Хмурое, невыспавшееся лицо пожилого шофера смотрело на обер-лейтенанта
Куда маршрут, приятель?
Везу семьи господ офицеров лагеря «Гросс-Вальде девяносто четыре», господин обер-лейтенант!
Лучше транспорта у вас не нашлось?
Шофер промолчал.
Возьмите меня и девочку. Надеюсь, ваш курс не на Москву?
Не могу, господин обер-лейтенант. У меня приказ господина бригаденфюрера.
Плевать я хотел на вашего замызганного бригаденфюрера! Ульхен, ты не очень испугаешься, если я дам сейчас в морду господину шоферу, а?..
Коробов подошел к дверце кабины, рванул за ручку
Господин обер-лейтенант!.. Господин обер-лейтенант! Я не имею права! Это секретная машина
Коробов глянул на девочку.
Ульхен, дочь кавалера рыцарского креста, как называется эта паршивая колымага?..
Газовый газовый фургон.
Вот видите, приятель? Садись, Ульхен Дядя шофер отлично понимает, что ехать в такой приятной компании лучше, чем получить по физиономии Ну, садись же
Коробов помог девочке взобраться на высокую рифленую подножку, поднялся сам. Шофер сел за руль, поправил фуражку.
Я вынужден подчиниться, господин обер-лейтенант, но я
Бросьте, приятель. А то я загоню вас в фургон и откомандирую к тем вашим лучшим друзьям, которых вы отправляли к праотцам А?
Шофер усмехнулся.
Видимо, его успокоило, что обер-лейтенант знает о назначении зеленого фургона.
Так куда же мы катим на этой, как говорят русские, душегубке, приятель?..
Душегупка, сказала Урзула. Это что, господин обер-лейтенант?
Коробов осторожно коснулся рукой большой синей пуговицы на пальто девочки.
Здесь твоя душа. И если ее погубить, твою очень славную душу, то получится ду-ше-губ-ка. Вот так, Ульхен. Он повернул лицо к шоферу. Вы забыли ответить мне, приятель
Приказано прибыть в Эберсвальде, в военный городок, не позднее семи утра завтра, господин обер-лейтенант! Шофер поправил фуражку. Если русские свиньи не разбомбят нас по дороге
Э, вы пессимист, приятель.
Я просто немец, доживший до проклятого сорок пятого года, господин обер-лейтенант
Машина тяжело прогрохотала по грязному дощатому настилу узкого моста через какой-то ров, пересекающий подножье пологого холма.
Девочка, смотри на небо, сказал шофер. Если увидишь самолеты, скажешь
Да, господин солдат, вежливо улыбнулась Урзула, отодвигаясь от Коробова к правой дверце просторной кабины.
Мы доедем, Ули, сказал Коробов. Нам нельзя не доехать.
58
Человек в Москве читал:
«Коробов звонил из Эберсвальде по армейскому телефону. Фрау Лило фон Ильмер погибла при бомбежке Данцига, все ее вещи сгорели вместе с машиной.
Сообщите по любому каналу возможность замены. Имеющаяся рация не справляется с объемом информации, реальна угроза ее фиксации станциями радиоперехвата.
Четвертый на допросах молчит. Допрашивал четыре раза лично бригаденфюрер СС Мюллер.
Профессор Макс де Кринис покончил самоубийством.
Привет!
«Генерал Венк, назначенный в штаб Гиммлера по настоянию Гудериана для помощи в руководстве войсками, уснул за рулем машины, разбился, вышел из строя на несколько недель. Вместо него назначен генерал Креббс. Друг генерала Бургдорфа, начальника управления личного состава сухопутных войск, близок также к Борману и бригаденфюреру СС Фегелейну. Перед Гитлером неустойчив.
Привет!
Человек поднялся с кресла, подошел по скрипнувшему под сапогами паркету к радиоприемнику
Доброй ночи, дорогие соотечественники сказал приятный женский голос из Берлина.
Человек выключил приемник, вернулся к столу. Перевернул листок в синей папке, стал читать:
«Главный вывод из поездки Коробова в Данциг: тыл рейха трещит по всем швам, настроение среднего немца паническое. На дорогах сотни тысяч беженцев, маневр исключительно затруднен, массовое дезертирство очевидный факт для сегодняшнего вермахта.
Подтверждаем точность перечня частей и соединений, сосредоточенных для обороны Данцига, сообщенных вам вчера.
