Пусть ничьи глаза никогда не увидят того, что в тот день увидели мы
Деревянный дом полыхал, как подожженная бумажная коробка, а из горящих окон в панике выпрыгивали люди. Они падали прямо на асфальт, катались по земле, пытаясь сбить пламя
Я зажала руками рот, чтобы не кричать, и побежала обратно. Потом всю неделю у меня дергался глаз. Ведь в этом общежитии жили многие мои знакомые, и даже один одноклассник.
Сначала мне казалось, что долго я не продержусь, что сломаюсь, что сойду с ума, но постепенно страх смерти как-то притупился. Я пришла к выводу, что возможно и не умру. Человекгибкое существо. Он может приспособиться ко всему, и даже к войне, вот и мы приспосабливались, как могли. Ведь нельзя было всё время думать только о войне и о смерти! Наши родители всё так же просыпались утром и шли на работу, а мы, дети, старались посещать школу. К нам вернулись наши старые интересы. Иногда, в перерывах между двумя обстрелами, можно было погулять во дворе. Со временем мы стали бесстрашнее. Стали опытней. Безошибочно определяли, в каком районе стреляют, перестали вздрагивать, если вдалеке слышалось раскаты взрывов. Некоторые наши соседи даже стали относились к бомбежкам философски. Отец Ваньки, например, принципиально не прятался в подвал. Во время обстрелов вместе с друзьями он выпивал на лавочке. А металлист Васька говорил: «умирать, так с музыкой», и как только начиналась бомбежка, он садился у окна и включал Раммштайн
Так мы потихоньку привыкали к войне, к новому образу жизни, и очень радовались, когда нам доводилось отдыхать в тишине. Вечера в мае были длинные, тихие, звездные. И иногда становилось хорошо и тихо, и тогда мы подолгу гуляли во дворе, ходили друг к другу в гости, проводили дома время с родителями
Конечно, сейчас этого времени становилось всё меньше, ведь работать нашим родным приходилось больше, но я всегда с нетерпением ждала папу с работы. В такие минуты он казался мне удивительно большим, тёплым и добрым. Мы вместе с ним накрывали на стол, вместе ужинали и рассказывали друг другу как прошёл день.
Когда папа сильно уставал, я занималась своими делами: учила уроки или шла в гости к друзьям, но иногда, как в старые добрые времена, нам всё же удавалось выбраться на чердак. Я очень ждала этих вечеров, когда мы, взяв телескоп, забирались на крышу и любовались звёздами. В такие моменты время как будто замиралотелескоп опять делал нас ближе к звездам, приоткрывал завесу тайны, а папа с удовольствием рассказывал мне чудесные истории и делился своими представлениями о жизни.
Кто сделал нашу планету, кто повесил на небе солнце и звёзды? часто выспрашивала я, когда была совсем маленькой, и получала от отца не всегда ясные, но всегда уверенные ответы. Как все люди, изучающие небо, Бога он не отвергал, а даже наоборотбыл уверен в его существовании.
Вселенная слишком сложна, чтобы появиться сама собой, говорил он часто. Он называл Бога высшим разумом, объяснял, что Творец настолько совершенен, что мы никогда его не постигнем. В его рассказах Бог был каким-то далёким, непостижимым, недоступным. Но чем больше он мне про него рассказывал, тем больше мне хотелось узнать его поближе, разгадать его тайны, подняться ввысь к сверкающим звёздам.
Как-то раз папа вернулся с работы чуть раньше обычного.
Мы быстро поужинали, взяли телескоп, книги, тетрадки, и под прикрытием темноты пробрались на чердак.
Папа сначала залез сам, потом помог мне. Светя фонариком и аккуратно переставляя ноги, мы направились к небольшому окну, и вдруг услышали звук На чердаке кто-то был! Кто-то, быстро-быстро перебирая ногами, убежал в темноту! Я схватила папу за руку. Это было так необычно, так страшноведь впервые за пять лет мы обнаружили на чердаке кого-то кроме нас! Сердце моё бешено заколотилось, но мой отец, конечно, не испугался.
Кто здесь? Выходи! и он начал шарить лучом фонаря по стенам.
Чердак, вообще-то, общий! ответил ему из темноты обиженный голос, и луч фонаря осветил тёмный силуэт. Я сразу узнала его, это был Ванька Бес!
Фонарь свой убери. В глаза светишь, попросил Ванька, ещё не видя, с кем разговаривает. Евгений Палыч? Вы?
А ты чего тут один сидишь? Опять от родителей прячешься? тоже удивился отец и, не получив ответа на свой вопрос, пригласил Ваньку к телескопупосмотреть на звёзды.
