Смолкли выстрелы, и вновь зловещая тишина. Выждав с минуту, Нина осторожно двинулась вперед.
«Уже должна быть воронка, с тревогой подумала она и неожиданно сползла куда-то вниз. Рука ощутила что-то колкое. Можжевельник! Тот самый!»
Сильный шорох насторожил Полину. Она всматривается во мглу, но подруги не видно. Сердце обволакивает холодная тревога. Губы шепчут:
Ни-на-а, где ты?
В воронке Свалилась
Близился рассвет. Первые проблески зари высветили небо. Над вражескими позициями курится легкий туман. Тихо. Пулеметы молчат. Где-то рядом замаскировалась Полина. Раза два Нина поворачивала в ее сторону голову, но не заметила подруги. В том месте, где укрывалась Полина, лишь ветер волнами пробегал по густой осоке. До нее два-три метра, а не разглядишь.
«Неужели и сегодня впустую проторчим, только комаров кормить будем», досадует Нина. Ее взгляд скользит по пригорку и замирает. В дымке тумана появилась пушка, возле нее возилась прислуга. Рядом стоял фашистский офицер и осматривал в бинокль наши позиции.
Один, два пять, считает Нина.
Ни-на-а, видишь поживу? долетел взволнованный шепот Полипы.
Ви-жу-у
Бей, даю ориентиры.
В оптическом прицеле возникло лицо молодого солдата. «Как трудно стрелять Его, наверное, дома мать ждет» Палец секунду медлит и плавно нажимает спусковой крючок.
Над упавшим склонились двое других. И эти остались лежать у колес пушки. Остальные спрятались за щит. Офицер оторвал от глаз бинокль и что-то приказал. Артиллеристы бросились к ящику со снарядами.
Ни-на-а, добиваю этих сволочей! За папу с ними рассчитаюсь! Проследи и скорректируй!
Два дня назад мать Полины прислала письмо с горьким известием: отец погиб в боях под Орлом.
Сухо щелкнули еще два выстрела. Один из солдат упал на лафет. Затем стал оседать на землю офицер. Фуражка с высокой тульей свалилась с его головы на траву. И только один оставшийся в живых гитлеровец успел спрятаться в траншее.
Не прошло и четверти часа, как шквальный огонь обрушился на наши позиции. Над головами снайперов свистели пули. Неподалеку рвались мины, с воем жужжали осколки. В ушах звенело от разрывов. Подруги замерли в своих ячейках: лишнее движениесмерть.
Обстрел прекратился внезапно. Стало так тихо, что Нина услышала, как тикают на руке часы.
Полина, не задело?
Нет, послышалось в ответ.
Тогда полный порядок!
Нина взглянула на пригорок, где у молодого осинника одиноко стояла пушка и валялись убитые враги. Гитлеровцы не приближались к своим мертвецам, опасаясь снайперов-«невидимок». И Полипа смотрит туда же. «Что, съели?! шепчет она с яростью. Будете теперь сидеть в своих норах, как крысы, убийцы проклятые!..»
В землянке подруги попали в объятия Ани.
Ой, вернулись! Живые! бурно радовалась она. А я-то думала Ведь такой обстрел был!
Живы, Анка! Сегодня фрицы сполна получили нашего гостинца. Полина даже офицера на тот свет отправила.
А нам уже артиллеристы позвонили. «Ваши девчата молодцы, говорят, пять фрицев уложили. Как вернутся, поздравьте их от нашего имени».
И Аня пожала им руки, потом спросила:
Ну а теперь хвалитесь. Сначала ты, Нинок. Сколько фрицев ухлопала?
Троих! Нина устало присела на скамейку, положив каску на стол. Первого трудно было, жалко: совсем мальчишка. Смотрит на паши позиция и рукою глаз трет, видно, не выспался
Чего их жалеть, гадов! Они вон моего брата не пожалели, когда из горящего танка вылезал! Аня гневно притопнула ногой. А в «Комсомолке» за пятое августа что писали? Танковые рвы у Минеральных вод, Ессентуков и Кисловодска завалены трупами и залиты кровью. Ни стариков, ни женщин, ни детей не жалеют!
В дверь постучали. Аня примолкла. Вошел комбат и остановился у входа, всматриваясь в полумрак землянки.
Где тут наши отличившиеся?!
Вот они, товарищ гвардии капитан, посторонилась Аня.