Дополнительный список частей и соединений, наблюдаемых Коробовым в приморской полосе Данциг Штеттин, сообщим следующим сеансом.
Привет!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
00.55. 19 апреля 1945
КОМАНДАРМ
рубаха досталась Борзову великонька Завязывает тесемки ворота, смеется старый солдат: «Ежели того уж вот где вольготно душе будет Сразу в рай полетит» Манухин даже побелел тогда: «Закрой, закрой уста, нечестивец, нехристь!..»
Новые рубашки нам Алька организовала
Уходят люди в небытие Их нет Никогда не будет их, мертвых Сильвы не будет Альки Вечи Березницкого Ваню Евсеева опять зацепило миной А Галя Чернова Она ведь Ивана спасла, сама под огонь бросилась Выживет ли девочка?..
Волынский теперь смерти ищет Да, да, мне уже трижды докладывали Потерял Сильву, а теперь и эта девушка Галя Когда редактор принес мне письмо Борзова о ее подвиге черт возьми, я еле слезы удержал тогда Солдаты, солдаты, русские солдаты
Борзов, наверное, опять чистую рубаху надел Полверсты через этот проклятый Одер не одна русская душа смерть здесь примет Крепкая русская закваска И дед, и прадед Борзова чистую рубаху перед боем всегда надевали, да, да, род Борзовых старинный род, наверняка не один солдат был в твоем роду, Николаич, не один
А разве Николаич последний, кому довелось чистую рубаху надевать, к смерти готовиться?.. Долго еще России понадобятся чистые бязевые рубахи А ведь, наверное, и сейчас бязь со своих станков снимает жена Борзова в Шуе Лида Борзова
Останусь живым обязательно побываю в Шуе, к Борзовым зайду Там ведь и Венер Кузьмич где-то по соседству живет, в Юже
Если останусь живым
ГВАРДИИ РЯДОВОЙ
Спал Борзов под кустом. Справа Пашка Шароварин, слева старшина Мануйлов.
Снилась ему баба. Не то соседка Тамара Васильевна, не то мастер первой смены Маргарита Викторовна
Зубами поскрипел Борзов во сне: то светлые глаза соседки на смуглом девчоночьем лице мастера были, то кудрявые завитки белокурых волос Маргариты вдруг над густыми, темными бровями Тамары под ветерком шевелились, шел Борзов по маленькому броду с «Козьего острова» И рядом с ним плескали босыми ногами по воде Тамара и Маргарита, и мучило Борзова, что никак он не угадает кто из них мастер, кто соседка И платья на них были одинаковые армейского покроя, зеленые платья Тамара а может, Маргарита вдруг угодила в яму, вода всплеснулась, потянула Тамара или Маргарита руки к Борзову, а руки его не могли шевельнуться, мертво свисали руки Борзова, и крикнуть он не мог И не Тамара это была, и не Маргарита лицо жены увидел Борзов, уходило лицо в глубь воды
Лида-а Лидонька простонал Борзов во сне.
Не лягайся ты, сказал спросонок Пашка Шароварин, трофейную плащ-палатку с соседа стягивая на замерзший бок.
А?.. Кто?.. Тьфу ты, господи забормотал Борзов.
Наснилось, что ли? сказал, зевнув, Пашка.
Да ну к лешему тьфу, башка гудит Бабы замучили, дьяволицы толстомясые
А мне все бе-еленькие снятся, сказал Пашка.
Жена у меня что цыганка, черненькая, ловкая, сказал старшина Мануйлов. Так за всю войну хоть бы разок во сне увидать
Шкодник ты, старшина, вот жинка и обиделась, усмехнулся Борзов, поелозил на соломе, укладываясь поудобнее А я сейчас вот свою ненаглядную видал, ага Хороший сон был Будто гуляем мы с Лидией по базару, яблок навалом, огурцы, всякая тебе роскошь, ага!
И вздохнул Борзов не привык он душой кривить, а про то, как лицо жены в воду уходило, разве расскажешь?
Я солдат честный, сказал старшина.
Солдат ты честный, а старшина хреновый, сказал Борзов.
Это как прикажете понимать?
Ты мне не выкай, я этого не шибко боюсь. Рубаху у тебя клянчу четвертый день, не-е пятый, считай, а ты глядеть на меня глядишь, а понимать не понимаешь