Хочешь, я с Наташей поговорю? Похоже, мама совсем не удивилась её словам.
Вот ещё. Думаешь, он кого-то послушает?
Настя передёрнула плечами и отпила глоток чая.
Посмотрим, что дальше будет.
А можно я с тобой завтра к этому дяде поеду? Он же разрешил, попросила Глаша, на лице которой появилось умильное выражение.
Нет. Не думаю, что это хорошая идея.
А мне кажется, что отличная. Тем более, я завтра в поликлинику собралась. Лучше ребёнок пусть с тобой побудет на свежем воздухе, чем станет сидеть под дверьми кабинетов, проговорила мама.
Ты плохо себя чувствуешь? тут же переполошилась Настя.
Нет. Просто на осмотры схожу.
И они пока не могут подождать?
А зачем ждать? Да и Глаша праваНаташа ведь только за то, чтобы ты туда с ней приезжала.
Настя вздохнула и посмотрела на дочь. Глаза той уже зажглись от нетерпения, и наверное, ничего страшного и вправду не случится, если они завтра поедут к Зубареву вместе. По крайней мере, хотелось в это верить.
Ладно. Но если вдруг дядя Саша будет не рад, больше мы таких экспериментов ставить не будем. А сейчас давайте о чём-нибудь более приятном.
***
Саша был зол. Зол с того самого момента, когда мать привела к нему Настю. И не просто привела, а взяла на работу его сиделкой. Ведь как бы она ни пыталась обозвать эту должность, всё сводилось к тому, что у него на время появлялась сиделка-развлекалка. И это неимоверно бесило.
Но сейчас мама перешла все границы. Как только Настя вошла в его комнату, он испытал столько чудовищных эмоций, что от них захотелось взвыть. Он ведь любил её когда-то, а теперь она видела его таким уродом, каким он стал.
И вот сегодня предел его терпения почти что лопнул. Настя приехала на «работу» со своей дочерью. Ему хватило одного взгляда на смущённо улыбающуюся девочку, прижимающую к себе мягкую игрушку, чтобы понятьон их не прогонит. И орать не будет тоже, потому что материться при детях было вроде как нехорошо. Зато сделает то единственное, что было возможнымзакроется в своей комнате и будет посылать всех, кто решит к нему зайти, ко всем чертям.
Он просидел в одиночестве пару часов и постоянно ловил себя на том, что прислушивается. Помимо воли, жадно пытаясь уловить хоть что-то.
Саш! в дверь в третий раз за два часа забарабанил Влас. Хватит ерундой заниматься. Открой, ты же знаешь, что один не справишься.
Зубарев сжал челюсти. Влас был правбез посторонней помощи он обходиться не мог.
Заходи и закрой дверь на замок, скомандовал Саша, всё же открывая Власу.
Ну ты даёшь. Никто к тебе ломиться насильно не будет.
Ребёнок всё ещё в доме?
Ты про Глашу?
Я не знаю, как её зовут.
Слушай, она клёвая. Про тебя спрашивала.
Что спрашивала?
Почему ты с нами не сел обедать. А вообще крутая девчонка, тебе бы понравилась.
Зубарев хмыкнул и отвернулся. Влас вроде как всегда был более чем разумным, а тут неужели не понимал, как именно он будет себя чувствовать в компании их троих? Как станет отвечать на вопросы этой самой Глаши, которые наверняка будут сыпаться словно из рога изобилия? И касаться станут в основном его ущербности.
Ладно. Хватит об этом, давай уже делами займёмся.
Саша понял, что не один, когда почувствовал на себе пристальный взгляд. Влас ушёл с полчаса назад, вновь оставляя его в одиночестве, и Зубарев занялся довольно привычным деломуставился в окно, за которым сегодня царило настоящее лето.
Ой, пискнула Глаша, пойманная на месте преступления, когда Саша обернулся и прямо взглянул на девочку. Видимо, Влас не запер дверь и ребёнок заглянул в комнату из любопытства.
Глаша попыталась ретироваться, но Зубарев процедил:
Стой.
Сначала из-за двери показались длинные уши зайца, следомвыглянула и сама Глаша. Улыбнулась, наверняка стесняясь, от чего на её щеках появились ямочки.
Привет, поздоровалась она и, осмелев, вошла в комнату. Правда, так и осталась стоять у порога, видимо, решив, что если поймёт, что её вот-вот прогонят, успеет убежать.
Привет, хмуро поздоровался Саша.
