А саперы тем временем не прекращали работ по восстановлению понтонной переправы. Вскоре повреждение было устранено. И сразу же на наш, теперь уже наш, берег перешел 2-й артиллерийский дивизион полка.
Теперь нас отсюда никакая сила не вышибет, довольно потирал руки Геннадий Фадеевич. А к вечеру, если первоначальные планы не нарушатся, и наши танки подойти должны. Тогда заживем, как боги! Можно будет смело и дальше топать.
А вдруг не подойдут?
Тогда, Георгий Никитович, будем думать, что дальше делать. Только назад нам ходу нет ни при каких обстоятельствах.
До наступления темноты мы отбили еще две контратаки. После захода солнца фашисты чуть приутихли. Лишь изредка звучали одиночные выстрелы. Потом с противоположной стороны реки послышался гул моторов. К понтонному мосту подошли наши танки и самоходно-артиллерийские установки. Танкисты вышли из головных машин и неторопливо, будто разминая затекшие ноги, зашагали к переправе. Там, поговорив о чем-то с сапером-сержантом, постояли минутку, и вскоре боевые машины двинулись дальше. Судя по всему, танкисты хотели лично убедиться в надежности понтонного моста.
Сейчас начнут переправу, проговорил Шляпин. Хорошо!
Однако первым на дощатый настил въехала бронемашина, которую мы поначалу даже и не заметили.
Уж не начальство ли пожаловало? повернулся я к Геннадию Фадеевичу.
Похоже, ответил он, разглаживая по привычке бороду. Что ж, если и начальство, нам волноваться нечего. Мы свое дело сделали.
Броневик с ходу взял подъем и, окутавшись клубами пыли, остановился неподалеку от нас. Из машины вышли двое: командир 67-й гвардейской дивизии генерал-майор А. И. Баксов и командующий 6-й гвардейской армией генерал-лейтенант И. М. Чистяков. Это было для нас полной неожиданностью. Командира дивизии еще можно было ждать, но чтобы командующий армией
Мы с майором Шляпиным переглянулись. Кому докладывать? Он вроде бы общевойсковой командир. А у меня воинское звание на ступень выше. Но командарм махнул рукой.
Незачем впустую слова тратить. И так все вижу. Давайте я лучше вас обниму. От себя, от всего Военного совета огромное вам спасибо! Великое дело сделали вы! Оба достойны самой высокой награды. И, товарищ Баксов, не медлите с представлениями. Не только на этих молодцов, но и на всех, кто отличился.
Затем командующий расспросил нас о том, как шел бой, как переправлялись, как отбивали контратаки. Узнав о захваченных танках и самоходках, заулыбался. Зато, когда Шляпин доложил о потерях, помрачнел:
Всегда было больно людей терять, а сейчасособенно. Ведь, что ни говорите, а судя по всему, дело к финалу движется. Хоть и далеко еще шагать, но, думаю, теперь короче километры станут. Потом вновь повернулся к майору Шляпину: А ты все еще носишь свою рыжую бороду? Терпеть не могу таких украшений.
Зарок дал, товарищ командующий. До конца войны.
Зарок! Не посмотрел бы я в другое время на твой зарок. А сегоднятвой день, герой! Как думаешь завтра наступать? перевел разговор на другую тему генерал Чистяков.
Майор Шляпин доложил. Выслушав его соображения, командующий улыбнулся:
Ладно, бородач, одобряю. Вроде бы не очень густо тут противника. Уверен, что справишься. Самое главноене давать гитлеровцам закрепиться. Значит, на рассвете двигай вперед. А точное время и направление командир дивизии тебе сообщит дополнительно. Что касается переправы, то еще раз могу повторить: большое спасибо!
Генералы уехали. В темном небе зажигались звезды. С реки, которая несла свои воды совсем недалеко от нас, потянуло прохладой. А через понтонный мост, отбитый у гитлеровцев, на левый берег, растекаясь влево и вправо, шли и шли новые подразделения. В ночной тишине отчетливо слышался гул автомобильных и танковых двигателей, металлический лязг гусениц, голоса людей.
Утром вновь загремели орудия. Части 67-й гвардейской стрелковой дивизии уверенно продвигались дальше и дальше к населенному пункту Свеча, постепенно поворачивая на северо-запад. На отдельных рубежах, особенно на берегах речушек, враг пытался организовать сопротивление, но удавалось это плохо. Чувствовалось, что гитлеровцы растеряны. В этом не было ничего удивительного. Высокий темп наступления, внезапное форсирование Западной Двины путали все карты.
