Девятая рота, куда направили Илью из штаба батальона, готовилась к очередной атаке. Старшина и красноармеец, с которыми Илья добирался до траншей, несли термосы с кашей и водку, но их появление, похоже, никого не обрадовало. Бойцы группами сидели в траншее, молчаливые и задумчивые, смолили махорку, изредка перебрасываясь короткими фразами.
Где ротный? обратился старшина к немолодому красноармейцу, стоящему у станкового пулемёта.
Тот повернул усталое озабоченное лицо, кивнул куда-то в сторону: Там, и снова стал рассматривать виднеющуюся вдали высоту.
Побудь пока здесь, предложил Илье старшина, вернётся старший лейтенант Редколес, он тебя устроит.
Илья подошёл к пулемётчику, поздоровался.
Пуляевский, назвал тот себя, Григорий Терентьевич.
А я Илья. Илья Рябов. А откуда вы, Григорий Терентьевич?
Я из сибирской глухомани, из маленькой деревеньки Иркутской области. А ты откуда?
Я из Белоруссии, из города Витебска. Слыхали?
Слыхать-то слыхал, да побывать, там не довелось. Ну, какие наши годы, побываем ещё.
Немцы там сейчас.
Это временно, дружище. Вот соберёмся с силами и погоним эту орду фашистскую. Наш человек долго запрягает, а ездит быстро
С первых минут знакомства проникся Илья уважением к этому человеку. Был он из тех людей, кто невольно вызывает симпатию своей откровенностью, мудрой душевной теплотой. Григорий Терентьевич казался пожилым на фоне большинства молодых ребят, ему исполнилось тридцать пять. Неторопливый, но всегда точный и аккуратный, отслуживший в армии ещё до войны, он передавал молодым свой немалый опыт, учил воевать
Не думал Илья рассказывать о злополучных картах, но Пуляевский так расположил к себе, что почувствовав в нём близкого человека, и сам не заметил, как разоткровенничался, поведал о своих горестях и обидах.
Не расстраивайся, Ильюша, успокоительно проговорил Григорий Терентьевич, всё встанет на свои места. Войнавещь суровая, и судьбу каждого может закрутить в такой узел, что и не раскрутишь. Только правда, она всегда правдой и остаётся. И это главное. Вот и пускай тебя правда поддерживает. А твоё доброе имя в собственных руках. Вся война ещё впереди, долгая будет, кровопролитная
Внезапно затишье оборвалось взрывами артиллерийских и миномётных снарядов, высокие фонтаны песка, глины, камней поднятых невероятной силой, с грохотом падали на землю. Вокруг свистели осколки, впиваясь в бруствер траншеи рядом с Ильёй. Над окопами повисло густоё чёрное облако удушливой гари.
Воздух. Воз-дух! звонко и протяжно скомандовал чей- то сильный голос. Приготовиться к стрельбе. По ведущему самолёту залпом пли!
Из-за уступа траншеи показался старший лейтенант, он шёл твёрдой походкой, одной рукой придерживая каску, другой показывая направление, откуда приближались самолёты. Взгляд его остановился на Илье, который начал было докладывать о своём прибытии, поняв, что перед ним командир роты. Но старший лейтенант нетерпеливо прервал его:
Команда для всех. Залпом, пли!
Затрещали выстрелы, строй самолётов нарушился, один отделился, начал резко снижаться, оставляя за собой чёрный шлейф дыма.
Ну, давай знакомиться, политрук, подошёл к Илье молоденький худощавый лейтенант, Николай Ерёменко, командир первого взвода. А на двух других взводах сержанты, офицеров не осталось. Он потупился, как будто был виноват в том, что из всех командиров взводов остался один офицер. Вместе теперь воевать будем. И, оглядев Илью, спросил:
Сколько тебе лет?
Восемнадцать.
О, я на целый год старше, и звонко рассмеялся.
Мерно и часто вздрагивала земля, в тяжёлый гул пролетавших над траншеями снарядов врывался тонкий посвист минартиллерия обрабатывала передний край противника. Илья вжался в такую спасительную, такую тёплую землю. Вот-вот наступит миг, когда надо оторвать от неё вдруг ставшее непослушным тело. Взлетела красная ракетасигнал к атаке.
За мной, ребята! Ура-а-а!
Ротный выскочил из траншеи, выхватил на ходу пистолет из кобуры.
