!.. Принимай отделение! так же весело сказал я, поднявшись ему навстречу. Все в полном порядочке!
Да, вижу! усмехнулся Козлов и задержал взгляд на Северцеве; я понял, что тот ему уже все доложил, в своей интерпретации конечно. Порядочек полный! Он вынул платок и долго вытирал красную крепкую шею. А ну, Березин! вдруг обратился он ко мне. Пойдем-ка поговорим по-дружески.
Он вышел из палатки и неторопливым, хозяйским шагом пересек переднюю линейку. Я шел за ним, глядя в его широкую, мускулистую спину, ощущая, как во мне нарастают неприязнь к нему и злость. Ну что ж, поговорим, если хочет!
Отойдя шагов на двадцать, он остановился и подождал, пока я подойду ближе.
Несколько мгновений мы молча мерили друг друга пристальными взглядами, словно боксеры, которые выискивают незащищенное место, куда бы можно было покрепче ударить.
Ну что же, Березин, медленно проговорил Козлов, натворил ты дел!.. Ведь я тебя по-доброму предупреждал! Его серые глаза сощурились, он смотрел на меня с насмешливым сожалением.
Я поглубже засунул руки в карманы и тоже сощурил глаза: пусть видит, что напал не на пугливого.
Да, вижу, что ты решил поговорить дружески
Он словно не понял иронии:
Я за твою репутацию борюсь, Березин! Как ты низко пал!.. Дошел до того, что Артамонова своим подхалимом сделал.
Я задохнулсятак несправедливо, так бесчестно было то, что он сказал.
Знаешь, Козлов! проговорил я, сдерживаясь, чтобы не ударить его. Попадись только мне, когда я стану лейтенантом!..
Ну и силен же ты! Он оглушительно засмеялся, показывая крупные белые зубы, но мне показалось, что смеется он не потому, что ему весело: ему хочется, чтобы кто-то видел, как он берет надо мной верх.