Завтра утром.
А само выступление в обед?
Сент медленно кивает, глаза поблескивают с вызовом.
Пусть речь будет готова к десяти.
Мистер Сент, посетитель на два тридцать здесь, доносится женский голос из-за двери.
Я встаю, когда Малкольм поднимается со своего кресла. Он засовывает руки в рукава своего новенького пиджака.
Возьми у Кэтрин инструкции, над которыми работали другие спичрайтеры, застегнув пуговицы, он останавливается. Я ожидаю увидеть твое письмо.
Малкольм, начинаю я, но останавливаюсь. Спустя мгновение, я шепчу, к своему же удивлению. Увидишь.
Пока я наблюдаю за тем, как он идет к двери, адреналин проносится по венам, заставляя дрожать все тело, но только не мою уверенность.
Вернувшись в «Эдж», я иду к своему столу, словно лошадь в шорах, избегая всех встречных. Распечатав некоторый материал для речи, я направляюсь домой. Я не говорила Джине, что встречаюсь с ним, не говорила маме, или Уинн, или Хелен. Он мой секрет, так вышло, что для меня он слишком ценен, чтобы им делиться, надежда слишком слаба, она не переживет всех последующих расспросов.
Не желаю слышать, что то, чем я занимаюсь, опасно. Неправильно. Или правильно. Я делаю это, потому что должна (мне это нужно), потому что он попросил меня, и теперь это единственная возможность, быть к нему ближе. Да, я могла принять его предложение о работе и быть ближе намного дольше, но тогда я навсегда стану только лишь его сотрудником. Не таких отношений с ним я хочу.
Придя домой, я сижу, уставившись в экран ноутбука. Всего мгновение, спустя запуск, знакомый страх обездвиживает меня, теперь я чувствую его всегда, стоит мне сесть писать.
Но я думаю об Interface. О Малкольме. Какой он непреклонный, прогрессивный, неотступный, и о том, что он прав.
Гордость не позволит мне написать что-то, что меня не устроит в полной мере. Мне хочется поразить его. Хочу, чтобы он прочел и, даже если он меня ненавидит, хочу, чтобы он почувствовал благоговение или преклонение перед моими словами. Хочу говорить с ним через эту речь и, раз уж он доверил мне столь немногое, не подвести его.
Перед тем, как взяться за написание, я звоню маме поздороваться, проверить, как ее дела. Затем говорю Джине: «Собираюсь писать!», чтобы она не врывалась в мою спальню. Затем отключаю телефон, закрываю браузер, смотрю на пустое поле документа в Word, когда печатаю первое слово: Interface
ГЛАВА 8Речь
После ночи, проведенной за переписыванием переписывания переписанных черновиков, я с утра пораньше направляюсь в «Эдж», быстро выпиваю стакан апельсинового сока и запускаю компьютер, погружаясь в вычитку материала, прошедшего предыдущие правки.
Ориентируясь на краткие заметки, что дала мне Кэтрин, я добавила информацию, которую сама узнала об Interface (дважды перепроверив все факты), выделив это жирным шрифтом, чтобы и он обратил внимание и проверил написанное.
Я всякомок нервов, к тому времени, как в девять в офис начинает подтягиваться народ. Открыв почту, вписав его имя в адресную строку, я прикрепляю файл.
Кому: Малкольму Сенту
От: Рейчел Ливингстон
Тема: Твоя речь
«Вот она. Я предупреждала, что она будет плохой, но, пожалуйста, знай, что не выдержу критики. Надеюсь, она все же хорошая.
Удачи.
Хотела бы я там присутствовать.
Рейчел.»
Я не жду ответа, но он все же приходит.
Кому: Рейчел Ливингстон
От: Малкольма Сента
Тема: Re: Твоя речь
«Твое имя в начале списка приглашенных, так что добро пожаловать.»
Я едва дочитываю до середины, а в животе уже порхают бабочки.
Он только что пригласил меня послушать свою речь.
Выдыхая, я стараюсь успокоиться, но, боже, как же это сложно! Мне приходится вернуться к своей статье для колонки «Под пристальным взглядом», и, внезапно, все еще не утратив запал после написания речи для Сента, я легко заканчиваю статью о наряде для первого свидания. Думаю о том, как меняется его взгляд, и пишу о вещах, в которые тайно верю, с тех пор, как встретила его. Что мужчинам нравится, когда их подруги выглядят женственно, так что надевайте пастельные цвета, одежду из приятных наощупь материалов, укладывайте волосы с максимальной естественностью, мягкими волнами, создавая контраст всей той жесткости, что есть в мужчинах. Помада естественных цветов лучше подойдет для долгосрочных планов, чем броские, яркие оттенки, которые скорее кричат о сексе.