Молодцы, гвардейцы! Поздравляю вас с первой боевой удачей! И впредь так же уничтожайте захватчиков, пока не вытурим их с советской земли! крепко пожал Нине и Полине руки.
Служим Советскому Союзу! взволнованно и дружно ответили девушки.
На другой день их поздравляли и ротный, и взводные, и бойцы. Но более всего обрадовала Нину весточка от Степана. Она получила от него письмо.
С каждым новым фронтовым днем у девушек-снайперов рос счет убитых оккупантов. О воспитанницах Центральной женской школы снайперской подготовки пошла громкая слава. Во фронтовых многотиражках появились очерки и заметки о них. Так, армейская гавота «Фронтовик» за 18 августа 1943 года в передовице, подписанной гвардии капитаном И. Кухальским, писала: «За 10 дней «охоты» 8 отважных дочерей советского народа вычеркнула из списка живых 82 немецких оккупанта. Девушки-снайперы мстят за слезы и страдания советских людей Слава мужественным истребителям фашистского зверьядевушкам-снайперам!»
Невель
Стоял октябрь. Дивизия с боями теснила фашистов к Невелю. В полосе ее наступления у гитлеровцев были такие сильно укрепленные опорные пункты, как Кондошки, Дубровки, Житии, Грибово, Ушакино и высота 173,9. Бои развернулись на подступах к городу жестокие. Вместе с гвардейцами своего батальона выметали с советской земли оккупантов и девушки-снайперы.
На окраине одной из деревенек, из которой были выбиты гитлеровцы, Нина увидела обожженные трупыженщина и пятеро детей, привязанных к ней проволокой. Потрясенная, она долго смотрела на эту страшную картину. Руки до ломоты в пальцах сжимали снайперскую винтовку. Подлое зверье!..
И вот наконец Невель.
Танки и автомашины, на которых прорвались в город гвардейцы дивизии, мчались по улицам. Нина и Аня сидели в кузове автомашины. Каски надвинуты на лоб, винтовки наготове.
В центре города ударила пушка. Это одна из «тридцатьчетверок» на ходу выстрелила по зданию, где висел флаг с фашистской свастикой. Открыли огонь и другие танки. Часть наших пехотинцев спешилась и рассыпалась группами по улицам.
Не ожидавшие появления советских гвардейцев, оккупанты выпрыгивали на улицу из окон, выбегали в двери, но повсюду их настигало возмездие.
Выкуривали оккупантов на зданий и укрытий своими меткими пулями и отважные подруги-снайперы.
Однако кое-где гитлеровцы успели организовать оборону и оказали упорное сопротивление. Ожесточенный бой шел у железнодорожной станции. Падали, обагряя кровью мостовую, гвардейцы, но их боевые друзья упрямо рвались вперед. Отважно бились за станцию бойцы старшего лейтенанта Рудых, а гвардейцы лейтенанта Хелина захватили стоявший на парах состав. Фашисты собирались отправить несколько сотен юношей и девушек в Германию. Вовремя меткий снаряд нашего танка угодил в топку паровоза.
Только к вечеру стихла стрельба. Гитлеровцы оставили город и откатились на новый оборонительный рубеж. Наши войска вступили в Невель.
Нина и Аня, уставшие от боя, прикорнули в обнимку прямо на полу в каком-то пустом доме рядом струпной бойцов своего батальона.
Утро встретило жителей города мирной тишиной. Невельчане вышли на улицы чествовать своих освободителей. Объятия, поцелуи, слезы радости Нине запомнился один эпизод. Она остановилась у колодца, чтобы напиться. В это время к ней подошла женщина в черном платке и обессиленно ткнулась ей в грудь.
Пришли, мои милые! запричитала она. Ой же ты, моя касатка, а моя разнесчастная доченька не дождалась вас! Лежит она в сырой землице! Убили ее проклятые изверги!
Не плачьте, тетенька! Не плачьте. Мы отомстим за вашу дочь! успокаивала ее Нина.
Потом к Обуховской подбежала с цветами девчушка лет десятидвенадцати. Нина поцеловала ее в бледную щечку
На другой день Шура Шляхова принесла от замполита газету «Красная звезда», собрала всех подруг в кружок и начала читать. Крупным шрифтом был напечатан приказ Верховного Главнокомандования генералу армии А. И. Еременко, в котором говорилось, что 21-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Д. В. Михайлова особенно отличилась в боях за освобождение Невеля, поэтому ей присваивается званиегвардейская Невельская.