«Ну, же вперёд, Илюха, разве не об этом ты мечтал в своих мальчишеских нах, вот онаатака». Какая-то неведомая сила вытолкнула Илью наверх, справа и слева он слышал тяжёлое дыхание бегущих рядом бойцов. Вперёд, вперёд. Кто- то падает, через него перескакивают, пелена застилает глаза, колотится сердце, из горла рвётся хриплое «ура».
Столб огня рядом, и что-то тугое и сильное сбивает с ног. Илья падает, через некоторое время глаза начинают различать чёрные фонтаны взрывов среди лежащих людей, в уши врывается нарастающий свист пуль и монотонное тарахтение пулемёта. И тут же доносится крик:
Убит командир роты!
«Рота прижата к земле, если ещё промедлить, все будут перебиты». Эта мысль пришла в голову Илье неожиданно. Ну, вот он тот самый миг, когда надо действовать.
Рота вперёд, за мной!
Илья выскочил из траншеи с винтовкой наперевес, краем глаза успел заметить справа и слева бегущих бойцов, сзади нарастает топот сапог, «поднялись ребята», совсем рядом мелькает лёгкая мальчишеская фигура с пистолетом в руке. «Лейтенант Ерёменко, командир первого взвода, вспомнил он молодого офицера». Впереди открылась немецкая траншея.
Николай первым прыгает в неё, за ним Илья, теперь в ход идут штык и приклад. Не зря отрабатывали на учениях приёмы рукопашного боя, а Илья был лучшим спортсменом в школе. Вскоре траншея была очищена от гитлеровцев, и тут Илья вспомнил, что из винтовки можно вести огонь. Он передёрнул затвор, но стрелять уже не понадобилось.
Молодец, политрук! взводный похлопал его по плечу, вот и получил боевое крещение, я рад, что ты таким оказался.
Вдруг из-за поворота траншеи застрочил пулемёт, это дзот, не замеченный бойцами в суете боя. Лейтенант Ерёменко бросился туда и за ним несколько солдат. Едва они высунулись из траншеи, как прямо к ногам упала немецкая граната с длинной деревянной ручкой. Все застыли в оцепенении, и только взводный резко нагнувшись, схватил гранату и швырнул её в открытую дверь дзота. Раздался сильный взрыв, но за секунду до этого пуля пронзила грудь отважного лейтенанта.
Погибших хоронили в скорбном молчании. Тяжело было на душе у Ильи. Николай Ерёменко стоял перед глазами и слова его занозой застряли в мозгу: «Теперь воевать вместе будем». Никого из солдат он не успел узнать близко, но с каждым был уже связан общей судьбой, общей бедой, нависшей над страной. Ненависть вползала в сердце, неведомое доселе чувство, оно горячей волной захлёстывало душу. А над могилой уже звучали слова:
Клянёмся отомстить за смерть боевых друзей!
Клянёмся!
Клянёмся!
Случай пораженчества и предательства, с которым Илья столкнулся немного времени спустя, запомнился ему на всю жизнь. Он встревожил, заставил задуматься о том, из-за чего становятся предателями, из страха ли, из желания ли любой ценой сохранить свою жизнь.
Однажды, после того, как он провёл беседу с бойцами и они уже разошлись, к нему подошёл ничем не примечательный красноармеец.
Товарищ замполита, у меня будет к вам вопрос.
Задавайте, я слушаю. Представьтесь, пожалуйста.
Кастрыкин Иван меня звать. Я из Калужской области, из села Роговатое. Вот вы говорили о необходимости разбить врага и даже, если понадобится отдать жизнь за победу. Так ведь мы его должны были разбить уже давно и воевать на чужой территории. Но этого не произошло и, я думаю, не произойдёт. Нет у нас мощи супротив немца.
Илья пристально разглядывал красноармейца. Обыкновенное круглое крестьянское лицо с белёсыми бровями, только глаза смотрят настороженно и недоверчиво.
Я рассказал, что Германия напала на нас внезапно, несмотря на договор, и мы не успели подготовиться.
Знаю я, как это внезапно, презрительно возразил Кастрыкин. У меня свояк перед войной демобилизовался, служил в Белорусском военном округе. Так он рассказывал, как немецкие самолёты свободно над нашей территорией летают, и никто их не сбивает. А немцы ходят недалеко от границы с какими-то приборами и всё наше расположение фиксируют. Кругом шпионы. Нашей армии никогда не победить Великую Германию.