Закончив статью, я иду с распечаткой в кабинет к Хелен, когда Валентайн останавливает меня, развернувшись на своем стуле.
Эй! Капитан! окликает он, салютуя мне, как армейскому генералу.
Смелости ему явно не заниматьсегодня на нем желтый жилет поверх пурпурной рубашки.
Хелен без стеснения использует тебя. Она откровенно продает идею всем молодым читательницам, что ты в курсе, как урвать самого сексуального холостяка в городе.
Я хмурюсь, услышав это, потому что она, правда, этим и занимается, хотя, будем честны, эта полнейшая чушь.
Должно быть, потому она и смотрит на меня, как на курицу, несущую золотые яйца, отвечаю я с напускной легкостью в голосе.
Возможно нет, скорее всего поэтому она и отнеслась с таким пониманием к моей «писательской проблеме».
Вэл ухмыляется.
Что ж, курочка, эти твои золотые яички запросто мог оплодотворить сам Сент.
Я все еще на волне от письма Сента и удовольствия, которое испытываю снова, будучи способной писать, поэтому не позволяю Валентайну забраться к себе в голову.
Едва закатив глаза, я спрашиваю:
Ты идешь в «Маккормик Плэйс»?
Неа, она хочет, чтобы я отредактировал всю эту чушь, он указывает на экран, затем подмигивает. Правда же в том, что ей остро необходимо изводить меня, чтобы чувствовать себя живой.
Рада, что тебе, похоже, это нравится, я иду в офис к Хелен со своей распечаткой, хоть уже и отправила ей статью по почте.
Я оставляю бумаги на ее столе, а когда Хелен меня замечает, говорю спокойным, не выдающим эмоции голосом.
Сент произносит речь об Interface в выставочном центре «Маккормик Плэйс», и он внес меня в список прессы. Ты не против, если я схожу, даже если только ради наблюдения?
Хелен невозмутимо смотрит на меня.
Я ждала, что ты спросишь меня, после того, как этим мероприятием интересовалось это недоумение в желтом жилете. Да, я не против, соглашается она. Но не будь серой мышью. Задай вопрос! Пускай люди знают, что мы освещаем это событие.
Заметив мою нерешительность, она быстро добавляет:
Показаться там и вести себя обыденно, твой единственный шанс вернутся к норме. Пауза, недовольный взгляд. Что? Уже не так уверена, что хочешь пойти?
Да, не уверена. Теперь я уже ни в чем не уверена.
«Твое имя в начале списка».
Ладно тебе, иди же! Поторопись и задай вопросы, которые покажут, какие мы смышленые! говорит Хелен. Загладь впечатление от одежды Вэла.
Готовясь к худшему, но надеясь на лучшее, я киваю и возвращаюсь к своему столу. Хелен права, мне нужно вернуть, отвоевать эту нормальность.
Он волнует меня сильнее, чем то, что скажут обо мне другие. Я не упущу шанса увидеть его.
За пять минут до начала конференции, я расплачиваюсь с водителем и выхожу из такси. Прикрывая волосы от ветра, я тороплюсь внутрь одного из четырех главных зданий центра «Маккормик Плэйс».
Это самый выдающийся из выставочных центров во всей стране, настолько огромный, что требуется больше пары минут, чтобы добежать от лестницы и холла до аудитории, где Сент ключевой докладчик.
Представители прессы уже на своих местах на стальных раскладных стульях: районные газеты, региональные радиостанции, пять местных новостных команд. Очевидно, это довольно значимое событие. Сотни профессионалов заполнили зал, наготове, вооруженные камерами, блокнотами и микрофонами.
Пока я ожидаю в очереди в приемной, пытаясь незаметно привести прическу в порядок, возле входа меня замечает небольшая группка новоприбывших. Меня тщательно осматривают, после чего начинается перешептывание.
Твоююю ж налево.
Покраснев до кончиков пальцев, я заставляю себя стоять в очереди, пока не дохожу до женщины, выдающей бэйджи.
Здравствуйте, Рейчел Ливингстон от «Эджа», пришла на выступление Малкольма Сента.