Ярослава сначала дурачилась, перебирала одежду, бижутерию, но потом стала серьезной и достала платье в котором хотела быть на портрете. Я с удивлением смотрела на алый бархат. Обычно в бархате пишут женщин постарше, да и трудно будет пастелью передать такую ткань, но когда девушка надела платье, сомнения отпали! Она была дивно хороша, и я немедля занялась набросками.
Вот только Ярослава пыталась принимать позы, таращила глаза, смешно жеманничала и совершенно сбивала мне настрой. В конце концов я просто рассердилась и прикрикнула:
Так нельзя! Перестань кривляться! Смотри что получается! я повернула лист.
На нем были просто ломанные линии, складывающиеся в лицо больше похожее на маску мима. Ярослава растерялась, закусила губу, замерла в привычной танцевальной стойке и мои руки тут же запорхали над картоном.
Вот! Просто двигайся, думай о чем-то хорошем или веселом, можешь даже петь и танцевать, мне это не мешает!
Яра тут же включила музыку, и начала отрабатывать движения, словно на тренировке. Это было немного не то, что я хотела, но ей нужно было сосредоточится и расслабиться одновременно. Через некоторое время девушка забыла о моем присутствии, перестала выполнять упражнения и мурлыкая что-то себе поднос начала собирать одежду, разбирать сумку, причесывать волосы. Это было то самое, нужное и необходимое для моей работы, и я погрузилась в процесс. Мелки трещали разлетаясь, уголь крошился в пальцах и черными хлопьями оседал на лист, вода растекалась с акварельной кисточки, размывая тени.
Когда я оторвалась от планшета за окном была глубокая темнота, а Ярослава зевала на подоконнике, общаясь с кем-то по телефону.
Уже поздно, мне пора, я осторожно выпрямилась, расправляя затекшую спину.
Ярослава тоже очнулась и вздрогнула:
Ой! Я забыла, что ты тут!
Я только довольно усмехнулась, ведь специально вырабатывала такой стиль одежды, неброский и бесформенный, предпочитая сливаться с фоном, чтобы не спугнуть свои модели. Между тем Ярослава вскочила, взглянула за окно, потом на часы и принялась меня убеждать остаться:
Темно совсем и дождь, останься у нас!
Мне тетрадки нужны и чистая одежда, нехотя отговаривалась я.
На самом деле наброски взяли столько душевных и физических сил, что хотелось быстро выпить чаю с медом и упасть в кровать кутаясь в сон, как в подушку.
Одежду постираем, а тетрадку я тебе чистую дам, потом перепишешь!
Тут зашла мама Яры, и тоже посоветовала остаться:
Лена, поздно уже, Константин отвез бы тебя, да позабыл и выпил рюмочку.
В общем через пять минут я топала в ванную с полотенцем в руках. Яра выдала мне огромную футболку, рассказала, какой можно взять шампунь, и пообещала заварить чай. Горячий душ, холодный душ, голову вымыть, и обязательно потереть уши, лоб, пальцы Стало легче, я ощутила себя облачком, готовым уснуть. Натянув футболку, я вышла в коридор и столкнулась с Дэном!
Что ты здесь делаешь? хором сказали мы.
Секундная пауза и Данил чуть насмешливо ответил:
Я вообще-то здесь живу!
Вот как? А мне сказали, что тебя не будет, неловко сказала я.
На шум в коридор вышла Яра:
Дэн, изволил появиться! подразнила она брата, Лен, пойдем, чай стынет, ты совсем с лица спала!
Девушка утянула меня на кухню, а Дэн ушел в ванную, успев удивленно хмыкнуть мне в след. Похоже мокрая футболка не оставила простора его воображению.
На кухне было тепло, пахло травами и медом. Огромная кружка, похожая на бульонную стояла на столе рядом с блюдцем полным бутербродов и печенья. Я довольно обняла чашку и вдохнула аромат: яблоки, шиповник, ромашка, мед, и немного имбиря. Сказочно вкусно и полезно! Я наслаждалась каждым глотком, Яра пила сок и болтала. Потом ее позвала мать, а я осталась медитировать над тарелкой.
Вскоре хлопнула дверь Дэн вышел из ванной, одетый в домашние брюки и футболку с длинным рукавом. Право, хотелось немедля снова схватиться за наброски, но я упорно пила чай, отщипывая крохотные кусочки сыра. Парень молча налил себе чаю, сел напротив и моментально смел половину бутербродов. Я уже собиралась встать и уйти в комнату Яры, но в это время она сама вошла в кухню вместе с родителями:
Лен, мама хочет наброски посмотреть, можно? спросила она.
