Реми вновь замолчал. Потом встал, подошел ко мне со спины и продолжил, положив свои руки мне на плечи:
Тогда Тимуртвой брат. Ксю, это все так неправильно! Черт! Но это полбеды. Если тыдочь Черниговского, то за окном, в черной тачке, может быть Горский, и вряд ли он планирует просто попить с тобой чайку. А это уже реально страшно!
Тимур мне не брат. Он не родной Федору. И Гена он же следит за Горским. Ну, как следит? У него свой человек работает на Николая в охране и все докладывает. Неужели пропустил? Я попыталась оправдаться. А второй вариант? Реми, ты сказал, что варианта два.
А второй вариант мне самому до конца не ясен. Допустим, ты дочь Горского. Знаешь, я ни за что не поверю, что человек может убить собственного ребенка, даже если сомневается. Сначала он наверняка все проверил. Досконально проверил. Ты сама сказала, что охранять тебя начали в двенадцать лет, а покушение было в четырнадцать. У него было два года, чтобы докопаться до правды.
И что все это значит? решила поторопить Реми, потому что картина в голове пока не складывалась.
А значит, это то, что либо Горский был уверен, что ты дочь Черниговского, и тогда возвращаемся к первому варианту, либо, что он убедился, что ты его дочь. И тогдаРеми опять замолчал.
Черт, Реми! Не тяни! Что тогда?
Тогда покушение на тебя организовал другой человек. Он мужик с понятиями, а не псих из лечебницы. Не стал бы он убивать своего ребенка! Ни за что в это не поверю! А теперь скажи мне, кто бы мог убить дочь Горского? Правильно: только его заклятый враг! За что Горский потом и отомстил ему. Логично? Более чем!
У меня перехватило дыхание. Реми рассуждал настолько последовательно и убедительно, что я невольно приняла все, что он сказал.
Но Миронов сказал, что виноват Горский! Зачем?! Зачем?! Мысли все еще путались у меня в голове. Неужели Гена с отчимом ошибались?
Людям свойственно заблуждаться, прошептал Реми мне на ухо, все так же стоя за моей спиной. А потом обнял меня крепче и произнёс уже чуть громче:
А еще люди любят вводить других людей в заблуждение!
Хочешь сказать, что Соболева и Миронова обманули, подставив Горского?
А ты не думала, что обманули тебя?
Зачем?
Не знаю, Ксю, не знаю! Об этом ты подумаешь позже или спросишь своего псевдопапу. Давай лучше рассуждать, кто в этом случае может за тобой следить.
Догадка была и до безумия пугала своей очевидностью.
Федор Черниговский. Тимур все ему рассказал. И сейчас он не просто хочет завершить начатое. Он хочет отомстить за смерть дочери!
48. Единственный
Раньше я много чего боялась. Страшилась высоты. Боялась одиночества. Меня пугал Лондон. Переживала за маму и бабушку. Дергалась от звонков Соболева. Опасалась Горского. Тревожилась за Реми, когда того избили, и робела рядом с Тимуром. Я всегда считала себя трусихой. Всегда. Но как оказалось, что такое страх, я просто еще не знала. Животный, неподдельный, леденящий кровь страх. На удивление мне не хотелось плакать, меня не трясло, и ноги не подгибались. Все внутренние ощущения просто исчезли. Эмоции испарились. Внутри была пустота и ощущение неизбежности.
Не важно, Горский это или Черниговский. Непонятно, чего он ждет? Пока я останусь одна? я смотрела в никуда и вопрос скорее задала сама себе.
Ксю, звони Миронову! Пусть приезжает! Это не шутки! По выражению лица Реми было видно, что его переполняли эмоции: тревога, волнение, беспокойство. Он ходил по кухне из угла в угол, нервно теребя волосы на голове. Я не имела никакого права впутывать его в эту историю.
Гена что-то скрывает от меня. Я вспомнила подслушанный разговор с Лешей в гостиной, когда он просил мне обо всем рассказать. Как я могу ему доверять?
А кому, Ксю? Кому?
Не знаю. Наверно, никому. Тебе нужно уехать! Если опять Реми пострадает по моей вине, это будет уже слишком. Это не его война.
