В те памятные дни я неоднократно выезжал в подразделения полка для решения текущих вопросов. И до сих пор помню, какое огромное воздействие оказал приказ Наркома на красноармейцев, сержантов, командиров. Что-то новое появилось в их взглядахтвердость, какая-то уверенность. О будущем говорили мало, но и без слов было понятно, что они занимают тот священный рубеж, на котором останутся живыми или мертвыми, с которого есть только один путьвперед.
Готовность стоять до конца проявилась уже в ходе августовских боев за плацдармы на правом берегу Дона. Гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки ликвидировать их. Город Серафимович, отдельные его кварталы и улицы стали ареной ожесточенных схваток. Но врагу так и не удавалось добиться решающего успеха. Вроде бы зацепились фашисты за тот или иной дом, немного потеснили наших. Однако тут же или в ближайшую ночь следует контратака, и положение восстанавливается.
Вообще говоря, гитлеровцы действовали довольно шаблонно. Вначале над позициями наших войск появлялись вражеские бомбардировщики. После удара с воздуха следовала артиллерийская подготовка. Дыбом вставала земля. Казалось, ничто не может уцелеть в этом вихре пламени и металла. Однако, когда начинали наступать танковые, пехотные и кавалерийские части итальянского корпуса, который действовал на этом участке, воины 304-й дивизии встречали оккупантов как подобает.
Так продолжалось изо дня в день. Тем временем командир дивизии полковник С. П. Меркулов собирал в единый кулак все силы, которые можно было использовать для более решительных действий с нашей стороны. Перед артиллеристами им была поставлена такая задача: подготовить огневой налет и артиллерийскую поддержку стрелковых подразделений во время контратаки. Сделать это было непросто, так как ежедневно обстановка в чем-то менялась. Противник перемещал с места на место огневые точки, менял минометные позиции.
Вот тут-то в полную меру пришлось поработать и штабу полка, особенно капитану П. И. Шандыбе. К нему стекались донесения из дивизионов, сведения из стрелковых подразделений. Анализируя их, он переносил обстановку на карту. Затем вновь и вновь перепроверял те данные, которые вызывали хоть какие-то сомнения.
Хочу уловить какую-то закономерность в действиях гитлеровцев, говорил он мне. Не может же у них быть бесчисленное количество запасных позиций!
И, кажется, ему удалось сделать это. Быть может, не в полной мере, но, во всяком случае, с определенной степенью точности мы могли судить, когда и куда перебрасывает противник огневые средства. Это помогло заблаговременно подготовить данные для стрельбы, причем несколько вариантов.
Едва прозвучал условный сигнал, все батареи полка одновременно открыли шквальный огонь по назначенным целям. А вскоре в контратаку поднялась и пехота. С наблюдательного пункта, где я находился, в стереотрубу было хорошо видно, как от одного рубежа к другому продвигаются стрелковые подразделения.
В такой обстановке особое значение приобретала четкая, бесперебойно действующая связь. Опоздает всего лишь на минуту соответствующая команда, и бойцов могут накрыть разрывы наших же снарядов. Это хорошо понимал капитан Кирилл Леонидович Иевлев-Старк. Его связисты то и дело уходили на линию, для того чтобы устранить очередной обрыв. И, к сожалению, не все возвращались обратно. Именно в этом бою, помню, погиб рядовой Василий Балабин. Как выяснилось, он, будучи уже раненным, дополз все-таки до места повреждения провода, сумел соединить его концы. Когда товарищи нашли героя-связиста, он был мертв.
Упорно контратаковали врага наши стрелковые подразделения. Наконец гитлеровцы дрогнули и отошли. Теперь важно было не дать им закрепиться на каком-то промежуточном рубеже. И эта цель была достигнута. 304-я стрелковая дивизия сумела продвинуться на 1012 километров. Таких же успехов добились и соседи. Были захвачены пленные, исправное артиллерийское и стрелковое вооружение, автомашины, лошади. Радости нашей не было предела. Значит, не только обороняться, но и наступать умеем!
