Так ты хочешь сказать, что не любишь ее? переспросил Итан с явным недоверием в голосе. Глядя на вас двоих, этого не скажешь.
Это доказывает только то, что взгляд со стороны бывает не совсем верным. Поскольку сам ты женился по любви, тебе кажется, что ты видишь то же самое у всех. Но ты ошибся.
«Или не ошибся?»прошептал у него в голове ехидный голосок. Тони одним глотком допил бренди, внезапно почувствовав потребность взбодриться. Безжалостно отогнав все сомнения, он добавил, стараясь говорить очень спокойно и уверенно:
Так что ответ на твой вопрос будет такой: нет, я не люблю Габриэлу.
По другую сторону двери Габриэла застыла на месте, прижав руку к дверному косяку. Она еле дышалаказалось, дыхание ее готово вообще остановиться. Она не собиралась подслушиватьБог свидетель, не собиралась! и теперь очень хотела бы повернуть время вспять, чтобы не слышать этих слов Тони.
Она пришла сказать Итану, что Лили стало гораздо лучше (тошнота у нее совсем прошла) и пригласить их с Тони присоединиться к ним, чтобы поиграть в вист. Когда она подошла к кабинету, до нее донесся рокот двух мужских голосов, но только у самой двери она смогла расслышать их слова. Она взялась за дверную ручку, готовясь войти.
Но разговор продолжилсяи приобрел неожиданный, ужасающий поворот.
«Полюбил? Ну, до этого еще слишком далеко!» Кровь у нее в ушах загудела, словно рой разъяренных пчел, а к горлу прихлынула тошнотворная желчь. А потом она услышала самое страшное. «Нет, заявил Тони совершенно спокойно, я не люблю Габриэлу».
В эту секунду мир стремительно сжался и приобрел странную нереальность, как будто она оказалась в глубине мощного ледяного потока. Чувство самосохранения призывало ее отойтизаткнуть уши и убежать. Но она не в состоянии была сдвинуться с места, что-то удерживало ее, заставив выслушать и вынести все остальное.
А почему же ты женился на ней? спросил Итан.
На мгновение в комнате воцарилась тишина.
Возможно, ты об этом не знално в ночь фейерверка мы с Габриэлой случайно оказались наедине.
Я об этом догадался, но ты ведь вернул ее Рейфу и Джулианне без всяких проблем!
Мы добрались до дома в экипаже Эрики Хьюитт.
Итан сдавленно выругался.
Не буду вдаваться в подробности, продолжил Тони, скажу только, что Эрика решила меня шантажировать. Либо я возвращаюсь к ней в постель, либо она расскажет всему свету о том, что видела, и, не сомневаюсь, с массой выдуманных ею подробностей. Что мне оставалось делать, Итан? Я не мог допустить, чтобы репутация Габриэлы была погублена. Если бы я на ней не женился, к ней не приблизился бы ни один порядочный мужчина. И она определенно не смогла бы удачно выйти замуж.
Значит, ты женился на ней, чтобы спасти ее из лап твоей мстительной отставленной любовницы?
Снова последовала пауза.
А еще потому, что я ее хотел и очень сильно, если на то пошло. Я решил, что в обмен на свою свободу я получу ее к себе в постель. В целом неплохая сделка.
Для тебя возможно. А ты знаешь, что Габриэла тебя любит?
Опять молчание.
Правда? задумчиво отозвался Тони. Она еще очень молода, так что это, скорее всего, пройдет со временемкак и наша страсть. Надо надеяться, что то теплое чувство, которое она испытывает, сделает ближайшие несколько лет не такими трудными для нас обоих. Раз мы женаты, то должен признаться, что был бы рад иметь одного или двух детей, особенно сына, который унаследовал бы мой титул. А если не считать этого, то я надеюсь, что в итоге мы с Габриэлой сохраним хорошие отношениявозможно, у нас даже получится остаться друзьями. Полагаю, что в свое время мы оба начнем жить своей жизнью, не афишируя это, конечно, без неприятной необходимости ссориться и обвинять друг друга.