Кто-то из древних сказал, что астрономия прививает смирение. Глядя в телескоп и примерно оценивая размеры Вселенной, ты действительно чувствуешь себя песчинкой на сверкающем небосводе
Представить только наше солнцеэто всего лишь ближайшая звезда, вокруг которой вращаются планеты, и таких звёзд в небе миллионы, миллиарды и среди всех этих миллиардов солнц наша огромная Земля всего лишь бледно-голубая точечка
В тот вечер и Ваньку было не отогнать от телескопа. Папа показывал ему Марс, Млечный Путь, Туманность Андромеды, и мальчишка был просто в восторге. Даже взгляд его изменился. Рядом с нами стоял уже не бестолковый хулиган, а пылкий, стремящийся к знаниям подросток.
На крыше было холодновато, мы сидели там долго, сильно замерзли, и в итоге папа пригласил Ваньку к нам погреться. В их дела семейные мой отец решил не ввязываться, а вот накормить ребёнка он считал себя обязанным.
Пока отец складывал вещи, Ванька вертелся около меня и донимал вопросамик счастью, ответов на свои вопросы он не ждал, поэтому я могла молча слушать его.
Как ты думаешь, звёзды сосчитать можно? Кто-нибудь пробовал их сосчитать? А я вот смогу! А я вот сосчитаю!
В тот вечер я сама не заметила, как вместо Ваньки я стала звать его Ваней. Потом он добавил меня в друзья «Вконтакте», и с тех пор стал частым гостем наших с папой посиделок. Прячась в кабинете моего папы, мы часто делали вместе уроки, переписывались в сети, изучали звёзды, слушали Виктора Цоя. Последнее конечно для меня самой стало неожиданностью. В моем плейлисте были только девчачьи поп-группы, но когда папа сказал мне, что в далекой юности он увлекался творчеством Цоя, я прониклась к этому певцу уважением. Папа и Ванёк за эти дни тоже сильно подружились. Так как со своим отцом Ваня не общался, он привязался к моему. Он бегал для папы за книгами в библиотеку, помогал чем мог, и я иногда даже ревновала, когда они вместе смотрели футбол.
Конечно, никто из ребят нашего двора о нашей тайной дружбе не знал, и нам приходилось прилагать к этому максимум усилий. Во дворе Ваньку недолюбливали, и для ребят из двора он так и оставался хулиганом. Но когда он общался со мной и с папой, он как будто оттаивал, становился таким хорошим, таким добрым, что я понимала его сестру, которая ни на шаг не хотела его от себя отпускать.
***
Через неделю нам позвонила Лена и сказала, что видеоролик с моим участием уже готов. «На телевидение его пока не запустили, но в интернете уже посмотреть можно», сообщила она, и мы с Лидой сломя голову побежали к компьютеру.
Ну, что так долго?!
Грузится, ещё грузится, успокаивает меня Лида, пока я от нетерпения ёрзаю на стуле. Моё сердце бешено колотится, и, хотя я и осознаю, что смогу услышать только звук, мне всё равно очень волнительно. Ведь не каждый же день удается посмотреть фильм про себя
«Двенадцатилетняя Олеся пока не может привыкнуть к нормальной жизни. Ещё совсем недавно она теряла близких в обстрелах, пряталась в подвалах и пыталась сбежать из страшного плена», слышу я голос диктора на фоне тихой музыки, и сначала мне почему-то кажется, что в фильме рассказывают не про меня, про кого-то другого.
А что там на экране показывают, Лида? Что? выспрашиваю нервно. Ей-то хорошо, она всё видит, а я что, должна только звуки слушать?..
Сейчас показывают ту сцену, где мы с тобой на кухне посуду моём, быстро начинает рассказывать мне Лида. Это ты одна. У окна стоишь. Музыка красивая, правда?
«Мы никого не трогали. Мы не ходили ни на какие митинги. Мы не хотели войны», слышу я свой голос, и на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Как же тяжело вспоминать всё это!
Глава 8. Самолёт
__________________________________________________________________
На улице май, впереди жаркое лето Вечера в городе тёплые, и мы с Лидой часто гуляем. Она приводит меня в парк, мы ходим по дорожкам, разговариваем, едим мороженое, иногда читаем. Особенно мне нравится когда она читает мне библию От этой книги веет чем-то таким тёплым, влекущим в другой мир. До встречи с Лидой библию я даже в руках не держала, но теперь, благодаря ей, далёкий когда-то Бог становится немного ближе, понятней, и я удивляюсь Его доброте, Его любви и всепрощению. Иногда мне даже хочется научиться прощать так же как Он. Но когда приходят воспоминания, все мысли о прощении и принятии как-то улетучиваются.