А мама мне про тебя рассказывала.
Что именно?
Ну, что ты ездишь, а не ходишь. Я вот тоже больше ездить люблю, чем ходить.
Она смущённо улыбнулась снова и сделала крохотный шажок в сторону Зубарева. Осмотрелась и кивнула, как будто что-то сама с собой решила.
А я ходить любил. И бегать. И в хоккей играть.
О! Мама тоже любит хоккей. Мы с ней часто его смотрим.
Теперь расстояние между ними сократилось ещё на два Глашиных шага. И Саша вдруг понял, что испытывает странное чувство. Настоящую смесь чувств, если быть точным. Растерянность, удивление, даже то же самое смущение, которое испытывала и девочка напротив. Но он знал точнопоследнее, чего ему сейчас хочется, это прогонять малышку из комнаты.
И за кого мама болеет?
За «Сан-Франциско Скорпионз», а ты?
А я уже ни за кого.
Он отвернулся, чтобы не смотреть во все глаза на Глашу. Она была точной копией Насти, той, что была с ним семь лет назад. И она возвращала его мысленно в то время, где ему было так хорошо с её мамой.
Я очень на матч сходить хочу. Но всё никак, вздохнула Глаша, после чего, словно бы разом решившись, сократила оставшееся расстояние между ними и встала рядом.
До Скорпионов добираться долго.
Я знаю. Мама говорила.
А что ещё она говорила? Ну, обо мне?
Ой, такое неприлично вслух произносить, хихикнула девочка.
Брови Зубарева поползли наверх. Настя что, рассказывала своей дочери об их совместном прошлом? Глаша же смотрела на него, нахмурив брови, и только и делала, что теребила ухо мягкому зайцу.
Мне можно говорить всё. Раз уж мама про меня тебе рассказывала.
Девочка сделала глубокий вдох и с сомнением посмотрела на Сашу. Пришлось выдавить из себя подобие улыбки, которая вроде как должна была подбодрить ребёнка. Хотя, Зубарев был уверен, что она скорее пугала.
Она сказала она сказала, что тысамая большая задница из всех возможных. Вот что она говорила.
Это было настолько неожиданным, что Зубарев не удержалсязапрокинул голову и расхохотался. И ржал громко, едва ли не до слёз, в то время как Глаша смотрела на него со смесью веселья и по-детски наивного удивления.
Твоя мама права, наконец отсмеявшись, кивнул он. А ты тоже так считаешь?
Я пока с тобой мало дружу, чтобы это узнать.
Мало дружишь? То есть, мы друзья?
Угу. Или ты не хочешь? Со мной многие дружат, им нравится.
Ну я пока не пробовал, улыбаясь помимо воли, пожал плечами Саша и тут же услышал уверенное:
Так давай попробуем.
Саша настолько растерялся от этого, казалось бы, ничего не значащего предложения, что не сразу нашёлся, что ответить Глаше.
Ты действительно хочешь дружить с таким, как я? уточнил он с сомнением.
Да, тут же отозвалась она. Почему я могла бы не хотеть?
Потому что я не такой как все.
Ты ездишь. Но мы можем ездить вместе.
И малышка вдруг, совершенно неожиданно для Зубарева, устроилась у него на коленях и повернулась к нему.
Мама сказала, что я не тяжёлая, но если тебе тяжело
Нет, мне совсем не тяжело, поспешил заверить он Глашу, не чувствуя веса ребёнка.
Это хорошо. Давай кататься.
Вот так?
Саша направил кресло в сторону шкафа, и малышка весело рассмеялась, обняв его за шею одной рукой, другой всё так же прижимая к себе игрушку.
Да! А теперь обратно к окну.
Саша и сам рассмеялсянастолько легко вдруг себя почувствовал. Будто не ехал на осточертевшем кресле, а шёл на своих двоих рядом с Глашей.
Это что здесь происходит?
Вопрос раздался так неожиданно, что обаи Зубарев, и Глашазастыли на месте и воззрились на дверь, в проёме которой стояла Настя. И Саша не мог вот так вот сходу понять, какие чувства она испытывает.
Мама! А мы тут решили дружить. И вот катаемся. Ты же не против?
По лицу Насти Саша видел, что она скорее против, чем за, но терпеливо ждал, что же она всё-таки скажет. Я не против. Но не нужно донимать малознакомого тебе человека, наконец изрекла Настя, пытаясь говорить строго, что у неё не особо получилось.