«Так вот как он считает», подумала она. Значит, он допускает, что она ему скоро наскучит, и он захочет искать наслаждение в постели какой-то другой женщины? И тогда ему больше не нужно будет делать вид, будто он питает к ней теплые чувствапо крайней мере, что-то теплее «спокойной дружбы»! Хотя, похоже, он не страдает эгоизмом, с презрением подумала она, поскольку готов позволить ей найти утешение и удовлетворение в объятиях другого мужчины. При мысли об этом ее снова затошнило, и на секунду она даже испугалась, что ей станет дурно прямо здесь, в коридоре.
Каким-то образом ей удалось справиться со своими чувствами и наконец, вернуть себе способность двигаться. Бесшумно отойдя от двери, она вернулась к себе в комнатуи, только оказавшись там, поняла, что совершенно не помнит, как шла. У себя в гостиной она слепо уставилась на гирлянды роз на обоях на розы, которые для нее выбирал Тони. До этой минуты она была в восторге от этого узора.
Ее горничная осторожно прикоснулась к ее плечу, выведя из глубокой задумчивости.
Прошу прощения, ваша светлость, но вы очень бледны. Вы здоровы?
«О нет! решила Габриэла. Наверное, я больше никогда не буду здорова!» Она покачала головой.
У меня болит голова. Я будьте добры, передайте леди Весси мои сожаления и скажите, что мы увидимся за обедом.
Конечно, ваша светлость. Может, мне принести вам лекарство?
«Да! истерично подумала она. Принесите мне что-нибудь, что прогнало бы все это, что-то, что вернуло бы все к тому, что было сегодня утром, когда я проснулась в объятиях Тони, довольная и счастливая». Однако если бы такое случилось, она продолжала бы жить среди лжи. Она продолжала бы считать, что ее брак основан на искренней преданности, а не на жертве и необходимости. По-прежнему верила бы, что Тони ее любит, тогда, как на самом деле он чувствовал только плотское желание и жалость.
«Боже мой, что же делать?» По ее щеке скатилась слезинка, а душевная боль была острой, как от открытой раны.
Оставьте меня, прошептала она. Дайте мне побыть одной.
Хочешь лимонную тартинку, Лили? предложила Габриэла спустя несколько часов за обеденным столом. Не забывай ты теперь ешь за двоих, так что, конечно же, можешь позволить немного себя побаловать.
Не уверена! со смехом возразила Лили, прижав ладонь к пока еще плоскому животу. Хотя они исключительно вкусные! Она задумчиво посмотрела на блюдо с десертом. Ну, может, только половинку? Остальное отдай Итану, потому что он относится к тем невыносимым людям, которые могут есть сколько угодно и совершенно не толстеть при этом!
У меня действительно хорошая конституция, согласился тот, ухмыляясь. Хотя, наверное, тебе стоит съесть целую тартинку.
Я бы не прочь взять еще жареной утки. Но ты меня уговорил! С ответной ухмылкой она взяла еще сладкого.
Пока Лили доедала тартинку, Габриэла понемногу пила чай и старалась улыбаться. Она до сих пор удивлялась тому, что смогла заставить себя выйти из своей спальни и спуститься вниз на вечернюю трапезу.
Днем, когда ее горничная ушла, она легла в постель и закуталась в одеяло, отвернувшись к стене и закрыв шторы, чтобы в комнату не проникало солнце. Тони зашел ее проведать, но она крепко закрыла глаза и, притворившись спящей, дождалась, пока он закроет за собой дверь, и разрыдалась.
До этого вечера она не считала себя хорошей актрисой, но теперь поняла, что действительно могла бы пойти по стопам матери и выступать в театре. Сама великая миссис Сиддонс не смогла бы сыграть лучше!
Заверив всех, что головная боль у нее прошла, она болтала, смеялась и старалась вести себя как обычно. Она даже выдержала поцелуй Тони, закрыв глаза, когда он нежно прикоснулся к ее губам. Его рука легла ей на затылок, а пальцы ласково скользнули по щеке, словно его действительно тревожило ее состояние.
В это мгновение ей хотелось оттолкнуть его и закричать, назвать лжецом и спросить, как он мог уговорить ее на браки, что еще хуже, заставить поверить, будто ее любит. Но ведь эту любовь придумала себе она сама, потому что теперь уже понимала, что на самом деле означало его молчание.
