Переглядываюсь с Рэном, и в унисон с ним добавляю:
В своей.
Я предпочитаю послушать дальнейшие наставления, и Рэн продолжает ту же тему.
Надеюсь, ты понимаешь, что твоя посередине? Эта та, которая находится между двух дверей. Она вторая. Не первая.
И не третья, говорю я.
Взгляд Рэн встречается с моим, и его лицо превращается в мину из печали и вынужденных страданий.
Какого черта ты не выбрал вторую? спрашивает он, обращаясь ко мне.
Я не собираюсь мучиться один.
Спасибо, теперь мы будем делать это вместе. Ты мог бы спать на матрасе, если сильно нужно. Теперь мы оба обречены.
Ты всё ещё против дивана? гогочет Картер, больше обращаясь к Рэну, чем ко мне.
Да, фыркает он. В комнате я хотя бы могу воспользоваться наушниками и не видеть твой зад.
Не твой, поэтому и бесишься.
Смеюсь, а Картер отклоняется к своей комнате.
И я тоже голодный. Накормите меня, парни.
Постоянно удивляюсь, почему ты не засох на трусах отца, вздохнув, говорит Рэн, вновь заостряя внимание на мне: Как мы будем выживать несколько лет с ним?
С трудом, смеюсь я, поднимаясь с кровати.
Мне понадобятся сильные успокоительные. Много успокоительных. Я должен видеть его на учёбе, тренировках и тут. За что? Объясни.
Забей.
Жизнь превращается в ад.
Надеюсь, ты тоже запомнил, какая дверь твоя, констатирую я. Ни один из вас не должен быть в моей кровати. Особенно голый и не один.
Принимается, кивает Рэн.
Наша тройка плетётся к кафе, которое успел проверить Рэн. За эти несколько минут, я успеваю практически выплюнуть гланды и лёгкие, потому что Картер решил нести всякую чушь и рассказать, как добрался на автобусе со всеми тонкостями. Со сменой пассажира, которые занимали соседнее кресло от него, а таких было трое, его сопровождала новая история. Первый оставил следы слюней так, что можно было решить, будто он обмочился в пути. Второй трепался о том, как ищет своё пристанище, спасаясь от ревнивой жены, готовой сделать из его головы летающую тарелку. Третий морочил голову о том, как ему добраться до тех городов, о которых Картер даже не слышал. Из всей этой поездки он сделал только один вывод: притворяться мёртвым в любой непонятной ситуации. В конце концов, его история завершается тогда, когда к нам подходит девушка, чтобы принять заказ.
Карамельные волосы собраны в пучок на макушке, лёгкие завитки на кончиках играючи качаются из стороны в сторону, когда она перечисляет заказ, смотря на каждого из нас. Всё это время, нас сопровождает приглушённый смех за её спиной, намекающий и даже требующий внимание к себе. Словно привыкшая к подобной атмосфере, наша официантка не сбивается. Благодаря розовому оттенку платья, которое является формой заведения, её щеки кажутся такими же румяными. Губы в форме сердечка едва приоткрыты, когда она поднимает голову и окидывает нас быстрым взглядом. Приятный голос, в котором нет толики смущения и кокетства. Чаще всего, я сталкивался с тем, что девушки волшебным образом меняли голос на какой-то конфетно-писклявый, начинали краснеть и переминается с ноги на ногу, в чём не было нужды. Это глупо.
Пятнадцать минут, сообщает она.
Хорошо, говорит Рэн, и она уходит, оставляя после себя приятный аромат духов.
Не спешу смотреть ей вслед, убираю меню в сторону и чувствую пристальное внимание, словно являюсь предметом для слежки. Предполагая, что это именно тот взгляд, который принадлежит девушке, принявшей заказ, я ошибаюсь. Краем глаза замечаю, что она вовсе отсутствует в зале. Дело в другом. Девчонки за соседним столиком смотрят в нашу сторону довольно недвусмысленно. И, конечно, улыбка моментально расцветает на лице Картера.
О, да ладно? Уже? страдальчески тянет Рэн. Дай хотя бы день жизни.
Вы могли бы прогуляться, довольно улыбается он. Посмотрите город, все дела.
Может, лучше прогуляешься ты?
Я обеспечен на три дня.
Меня это мало заботит.
Я мог бы поделиться, предлагает парень, играя бровями. Их трое, нас трое. Совпадение?
Вали к ним.