Ксю, ты сбрендила?! Какое там «уехать»? Чтобы ты осталась одна, с каким-то левым мужиком?! Да ни за что! Реми подошел к столу, оперся на него ладонями и посмотрел на меня. Мы уедем вместе. Я все продумал! И он вкратце объяснил мне, как нам уйти от преследователя. На словах, конечно, все звучало складно и должно было сработать. Но меня беспокоил другой вопрос: куда бежать? Вернуться к Генезначит, подвести под опасность всю его семью. Уехать к Соболеву и быть сосланной первым же самолетом? Тоже так себе вариант. Оставалась только квартира бабушки.
Ксю, пробуем? Пока витаешь в облаках, можем и опоздать с побегом! Реми был настроен решительно.
Пробуем! Но ты поедешь домой, обещаешь?
А ты?
Вернусь к маме, соврала Реми. Там охрана повсюду.
Окей, тогда сначала тебя завозим, потом меня домой, в очередной раз открывая приложение для вызова такси, пробубнил парень.
Нет! К Соболеву я поеду одна! Он не должен ничего заподозрить, а то отправит меня в Москву.
Я уже начинаю думать, что так оно и правильней было бы! Ладно, как скажешь.
Такси подъехало через десять минут и остановилось в пяти метрах от внедорожника. Вместе с Реми я вышла на улицу и дошла с ним до машины. Реми обнимал меня за талию и что-то громко рассказывал, притворяясь хорошо подвыпившим. Именно поэтому мы шли медленно, а я пыталась разглядеть мужчину за рулем джипа. Вот только свет фар от такси отражался от затонированных окон «БMВ», и я так ничего и не увидела. Усадив Реми в такси, я поспешила вернуться в дом. Погасила на кухне свет и включила в гостиной телевизор. Окна обоих помещений, как и спальни на втором этаже, выходили на улицу, где дежурил джип, а значит, хорошо просматривались, когда в них горел свет. Телевизор же давал цветное мерцание, ощущение присутствия даже тогда, когда никого не было. Единственная комната в квартире, которая окнами выходила во двор, кабинет тети Гали. Быстро собравшись в сумраке и взяв с собой все самое необходимое, я потрепала Шпунтика по пушистой голове и вылезла через окно в кабинете. Мне очень повезло, что кабинет находился на первом этаже, со второго прыгать я бы точно не рискнула. Закрыв плотно окно, чтобы Шпунтик не удрал, я перебежками добралась до соседнего дома, с противоположной стороны которого меня ждал Реми в такси. Сев в машину, мы покинули жилищный комплекс и на время оставили нашего преследователя с носом.
Первым делом Реми позвонил Егору, чтобы предупредить о включенном телевизоре и брошенном коте. А потом пытался меня уговорить, чтобы сначала мы все же отправились к Соболеву, а потом он один поехал домой, но я оказалась слишком упертой.
Ксю, смотри, я буду отслеживать машину через приложение; как вы доедете, сразу тебя наберу! Договорились?
Да. Реми вышел возле подъезда своего дома, а мы продолжили путь. Пока!
Кхе-кхе извинитеобратилась я к таксисту. Высадите меня, пожалуйста, на Мичуринской, а сами обязательно доедьте до коттеджного поселка, хорошо? Если нужно доплатить, только скажите!
Парень достал со своей опекой? Таксист взглянул на меня через зеркало заднего вида, а я кивнула. Понимаю. Ладно, не подведу. Кроме того, поеду медленно, чтобы у тебя было время сбежать, а у меня счетчик успел намотать побольше. Все расходы на твоего ухажера надоедливого лягут. Оплатит через приложение, никуда не денется.
Спасибо. Подставлять Реми на деньги мне, конечно, не хотелось, но и в доме отчима делать было нечего.
Прости меня, Реми, прошептала сама себе, глядя на пролетающие мимо огни вечернего города.
От Мичуринской до бабушкиного дома было два квартала. Специально попросила высадить меня подальше, чтобы замести следы. Я шла одна, почти ночью, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Каждый шорох, каждый прохожий, каждый проезжающий рядом автомобиль выбивал почву у меня из-под ног. Сейчас мне как никогда хотелось закрыть глаза и обо всем забыть.
Кое-как я добрела до дома и поднялась на пятый этаж. Проходя мимо квартиры Алевтины Егоровны, еле удержалась, чтобы вновь не постучаться к ней, но с моей стороны это была бы уже наглость! Поэтому, немного постояв возле ее двери, я решила заглянуть к ней как-нибудь потом, с тортиком, чтобы отблагодарить за все, и пошла к себе. Как раз в это время позвонил Реми, допытываясь, все ли у меня хорошо. Успокоив друга, я набрала Гену.