Трепещет на свежем ветру развернутое гвардейское Знамя. Опустившись на одно колено, припадаю к алому полотнищу губами. Тугой комок останавливается в горле, когда мне, как исполняющему обязанности командира полка, предлагают сказать несколько слов. Наверное, нескладно, путано говорил я в. тот памятный день. Помню только одну фразу: «Били фашистских гадов, и впредь, клянусь, будем бить всей мощью огня!» Ее я, кажется, повторил подряд несколько раз.
С этой мысльюбить врага всей мощью огняи выступили мы в указанный нам район, чтобы занять там оборону. Соединения 21-й армии развернулись на рубеже Дмитриевка, Триречное, Березов, Шопино и отразили все атаки немецко-фашистских войск. Гитлеровцы, хотя и сумели ранее овладеть Белгородом, не смогли продолжить наступление. Ни сил, ни средств для этого, как видно, у них уже не было. И мы не располагали ими в достаточном количестве для того, чтобы восстановить положение на этом участке фронта. Вскоре здесь установилось относительное затишье. Началась тщательная подготовка к грядущим боям.
Командный пункт дивизии разместился в селе Луханино, в нескольких десятках километров южнее ст. Обоянь. Справа от нас находилась 71-я, а слева 52-я гвардейская стрелковые дивизии.
Наш полк занял огневые позиции в районах населенных пунктов Черкасское, Яковлево, Бутово и южнее Верхопенье, параллельно шоссе БелгородКурск. Место для командно-наблюдательного пункта выбрали у деревни Черкасское. В случае наступления врага мы должны были воспретить ему продвижение по очень важной магистрали.
На новом месте сразу же, как и полагается, личный состав подразделений приступил к инженерному оборудованию позиций.
В конце апреля, а если говорить точнее22 числа, стало известно, что и вся наша армия стала гвардейской. Теперь она была преобразована в 6-ю гвардейскую армию.
Как я упоминал, сразу же после прибытия на передовую мы приступили к инженерному оборудованию позиций. Но, прямо скажу, дела тут продвигались куда хуже, чем хотелось бы. И причин здесь, с моей точки зрения, было несколько.
Во-первых, сильно мешала весенняя распутица. Землю развезло до такой степени, что движение стало возможным только по улучшенным грунтовым дорогам. В жирном черноземе безнадежно вязли автомашины и даже трактора. Вода заливала окопы, ходы сообщения, землянки. Все это отнюдь не поднимало настроения людей.
Во-вторых, помимо объективных трудностей существовали трудности чисто психологического плана. Они заключались в том, что у некоторых красноармейцев, сержантов и даже у ряда офицеров сложилось мнение, что после разгрома немецко-фашистской группировки под Сталинградом, после успешного прорыва блокады Ленинграда возможен лишь такой вариант продолжения войны: наше решительное наступление на всех без исключения участках советско-германского фронта. Об оборонительных боях они уже и не помышляли. А если так, то стоит ли огород городить, укреплять и укреплять занимаемые сегодня позиции?
Едва лишь стали проявляться такие настроения, им была объявлена беспощадная борьба. Да, конечно же, мы непременно будем наступать. Однако и обороной нельзя пренебрегать. У противника еще немало сил. Эта линия неизменно проводилась на всех служебных совещаниях, во время политических занятий и информации, проходивших в дивизионах, батареях, орудийных расчетах.
Действительно, гитлеровская Германия потерпела сокрушительное поражение на берегах Волги. Тем не менее фашизм обладал еще немалой военной мощью. Для того чтобы улучшить внутриполитическое положение Германии и укрепить фашистский блок, гитлеровцы и решили провести крупное летнее наступление в районе Курского выступа, вновь овладеть стратегической инициативой и решить исход войны в свою пользу. Именно на Курском выступе создавались, по мнению фашистского командования, наиболее благоприятные условия для окружения и разгрома войск Центрального и Воронежского фронтов, для нанесения затем мощного удара в тыл Юго-Западного фронта.
