Сейчас танки пойдут, шесть танков и машина.
А машина чего?
Да черт их знает, сказал Горбатов.
Разрешите идти?
Валяй, Николаич.
Борзов вернулся быстро. Хотел доложить ротному, что приказание выполнено, да говорить было нельзя: шагах в сорока от правого конца траншеи ползли танки За предпоследним танком покачивалась маленькая легковая машина
Когда танки скрылись в низинке перед хутором, Борзов сказал:
Чего-то тут мудрят, а? Машинешку-то зачем с танками?
Гитлеру в подарок, сказал Горбатов.
37
Егор Павлович Сурин натянул фуражку до бровей. Поглядывая на розовое от раскаленной плиты лицо поварихи Лидии, он то застегивал начищенную нижнюю пуговицу кожаной куртки, то расстегивал, то, хмыкнув неопределенно, почесывал подбородок.
Маешься, Егорушка? сказала Лидия.
Отвяжись
Тяжесть в левом внутреннем кармане куртки была приятна Егору Павловичу стояла там бутылка настоящей генеральской (как ее называл Егор Павлович) водки в обед привез шофер генерала Корзенева из фронтового военторга.
К фрицу своему, что ль, ладишь, Егорушка? Лидия засмеялась, подхватила полной рукой (до локтей подвернуты рукава белой куртки) постреливающую салом сковородку с блинами. Припекла из-за тебя вот!
Тюхтя
Да уж куда мне до фрау-то.
Чего мелешь?
Фигура у этой фрау Барыня, всю жизнь только и делов за фигурой следить! Дочке семнадцать лет, а мать как картиночка. Севка сохнул по дочке, а ты, Егорушка, значит, на мамашу целил? Уехали, забыть не можешь?
Ну, ну, толкуй неопределенно проговорил Егор Павлович, нерешивший отбрить настырную девку или шуткой отыграться.
Иди уж, иди, чудо-юдо
Егор Павлович между тем застегнул уже три пуговицы куртки.
Посидеть часок перед ужином с Теодором Ханнике, прямо сказать, никакой не грех (размышлял Егор Павлович) мужичок он политически не вредный, обходительный, портрет товарища Сталина в золотую рамку вставил, на видном месте в своем ресторане вывесил. Егор Павлович тот портрет в политотделе достал по знакомству, не хватает портретов, нарасхват идут по полкам Пару рюмашечек пропустить с Теодором немецкого винишка, а уж потом Егору Павловичу и свою барыню как слеза водочка-то! на стол можно вежливо: извольте нашей отведать, православной, Теодор Конрадыч, после нее сучьего сына Гитлера ругать одно удовольствие
Застегнув четвертую пуговицу (отчего левая пола куртки взбугрилась), Егор Павлович шагнул было к двери во двор, но тут в кухню вбежала Зина (не берет ее муж, старший лейтенант Гриднев, боится, как бы не остаться без молодой жены, в танковом батальоне помереть чего проще, почему-то подумалось Егору Павловичу).
Егор Павлович! Бегом к командующему! Ждут тебя! зачастила она, улыбаясь как-то странно, на ухо Лидии что-то зашептала.
Да господи-и-и Румяное лицо Лидии дрогнуло, она стала смотреть на Егора Павловича, словно первый раз увидела.
Беги, Егорушка, чего ж ты? сказала Зина. Ждут!
Подождут, сказал Егор Павлович мрачно. Не сорок первый год бегать
Зина смеялась, но лицо у нее (глянул Егор Павлович) было каким-то непривычным.
Егор Павлович расстегнул верхнюю пуговицу, достал бутылку:
Куда тут приставьте, девчонки.
И, застегнувшись на все пуговицы, пошел из кухни.
По скрипучей лестнице поднялся на второй этаж, у белой двери поправил фуражку, постучал костяшками пальцев левой руки по гулкому дереву
Да, прошу, сказал голос Никишова.
Егор Павлович в раскрытых дверях щелкнул каблуками, медленно подносил правый кулак к виску, здесь резко распрямил пальцы.
Товарищ генерал! Гвардии младший сержант Сурин по вашему приказанию прибыл!
Никишов стоял у длинного стола, за которым сидели член Военного совета и давно знакомый Егору Павловичу полковник из трибунала
Прошу, товарищ Сурин, сказал Никишов, и у Егора Павловича что-то сжалось в груди: давно он не слышал, чтобы командарм так его величал.