Кстати, реку с ходу преодолели и наши соседи51-я и 71-я гвардейские стрелковые дивизии. Им также удалось захватить плацдармы на левой стороне реки, на которые ночью переправились основные силы. Так что за фланги мы могли не беспокоиться.
Вечером 25 июня мы получили радостное известие: южнее нас войска 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта соединились с войсками 39-й армии 3-го Белорусского фронта, обходившими Витебск с другой стороны. Таким образом, кольцо окружения вокруг этой весьма крупной немецко-фашистской группировки (пять дивизий 3-й танковой армии) замкнулось. Она была рассечена на две части. Противник, конечно же, делал отчаянные попытки прорваться, но они не приносили успеха.
Как только нам стало известно, что Витебск блокирован, в полку сразу же стали поговаривать о том, что теперь-то уж нас непременно повернут к городу.
Будем фрицам второй Сталинград учинять! говорили артиллеристы. Это по нашей части. Как-никак, а опыт у нас в таких делах есть, не забыли еще.
Однако вопреки ожиданиям нас не повернули на восток, мы продолжали наступать на запад, точнее, даже на северо-запад. Иными словами, если на первом этапе мы обходили Витебск, то теперь, если прикинуть по карте, получалось, что речь идет об охвате Полоцка.
Кое-кто в полку недоумевал: дескать, как же можно идти дальше, не покончив с гитлеровскими соединениями, остававшимися в нашем тылу? Ведь это рискованно. И наверное, для таких сомнений были определенные основания, если смотреть, как говорится, с нашей колокольни. Ведь в ту пору мы и предполагать не могли, что для уничтожения окруженных группировок выделены немалые силы, что освобождение Витебскаэто лишь фрагмент, пусть даже немаловажный, в грандиозной Белорусской операции, которая задумана и осуществляется Верховным Главнокомандованием.
Были у нас, что скрывать, разговоры и другого плана. Некоторые недоумевали, почему дивизия, а следовательно, и наш 138-й гвардейский Краснознаменный артиллерийский полк до сих пор не принимали непосредственного участия в освобождении какого-нибудь крупного населенного пункта. Действительно, давайте вспомним, после Сталинграда мы в основном что-то обходили, кого-то отрезали. Вели, например, ожесточенные бои западнее Белгорода, которые, несомненно, способствовали его быстрейшему освобождению, а в город вошли другие. Успешно продвигались в сторону Полтавы и вдруг были переброшены совсем в иное место. Не знаю, почему так получалось, но факт оставался фактом: наш трудный путь, образно говоря, пролегал в стороне от крупных, известных всем городов.
А в Красной Армии между тем все большее число частей и соединений получали почетные наименования, свидетельствовавшие о том, что их личный состав проявил мужество и героизм при освобождении такого-то города. И, положа руку на сердце, чисто по-человечески очень хотелось, чтобы и наш полк включал в свое название какой-нибудь подобный титул кроме уже существовавших «гвардейский» и «Краснознаменный». Мы же в соответствии с приказом вновь поворачивали явно в сторону.
26 июня советские войска штурмом овладели сильным узлом обороны гитлеровцев городом Витебск. А буквально через день мы с радостью узнали о том, что среди соединений и частей, удостоенных высокого почетного наименования Витебских, наряду с 51, 71, 90-й гвардейскими стрелковыми дивизиями есть и наша 67-я гвардейская стрелковая дивизия, есть и наш 138-й гвардейский Краснознаменный артиллерийский полк. Значит, и мы, активно участвуя в боях с гитлеровцами, внесли свой вклад в освобождение Витебска, способствовали окружению в этом районе вражеской группировки.
Во время прорыва обороны и в боях на Западной Двине наш полк уничтожил до 600 солдат и офицеров противника, 46 автомашин с военными грузами и живой силой, 14 артиллерийских и минометных батарей, 31 пулемет, 51 повозку с боеприпасами, разрушил 28 дзотов и 24 наблюдательных пункта. Кроме того, полком было подбито и сожжено 8 танков, 4 «фердинанда», отбито 13 яростных контратак. Этим можно было по праву гордиться.