Очень важным и срочным делом была организация регулярного выпуска наших изданий. Руководство партии и округов придавало этой работе большое значение.
Вместо газеты «Польска Людова» стала выходить газета «На фронт» («В ружье») орган окружного комитета ППР. В состав редакции входили, в частности, Игнаций Фик и Мечислав Левиньский. Первый номер газеты вышел в феврале, последний летом 1942 года. Позже она стала называться «Трибуна Людова» («Народная трибуна»), а возглавлял редакцию Игнаций Фик. Тираж «Трибуны Людовой», составлявший вначале 300 экземпляров, к 1943 году вырос до 3000.
Говоря о печати, нельзя не вспомнить Станислава Зяю, первого секретаря комитета ППР IV округа. Центральный Комитет направил Зяю в Краков в 1943 году, когда после волны арестов, которым подвергся актив ППР и Гвардии Людовой, перестала выходить «Трибуна Людова». По приезде в Краков товарищ Зяя с энергией взялся за работу. Благодаря его стараниям была восстановлена «партийная» печатная техника, и с июля 1943 года вновь начала выходить «Трибуна Люду», теперь уже как двухнедельная газета окружного комитета ППР в Кракове.
Вернемся, однако, к первоначальному периоду. Тогда огромную работу по организации выпуска и распространению газеты вели Бенедикт Кравец, Юзеф Коник, Тадеуш и Галина Ганушковы, Гелена Пайонкова. Кравец к тому же занимался распространением в городе облигаций «Дар народовы» («Народный дар») и сбором пожертвований на печатное оборудование и вооружение Гвардии Людовой. Облигации эти покупали члены партии и бойцы Гвардии Людовой, те, кто поддерживал борьбу КПП с оккупантами.
С первых же дней в ряды партии вступали и женщины. Они помогали распространять подпольную литературу, передавать донесения, оружие и боеприпасы. Укрывали подвергавшихся преследованиям евреев, были проводниками. Вообще их роль трудно переоценить.
Так в суровых условиях оккупации рождалась партия. У нас тогда не было ни оружия, ни конспиративных мест. Мы не имели специальной подготовки, ощущая я нехватку квалифицированных военных кадров. Все это мы должны были создавать. И создавали. Но у нас было самое главное определенная цель и воля к борьбе.
Ряды партии в Гвардии Людовой росли
Ночная охота
В конце 1942 года в Кракове и его предместьях уже существовала широко разветвленная сеть организаций ППР и Гвардии Людовой, Поддерживалась связь с руководством партии и Главным штабом Гвардии Людовой. Настало время начинать решительную борьбу с оккупантами. И в этот момент особенно остро встал вопрос об оружии.
Добыванием оружия у нас занималась молодежная группа Шумеца. Молодые воины Гвардии Людовой производили смелые налеты на железнодорожные эшелоны, идущие на восток. По ночам они обычно укрывались и поджидали очередной поезд на участке железной дороги между Скавиной и Бореком-Фаленцким.
Как-то темной теплой ночью они долго ждали, но без результата. Прошел час, второй, но, как назло, шли только пассажирские поезда.
Сегодня ничего не получится, сказал кто-то упавшим голосом.
Подождем еще минут пятнадцать, заметил Шумец.
Стало совсем тихо. И вот наконец издалека донесся слабый шум приближающегося поезда. В ожидании все притихли. Слабый поначалу шум перешел в глухой грохот, а потом в мощный стук колес на стыках рельсов. Наконец из-за поворота вынырнул паровоз. Как только он прошел мимо ребят, сбавляя скорость на повороте, они выскочили на боковую тропку, идущую вдоль пути. Они внимательно рассматривали идущий поезд, стараясь увидеть на товарной платформе фигуру охранника. Ухватившись за боковые засовы, ребята ловко один за другим вспрыгнули в открытый вагон. Проходят считанные минуты и крышка огромного деревянного ящика открыта
Бывали случаи, когда после такой «охоты» приходилось возвращаться с пустыми руками. Но на сей раз удача.
Дотронулись до холодных стальных предметов. Сомнения быть не может автоматы
Быстро выбрасывать! Один, два, три пять!
Поезд уже набирал скорость. Нельзя было терять ни секунды. Три силуэта оторвались от поезда и замерли на насыпи. Когда промелькнул последний вагон, они вскочили и начали осторожно продвигаться вдоль железнодорожного полотна.