Улыбнувшись, Никишов посмотрел на полковника.
Прошу, полковник
Егор Павлович поплотнее стиснул зубы Он смотрел в полное лицо полковника ничего не выражавшим (как думал Егор Павлович) взглядом «уставным».
Полковник поднялся легко, раскрыл синюю папку, взял лист желтоватой бумаги.
Товарищ командующий, сказал он, кашлянув. Разрешите доложить вам и члену Военного совета результаты проведенного по вашему приказанию расследования по пересмотру дела бывшего воентехника, командира отдельной армейской автомобильной роты Сурина Егора Павловича
Да пожалейте, полковник, старого солдата, сказал, поморгав, член Военного совета и улыбнулся Егору Павловичу.
Слушаюсь, быстро сказал полковник и глянул на командарма.
Никишов засмеялся.
Хотели по всей строгости ритуала Будет томить-то, полковник! Никишов подошел к Егору Павловичу. Все, друг мой Егор. Отвозил меня. Не положено мне по штату, брат, чтобы старший лейтенант возил Ну, да ты что Егор?!
Стоял Егор Павлович, закаменев.
Ну ну, будет тебе, Егор Вот чудак, ему офицерские погоны на плечи, а он на начальство и смотреть не желает, а?
Член Военного совета вышел из-за стола, протянул Егору Павловичу руку.
От души вас, товарищ гвардии старший лейтенант Очень приятно было читать мне приказ о присвоении вам нового воинского звания Очень рад, Егор Павлович.
Так точно, деревянным голосом сказал Егор Павлович, Благодарю, товарищ генеральный комисс
Егор Павлович вздрогнул, испуганно глянул на генерала.
Ну уж, Егор сказал Никишов. Это ты, брат, подзарапортовался. Ну поцеловать тебя надо Егор
Никишов поцеловал Егора Павловича в губы закаменевшие, горячие, отвернулся
Разрешите идти? сказал, глядя перед собой и никого не видя, Егор Павлович.
Пожалуйста, товарищ гвардии старший лейтенант, услышал он голос Никишова.
Егор Павлович медленно спускался по лестнице, ноги что-то не слушались. Вошел в кухню, увидел Лиду и Зину.
Егор Павлович ткнулся лбом в дверную притолоку и заплакал.
38
В телефонограмме из штаба фронта, полученной Никишовым за час до полуночи, сообщалось, что маршал прибудет на совещание старших командиров Седьмой ударной армии к восьми ноль-ноль.
Но Никишов уже второй раз поглядывал на часы, отгибая рукав бекеши: Рокоссовский, против обыкновения, сегодня запаздывал
Товарищ командующий, разрешите послать офицера навстречу? осторожно сказал генерал Корзенев и снял пенсне.
Никишов покосился на начальника штаба.
Через десять минут не приедет высылайте, Михаил Степанович
Корзенев сдержанно кивнул.
Разрешите курить, товарищ командующий?
Курите на здоровье, Михаил Степанович Только нехорошие мысли на душе не стоит держать.
Конец войны, товарищ командующий Корзенев улыбнулся чуть виновато. Как вспомню судьбу Черняховского, так и Такой человек погиб Да Вчера был у танкистов на строевом смотре. На солдатских лицах все написано. Не хочет солдат умирать в сорок пятом
В сорок первом, конечно, умереть было предпочтительнее, усмехнулся Никишов. Только те, кто умирал двадцать второго июня, наши мысли не разделяли. Я, грешный, хочу дожить до две тысячи семнадцатого года Столетие Октября отпраздновать тогда уж, так и быть, берите меня, черти или ангелы, судите последним судом, я не в претензии.
Вы молоды, Сергей Васильевич будет по-вашему, дрогнувшим голосом сказал Корзенев.
Никишов заложил руки за спину, стал похаживать по чистому, под утро выпавшему снегу
В двух десятках шагов от него и Корзенева, у входа в большой блиндаж, на земляной насыпи которого стояли маленькие елочки в шапках снега, курили несколько генералов в кителях, кое-кто из них вышел из блиндажа подышать свежим воздухом, не надев папах. Негромкий их говор вдруг смолк
Едут! сказал кто-то из генералов.
Из резко притормозившего «виллиса» вылез Рокоссовский, глянул на подходившего к нему командарма.
Товарищ маршал! Старший командный состав Седьмой ударной армии к проведению совещания готов! Командующий армией генерал-полковник Никишов!