Таким образом, плацдарм на правом берегу Дона заметно расширился. Встревоженное успехом советских войск, фашистское командование срочно подтянуло в район Серафимовича и с ходу бросило в бой еще одну свежую дивизию. Усилила удары по нашим войскам авиация. Обе стороны несли серьезные потери. В один из тех дней и погиб мой помощник начальник разведки капитан Артем Прокофьевич Рудаков. Его заменил начальник штаба третьего дивизиона капитан Евгений Михайлович Ряхин. Он хорошо знал свое дело, пользовался большим авторитетом в полку. И лучшего ПНШ-2 в то время, пожалуй, и подобрать было нельзя.
К 10 августа обстановка значительно осложнилась. Гитлеровцы подбрасывали новые и новые силы. Любой ценой враг стремился восстановить положение. Теперь дивизионы нашего артиллерийского полка главным образом оказывали стрелковым подразделениям помощь в отражении яростных атак противника. К счастью, подоспела полнокровная 96-я стрелковая дивизия. Переправившись ночью на плацдарм, ее части двинулись вперед. Город Серафимович окончательно перешел в наши руки.
Так приказ Народного комиссара обороны 227, который в ту пору все мы называли «Ни шагу назад!», начинал воплощаться в жизнь.
Бои местного значения
Итак, плацдарм у города Серафимовича остался в наших руках. А вскоре после того, как положение тут более или менее стабилизировалось, мы получили приказ передать свою полосу обороны 96-й стрелковой дивизии, о подходе которой я уже упоминал. Наше же соединение форсированным маршем двинулось вверх по течению Дона. Выяснилось, что дивизию перебрасывают на правый фланг 21-й армии, на участок между устьями рек Хопер и Медведица.
Части 304-й стрелковой дивизии заняли позиции на восточном берегу. Но и тут судьба подбросила нам своеобразный подарочекеще один плацдарм. Он был совсем крохотный: километра полтора-два по фронту и столько же, если не меньше, в глубину. На этом клочке земли расположился стрелковый батальон и пушечная батарея полка.
Не очень-то обрадовались мы этому новому плацдарму. Наличие его усложняло организацию обороны. Но, быть может, не только об обороне думало сегодня вышестоящее командование?
Как бы то ни было, но мы успешно выполняли поставленную задачу. Наш задонский, как называли его в дивизии, плацдарм не давал фашистам покоя. Не раз пытались они смять батальон, разгромить его, сбросить в реку, но все атаки врага были отбиты.
Мне, как начальнику штаба артиллерийского полка, неоднократно приходилось бывать на задонском плацдармето в составе рекогносцировочной группы, то с целью контроля за состоянием обороны и оказания помощи по тем или иным вопросам конкретно на месте.
Переправлялись на противоположный берег обычно с наступлением темноты. И вернуться обратно стремились до рассвета. В эти же часы на плацдарм доставляли пополнение, боеприпасы, продовольствие, а оттуда эвакуировали раненых. За ночь лодки, плоскодонки, челны, плотики успевали сделать по нескольку рейсов. А потом, словно по волшебству, исчезали в камышах. С восходом солнца вражеские самолеты начинали охотиться не только за каждой лодкой, но даже за отдельными бойцами, появлявшимися у реки. Поэтому все замирало, все уходили в укрытия.
Немало хлопот доставляла нам и артиллерия противника. Вражеские наблюдатели хорошо просматривали Дон с холмов. Как только на глади воды появлялся какой-либо предмет, орудия и минометы тут же открывали огонь. Мы, естественно, отвечали со своего берега. Завязывалась дуэль, которая порой продолжалась по нескольку часов. Словом, и нам несладко приходилось, но и мы не давали гитлеровцам головы поднять.
Иногда обстоятельства требовали более длительного пребывания командиров из штаба на плацдарме. Это и понятно. Далеко не все вопросы можно решить в течение одной ночи. Поэтому мы зачастую оставались на батарее, чтобы вернуться «домой» через сутки, случалось, что задерживались и на два-три дня.
В один из дней я оказался на задонском плацдарме вот по какому поводу. Накануне мы разработали в штабе новую схему перемещения орудий находящейся на плацдарме батареи. Дело было в том, что противник постепенно засекал и все более точно пристреливался к нашим основным и запасным позициям. Приходилось фактически после каждого боя перемещать пушки с места на место. Но все это надо было делать таким образом, чтобы не нарушалась общая система огня, чтобы непрерывно обеспечивалась поддержка обороняющегося на плацдарме стрелкового батальона.