Склонившись над столиком, Картер не скрывает озорства и того удовольствия, с которым издевается над Рэном каждый раз. Мне остаётся быть связующим звеном между ними, но вряд ли горжусь подобным положением. Меня он выводит ещё больше. Я привык к слишком пылкому желанию, которое льётся через край у Картера. Но, честно признаться, первый день тоже хотелось бы выспаться в тишине. Тем более завтрашняя тренировка назначена на шесть утра, а в пять я уже должен быть на ногах.
Помните, что я предлагал, говорит Картер, поднимаясь на ноги.
Свали, морщится Рэн.
Падаю на спинку диванчика и качаю головой. Не приходится даже поворачивать голову, чтобы понять причину глупого смеха за соседним столиком, к которому унесли ноги одного из нас.
Почему они выбрали нас? спрашивает Рэн.
Кто именно? Девчонки?
Приёмная и тренер. Почему с нами, к примеру, не Дик или Йен?
Ты сам знаешь, почему.
Почему они такие кривоногие?
Смеюсь, вспоминая бывших товарищей по команде. На самом деле, если поставить Картера, Йена и Дика в одну полоску, первый всегда будет выделяться. Не трудно признать и увидеть его превосходство. Он, кажется, родился на льду. И благодаря своей сладкой внешности, где чёрные волосы сочетаются с небесно-голубыми глазами, завоёвывает внимание женского пола в два счёта, кстати, мужское тоже. Между нами небольшая разница в росте, и она не особо заметна, отличаясь лишь несколькими дюймами. Плюсом ко внешнему фантику и телосложение, чем, безусловно, гордится Картер, восхваляясь мышцами и позволяя всем потрогать себя.
У тебя хотя бы был выбор, устало выдыхает Рэн.
У тебя он тоже был.
Нет, отец с детства решил, что я должен реализовать его мечты и стать хоккеистом. Ему повезло, что мне понравилось.
Возможно, в планах отца я тоже должен был стать боксёром.
Вряд ли, ты сейчас тут, а не на ринге.
Какая уже разница? говорю я. В любом случае, мы тут. Нас выбрали из двадцати человек. Это говорит о том, что мы ценнее и перспективнее.
Рэн проводит рукой по русым волосам, словно находится в неком отчаянье.
Я оставил Лору.
К этому всё шло, начиная с середины года.
И в итоге дошло только к концу года. Я всё ещё думаю, что всё могло быть иначе, оставшись я в Миннесоте. Она поехала туда из-за меня. Мы даже не успели толком закончить первый курс. Это какой-то бред: не взять на первом, а вытягивать и переводить на втором. Я мог быть с ней.
Цепляясь за мертвое?
Она понимала, что всё грядёт к концу.
Может, по другим причинам? предполагаю я. За год у неё поменялись интересы, как вариант.
Я являюсь интересом? выгнув бровь, хмурится Рэн.
По-моему, и такое бывает. Вы повзрослели. Мы давно не в десятом классе и на на первом курсе.
Только перешли на второй, констатирует он. Прошла всего лишь пара месяцев.
И что?
И я всё равно скучаю.
Это привычка и привязанность. Ты просто привык.
Время покажет, кивает Рэн, дав понять, что хочет завершить этот разговор.
На самом деле, я мог бы сказать другое, но предпочитаю в таких ситуациях молчать. Я знаю, что она уже начала его забыть, об этом говорят последние фотографии. Я не отношусь к числу тех, кто скажет, и тех, кто промолчит. Я предпочитаю не знать, так проще. Это не моё дело, я ненавижу хранить чужие тайны, хотя могу. Это словно обязанность, к которой тебя добровольно принудительно склоняют. Эти ситуации спорны, напоминают палку двух концов. Скажешьможешь остаться виноватым; не скажешьтоже останешься виноватым. Именно по этим двум причинам, я закрываю глаза и не сую нос в чужие отношения. Всё вылезет боком.
Девушка слабо, но вежливо улыбается нам, когда приносит тарелки с заказами. И когда она хочет поставить на стол третью, Рэн указывает на Картера и его мини фан-клуб.
Можете отнести туда.
Эм, с долей замешательства, она оглядывается за спину, после чего согласно кивает. Хорошо.
Но Рэн не позволяет ей уйти слишком быстро, задержав новой просьбой:
И попросите его не возвращаться в квартиру, либо же сделать это в одиночестве.