В город пробирались окольными путями. Вот и Кшеменки. Здесь они уже чувствовали себя в безопасности. И все же надо быть начеку. Ведь повсюду расхаживают немецкие патрули. Хождение в такое время с автоматами рискованное дело. Перед самым городом решили спрятать автоматы в кустарнике. Вырыли неглубокую яму и сложили в нее оружие. Сверху положили дерн.
Утром я получил донесение об этой ночной вылазке.
В тот же день Вайда и Пукло из Воли-Духацкой вместе с Шумецом пошли за автоматами, которые были спрятаны в конспиративных местах.
На следующий день ко мне пришел Войнарович. Он сел за стол и пристально посмотрел на меня. Потом начал говорить:
Люди готовы к борьбе. У нас, правда, нет каких-то конкретных заданий, но если мы начнем бить оккупантов, то партия нас за это не накажет. На восточном фронте гитлеровцы из кожи вон лезут, пытаясь захватить Москву и Ленинград. На фронт один за другими идут поезда, грузовые эшелоны. Здесь же, оккупанты устраивают облавы, увозят наших на работу в Германию Я больше не могу смотреть на это. А мы в ответ почти ничего не делаем. Мы должны взорвать какой-нибудь воинский эшелон, закончил он вдруг.
Кто «мы»? невольно спросил я.
Мы с тобой. Я ведь как-никак железнодорожник, продолжал он, сделаю клин и прикреплю его где надо. Под Свошовице, недалеко от Кракова, есть небольшой уклон, а после него начинается резкий поворот. В этом месте мы прикрепим клин, и эшелон обязательно сойдет с рельсов.
Владек сделал клин, и в сентябре мы вместе с Янеком Шумецом поехали в Свошовице. Подход к рельсам был хороший, удобный. Пути отхода тоже неплохие. Добрались мы до назначенного места и залегли. Вокруг тишина. Вскоре со стороны станции Скавина до нас донесся гудок паровоза.
Ну, закладываем.
Янек пошел по одну сторону путей, а я по другую, чтобы помочь Владеку в случае нападения. Войнарович наклонился и прикрепил клин к рельсам. Умело. По-железнодорожному.
Должен сойти, черт его побери проворчал он.
Отошел, но через несколько шагов вернулся и еще раз все проверил.
Мы отошли от поворота метров на сто. Прислушались.
Пойдем поближе к путям и посмотрим, какие будут вагоны, больше крытых или платформ. Ведь когда они полетят под откос, мы ничего не разберем, прошептал Владек.
Мы подошли поближе. Неожиданно из темноты выскочил поезд.
Товарный
Мы отскочили в сторону, а через какой-то момент услышали грохот, потом треск и скрежет скатывающихся под откос вагонов. Мы уже отбежали метров на триста, когда из вагонов, тех, что остались на рельсах, стали стрелять.
Утром в Свошовице люди рассказали, что ночью кто-то пустил под откос воинский эшелон. Кроме солдат и офицеров в вагонах было много оружия и боеприпасов.
Это был не первый эшелон, пущенный под откос в Краковском воеводстве бойцами Гвардии Людовой. 24 июня 1942 года боевая группа под руководством Леонида Четырки (кличка Колька) пустила под откос на станции Плашув еще один воинский эшелон. И в результате 40 убитых и раненых гитлеровцев. Движение было приостановлено на двенадцать часов. В августе 1942 года полетел под откос эшелон под Освенцимом. Движение прервалось на десять часов.
Гитлеровцы усилили репрессии. В ответ на уничтожение эшелона в Плашуве гитлеровцы недалеко от вокзала повесили семерых поляков. Сердце сжималось от боли, но воля к борьбе не ослабевала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Аресты
В один из сентябрьских дней 1942 года я пошел к своему хорошему знакомому товарищу Владиславу Валигуре, который жил на улице Висльной. Говорили об организационных и военных делах. За разговором не заметили, как прошел комендантский час.
Оставайся у нас ночевать. Сейчас возвращаться в Броновице Мале опасно, уговаривала меня жена Валигуры, товарищ Зося.
Я остался. На другой день утром мне сообщили, что ночью на мою квартиру на улице Вспульной явились гестаповцы. Дома были одни женщины. На громкий стук в дверь они не отозвались. Тогда гестаповцы взломали дверь. Товарища Антония Сливу, который ночевал у меня, арестовали, а нашего соседа Шимона Знамеровского увели как заложника.