Вдруг за моей спиной послышались неуверенные шаги. Приблизились и замерли.
Я оглянулся:
Что вам, Северцев?
Хочу вас ориентировать
В чем, собственно? Мне не понравились его улыбка и манера, с которой он говорил: тихий голос, быстро оглядывается по сторонам, словно боится, что подслушают.
Ориентировать в обстановке! тихо, но настойчиво сказал он.
В какой обстановке?
В том, что происходит в нашем отделении! Нехорошие настроения, товарищ командир!
Мне не хотелось его слушать, но отвязаться от него я тоже не мог.
Какие там еще могут быть настроения? резко ответил я, закуривая. Вы что-то придумываете, Северцев.
Он оскорбленно вскинул руку:
Нехорошо, товарищ командир!.. Я же к вам с открытым сердцем!.. Просто хочу помочь разобраться На вас очень бойцы обижаются Некоторые! добавил он.
Я усмехнулся:
Богатенков?! Но все же наглядно видели, какой он работник.
Северцев взглянул на меня с сожалением:
Не в этом дело, товарищ командир! Козлов считает его лучшим бойцом. На Доску почета вывесил. И вообще у нас Богатенкова не критикуют. О нем даже в дивизионной газете не раз писали.
Я только вздохнул.
Теперь насчет Артамонова Он помолчал. У него взыскание за опоздание в строй. И Козлов не считает его примерным.
Дальше, сказал я деревянным голосом, что еще считает Козлов?
Нельзя, товарищ командир, оставлять Степных за себя, уже поучающе произнес Северцев. Козлов всегда оставлял Киселева! А теперь вроде вы ему не доверяете.
Так!.. Так!.. проговорил я, чувствуя, как по спине ползет холодок. Следовало бы поблагодарить Северцева, но меня все больше раздражала ласковая улыбка, не сходившая с его лица.
Я ушел возбужденный и злой. О каких глупостях мне надо думать! И что за человек этот Козлов? Его глаза, наверное, видят только два цвета: черный и белый. Вот он так и делит всех людей. Если опоздал в стройзначит, во всем плох. А отметили его в газетебезудержно хвалит
3
Я решил пойти в госпиталь. Навещу Козлова. Поговорю с ним откровенно, с глазу на глаз. Посмотрю, что за человек. Пусть расскажет, как работает. Может быть, я и не прав. Врезался с ходу в налаженную, устоявшуюся жизнь и навожу свои порядки
В первый же выходной день отпросился у лейтенанта Корнева на несколько часов. Купил в лагерном магазине яблок, конфет и пошел в село, где на окраине, в небольшом, одноэтажном деревянном доме размещался лагерный госпиталь. Туда обычно помещали тех, кто простудился или получил легкую травму.
Еще у калитки я услышал, как за кустами лихо щелкают костяшки домино, больные «забивали козла». Короткая тропинка привела к дому, на крыльце стояла молоденькая сестра в белом халате.
Пока я шел к ней по дорожке, она глядела на меня строгими серыми глазами.
Вам кого, товарищ?
Я робко сказал:
Сержанта Козлова.
Сестра пытливо взглянула на мои кульки:
Консервы нельзя! Селедку нельзя! Колбасы тоже нельзя!
Четверо игравших сидели под кустом вокруг стола и не обращали на меня ни малейшего внимания. Плотный, с озорным лицом парень в сером больничном халате изо всех сил стукнул костяшкой по столу и прокричал: «А у меня Марат!» Это значило, что он выставляет две шестерки.
Козлов! К тебе пришли!.. сказала ему сестра.
Игра прервалась. Козлов с любопытством взглянул на меня, и на его широком лице появилось выражение крайнего неудовольствия.
Ты что, из штаба?.. Дело какое?..
Нет, сказал я, к вам лично.
Партнеры зашумели. Игра еще не кончена, и прерывать ее из-за непрошеного посетителя никому не хотелось. Козлов бросил на меня сердитый взгляд, но я сказал, что не тороплюсь и могу подождать. В этот момент с крыльца спустился еще один любитель «забоя» и бодрой походкой направился к играющим. Козлов передал ему фишкии это успокоило партнеров.
Ну вот, лады, сказал Козлов, взял палку, которая стояла рядом с его стулом, оперся на нее и заковылял ко мне, стараясь как можно легче ступать на левую ногу. Ну, где мы сядем? Можно там.
Он подвел меня к скамейке, стоявшей поодаль, и осторожно опустился; держа ногу на весу, аккуратно прислонил к скамейке палку и как-то добродушно улыбнулся.