Для наступления, подчеркиваю, для наступления, а не для обороны противник к лету 1943 года сконцентрировал в районе Курского выступа огромные силы: свыше 900 тысяч солдат и офицеров, около 10 тысяч орудий и минометов, до 2700 танков и около 2000 самолетов. При этом большие надежды возлагались на новую боевую техникутяжелые танки «тигр» и «пантера», обладавшие мощной броней, и самоходные орудия «фердинанд».
Советское командование сумело разгадать намерения врага и, исходя из реальной обстановки, наметило наиболее целесообразный план действий на лето 1943 года. Этот план учитывал опыт тяжелого лета 1942 года. На сей раз было решено упорной обороной на Курском выступе сорвать наступление противника, обескровить его ударные группировки и создать тем самым наиболее благоприятные условия для последующего наступления.
Итак, третье военное лето снова предусматривало оборону? Да, но на сей раз, в отличие от битв под Москвой и на Волге, переход к обороне в районе Курска не был вынужденным, а имел преднамеренный характер. Красная Армия не уступала врагу инициативу, захваченную в зимней кампании. Напротив, советское командование выбрало тот путь, который в сложившихся условиях должен был стать кратчайшим для достижения победы, скорейшего разгрома гитлеровцев, гитлеризма вообще.
Обо всем этом нам стало известно значительно позже. А в те апрельские дни 1943 года от нас требовали максимального внимания к инженерному оборудованию позиций, созданию и совершенствованию сети командных и наблюдательных пунктов, организации учебы в подразделениях, постепенного накопления боеприпасов, приведения в полнейший порядок вооружения и средств связи.
Кстати, средствами связи к весне 1943 года мы были укомплектованы прекрасно. Помимо отечественных, штатных радиостанций в полку появилось и немало трофейных. Радисты довольно быстро освоили их. Однако новый помощник начальника связи по радио старший лейтенант М. А. Ландман ставил перед собой куда более широкую задачу: пусть если не все, то большинство красноармейцев, сержантов и, конечно же, офицеров научатся поддерживать связь. Речь, разумеется, шла не о глубоком изучении станций, а о приобретении минимальных практических навыков. И Михаил Абрамович не жалел сил и времени для того, чтобы воплотить свои замыслы в жизнь.
Несколько забегая вперед, должен сказать, что его настойчивость, умение смотреть вперед не пропали даром. С началом Курской битвы мы на практике увидели, что радиосвязь куда надежней телефонной. Кабельные линии, как ни укрывали, как ни маскировали их связисты, часто выходили из строя. И в этом нет ничего удивительного. Плотность артиллерийского и минометного огня была столь высока, что буквально каждый клочок земли перепахивался разрывами. Где уж тут уцелеть проводу, который тянется на километры!
Во второй половине апреля по-летнему жаркое солнце быстро подсушило землю. Работы по инженерному оборудованию оборонительных позиций стали вестись еще более интенсивно. Я не случайно вновь возвращаюсь к этому вопросу, ибо глубоко убежден, что именно этим в значительной мере определился наш успех в последующих боях.
В те дни мне часто доводилось бывать непосредственно на переднем крае: изучали местность, намечали ориентиры, контролировали ход занятий и тренировок, согласовывали и уточняли порядок взаимодействия со стрелковыми частями в той или иной обстановке. И всякий раз бросалось в глаза, что совершенствование инженерных сооружений, которые, казалось бы, уже и так отвечают самым высоким требованиям, не прекращалось, шло полным ходом.
На первой позиции, например, пехотинцы отрыли четыре линии траншей полного профиля. Все они соединялись ходами сообщения. На второй позиции было подготовлено две линии траншей, на третьейодна. Повсюду оборудовались землянки, блиндажи, причем такие основательные, добротные, что иным и прямое попадание снаряда среднего калибра не могло принести вреда.
Этим дело не ограничивалось. Вовсю шло оборудование наблюдательных пунктов, отсечных позиций. Немалая часть личного состава готовила противотанковые рвы. Помимо этого саперы закладывали перед передним краем, а кое-где и в глубине обороны минные поля, устанавливали проволочные заграждения и так называемые малозаметные препятствия (МЗП).