Я согласно кивнула и добавила:
Лучше принеси сюда, здесь свет теплее.
Ярослава тотчас убежала в комнату и вернулась с ворохом листов. Стол освободили и начали выкладывать на него по листу, рассматривая наброски. Профиль, рука, вскинутая в жесте, фактура ткани, переданная сангиной и соусом, я смотрела на наброски и видела несовершенство линий и форм. Когда пошли наброски Яры на подоконнике, Дэн первым заметил, что штора, свисающая за ее спиной, превращается в силуэт мужчины. С каждым листом фигура обрисовывалась все четче, и наконец парень недовольно свел брови и ткнул в изображение:
Кто это?
Я пожала плечами:
Кто-то близкий, кому хочется стать ближе.
Мама Яры остро глянула на меня, а потом повернула набросок дочери:
Дочка, кто это, не знаешь?
Яра мельком бросила взгляд на силуэт и пожала плечами:
Ромка, наверное, только у него так уши торчат! и девушка ничего не заметив вернулась к последнему эскизу, самому полному и точному.
Ярослава даже не заметила, что ее мать убрала тот самый листок в шкаф, а Дэн посмотрел на меня очень странно: одновременно недоверчиво и пронзительно. Последнюю точку поставил отец моей модели, он коротко и емко поблагодарил за труд, похвалил и напомнил, что пора спать. Мы разошлись, забросили стирку, выключили свет, и сонна подруга проговорила:
Странно, что Дэн приехал, да еще и остался, говорил, что работы много, а сам, наверное, просто есть хочет, тут Яра хмыкнула, покрутилась и уснула.
Глава 9
Утром вставать не хотелось страшно. Как всегда, после таких «выплесков» хотелось спать, есть и ничего не делать целый месяц, но студенческая жизнь требовала своего. Пришлось подниматься, пить кофе, который сварила мама Яры, плестись в ванную под насмешливым взглядом такого же сонного Дэна. Не удержавшись я показала ему язык и получила такую же гримасу в ответ. Глажка высушенных машинкой вещей доставила мне мало удовольствия, но идти в мятом не хотелось. Прическа, шарф, побежали!
К моему удивлению ровно в семь пятьдесят мы очутились на крыльце нужного корпуса. Пока Яра договаривалась со мной о следующем сеансе, нам досталось много недоумевающих взглядов, потому что Дэн и не думал отходить в сторону. Наконец попрощались, я побежала по оплывшим ступенькам наверх. Через минуту мокрая подошва скользнула по отполированному множеством ног краю, и я повалилась вперед с мыслью, что надо закрыть руками лицо, но меня с двух сторон дернуло вверх и на какой-то миг я зависла опасно, качаясь над лестницей и в ужасе боясь открыть глаза:
Прекраааснааяяя, под ноги надо смотреть! от знакомого голоса мурашки пробежали по всему телу, и я осмотрелась.
Справа меня держал Макс. Его зеленая челка топорщилась от влаги, а глаза блестели вызывающе и насмешливо. Слева стоял Дэн, его взгляд был упрекающим и к счастью парень молчал. Встав на дрожащие ноги, я одернула блузку и неверным голосом сказала:
Спасибо!
Продолжение благодарной речи заглушил звонок, и мы разбежались в разные стороны проводив друг друга взглядом.
Несколько пар все было тихо, я прилежно писала лекции, а по аудитории разбегались шепотки, на которые я не обращала внимания. В перерыве меня изловила Алинка и допросив с пристрастием что это было такое на крыльце и на лестнице выложила мне местные сплетни:
Карина и Лилька считают, что ты разыграла падение, потому что видела, как парни идут за тобой, Наташка и Ульянка думают, что это очень романтично, а Лариска и Алка говорят, что падать ты не умеешь, у них бы это получилось изящнее.
Подружка хихикала, а я тоскливо смотрела по сторонам. Все как я думала куча любопытных взглядов, смешки, подколки, бррр. Несколько дней я молча терпела пересуды, надеясь, что все затихнет, но куда там! Ярослава уговаривала меня поехать к ним писать ее портрет почти каждый день. Порой я отбивалась семинарами или вечерними лекциями, но в этом случае меня провожал Дэн, невозмутимо ожидающий у раздевалки. На мои отказы он отвечал, что я еще не закончила портрет, а он не позволит обижать сестру.