Вот подковался немного! Думал, на три дня, а уже почти месяц тут прыгаю!.. Не срастается, проклятая!
Я протянул ему кульки. Он поблагодарил и положил рядом на скамейку, не развернув.
Ну, я уже догадался, кто ты! произнес он с дружеской грубоватостью. Ты Березин. Стажер. И, лукаво взглянув на меня, подмигнул. Ребята приходили, рассказывали, как ты там орудуешь!
Жаловались, наверно?
И это было!.. Ты, видно, в людях плохо разбираешься. В этом твоя беда. Ну ладно. Зачем пришел?
Да вот, посоветоваться
О чем? насторожился он.
Как-никак я в отделении человек временный. Уйду, а вы вернетесь. Да и опыта у меня маловато. Вот хочется узнать, как работаете.
Он вскинул белесые брови и взглянул на меня с чувством превосходства. Мой приход, видимо, ему очень польстил.
Хорошо, что пришел! Немного запоздал, правда. С этого надо было начинать. Я бы сразу тебя направил А то уже напутал малость.
В чем именно?
Ругаешь кого не надо и кому не надо благодарности сыплешь.
Да, хотя Козлов и в госпитале, но информация у него, видимо, полная. Правда, с некоторыми преувеличениями
Это вы о ком же? спросил я.
Если пришел говоритьне крути! А то разговора не получится.
Я и пришел говорить прямо.
Ну так вот, он хлопнул ладонью по краю скамейки, ты моих людей не трогай! Богатенкову авторитет не подрывай! На него, можно сказать, вся рота равняется. Он член комсомольского бюро! Его портрет в галерее лучших ударников! Он все наше отделение в передовые выводит. А кто его создал? Я!.. И он ткнул себя пальцем в грудь.
Но ведь слухач-то он неважный! Пять грубых искажений в одной радиограмме
Козлов иронически засмеялся:
Пустяки! Потренируется несколько часов, все будет в порядке.
Но он как раз и не тренируется.
Заставь! Ты же теперь командуешь! Выходит, это твоя недоделка! А он тут ни при чем.
Я только вздохнул. Выходит, я же и виноват.
Папиросы есть? спросил Козлов и протянул широкую сильную ладонь с короткими пальцами.
Закурили. Он насмешливо поглядывал на меня, видимо стараясь понять, как я усваиваю его указания.
Все понял? наконец спросил он.
Да, начинаю понимать, ответил я.
Понимай!.. Учись!.. А вот опять же насчет Северцева. Почему ты на него не опираешься? Этот парень вострый! Правда, он повернул ладонь ребром и покачал ею, верткий! Его не ухватишь. Но полезный
Чем же он полезный?
Преданный он человек! Всегда вовремя подскажет!
Я вспоминал все перипетии моего разговора с Северцевым, его лицо, его вороватый шепоток, захотелось возразить Козлову, но я удержался, все больше понимая, что это бесполезно.
А вот насчет Артамонова вы не правы, сказал я.
Он вдруг вспыхнул:
Что ты о нем знаешь? Этот тихоня завтра на тебя рапорт трахнет! Жаловаться любит много. То не так, это несправедливо!..
Я что-то не слышал, чтобы он жаловался.
Козлов помотал головой.
Экий ты человек! Ты советоваться пришел? Меня слушать или учить?
Слушать.
Так и слушай! Нечего Артамонова развращать. Ты уйдешь, а он мне на голову сядет.
Но если он отлично выполнил стрельбы, не могу же я это не отметить?
Отмечай! Но без нажима. События в этом никакого нет. Все должны отлично стрелять. Для того мы их и учим.
На что же все-таки жаловался Артамонов?
Не стоит об этом говорить! Чепуху всякую мелет. Ему лавры Богатенкова покоя не дают Кстати, ты Степных за себя не оставляй. У меня постоянный заместитель Киселев.
В какой-то мере весь этот разговор повторял то, что мне было уже известно от Северцева. Только все теперь осветилось по-иному. То, что мне казалось возникшим стихийно, на самом деле имело твердую основу и защиту.
Мое молчание Козлов принял за полное с ним согласие.
Ну, все усвоил? спросил он, похлопав меня по плечу. Получил зарядку?.. Теперь действуй в таком духе, не ошибешься. В отделении народ хороший. Сплоченный!.. А я скоро вернусьеще неделька, другая. И он протянул мне руку. Ну, теперь шпарь. За подарки спасибо! Привет ребятам!