В последние месяцы Тони часто говорил ей, что хочет ее, восхищался ее телом, признавался, какое удовольствие она дарит ему в постели. Но что касается любви Этого слова он ни разу не произнес. Возможно, это чувство вообще было не для него. Она вспомнила про его мать и про то, как эта женщина ранила его юное сердечко. Может быть, этим она убила его способность любить и довериться женщине? А с другой стороны, возможно, он и способен любитьпросто не любит именно ее.
Усилия, которых требовало от нее это притворство, в конце концов, дали о себе знать в конце обеда, когда все встали из-за стола, чтобы перейти в гостиную.
По дороге туда Лили взяла ее под руку.
Ты точно чувствуешь себя хорошо? тихо спросила она. Уж очень ты бледная.
Все в порядке. Просто немного устала.
А ты не в том же положении, что и я? Господи, порой я так устаю, что готова упасть на месте и заснуть!
Нет, ответила Габриэла, ничего такого нет. По крайней мере, так ей казалось, поскольку месячные у нее прошли только неделю назад. Бог свидетель сейчас ей такое осложнение совершенно ни к чему. А с другой стороны, возможно, ребенок был бы благословением, ей было бы кого любить, и у нее был бы кто-то, кто любит ее. Однако она сомневалась в том, что беременна.
На секунду ей захотелось все рассказать Лили, ей отчаянно хотелось излить ту боль, которая сжала ее сердце тисками. Однако она удержалась, зная, что, стоит начать и она не сможет остановиться, и тогда все подробности хлынут потоком. А если это случится, Тони об этом непременно узнает. Он будет знать, что она подслушивала у его дверей пусть и совершенно случайно, поймет, насколько убита она его словами о том, что он не испытывает к ней любви. А она не готова к конфронтации, во всяком случае, пока.
Нет, со мной правда ничего серьезного, солгала Габриэла.
Вечер, наконец, закончилсяи пришло время ложиться спать.
С молчаливым ужасом она позволила горничной надеть на нее ночную сорочку, хотя на самом деле ей очень редко приходилось оставаться в этом одеянии. Однако этой ночью она оставила сорочку на себе и зарылась в постель, свернувшись в клубок и надеясь, что Тони к ней не придет.
Но конечно, он пришел матрас прогнулся под его весом. Скользнув под одеяло, он придвинулся к ней и ласковым поцелуем прижался к ее затылку. Обычно она распрямлялась и поворачивалась, чтобы оказаться в его объятиях, но только не сегодня: ее мышцы напряглись, тело не реагировало на его прикосновения.
Почувствовав ее состояние, он замер и приподнялся на локте.
В чем дело? Что-то не так?
Мысленно она вскрикнула: «Да, все не так! Все теперь не такведь ты разбил мне сердце!»однако вслух ответила:
Нет. Просто я устала.
Даже не поворачиваясь, она почувствовала, как он нахмурился.
У тебя снова разболелась голова?
Да, ответила она, хватаясь за удобный предлог, я плохо себя чувствую. Мне мне очень жаль.
Он погладил ее по голове и поцеловал в висок.
Не надо извиняться. Ты же не виновата, что недомогаешь. Позвать горничную? Может быть, тебе поставить компресс?
Нет Мне просто нужно поспать.
Ладно, отдыхай.
Тони снова лег, положив голову на подушку, но когда попытался повернуть Габриэлу к себе и обнять, она не далась.
Тони не надо, попросила она. У меня слишком сильно болит голова. Ты не мог бы уйти к себе в комнату? Мне кажется, что сегодня я спала бы лучше, если бы осталась одна.
Наступило долгое молчание. Его тело напряглось. Она решила бы, что причинила ему боль, если бы не знала правды. Она отказывалась смотреть на него и, свернувшись калачиком, стала ждать его реакции.
Ладно, проговорил он наконец глухим голосом. Если ты так хочешь. Тогда увидимся утром.
Да. Доброй ночи.
Хороших тебе снов, Габриэла.
Но когда он ушел, тихо закрыв за собой дверь, она поняла, что вообще не заснет. Горячие слезы жгли ей глаза, грудь страшно сдавило. Перевернувшись на живот, она уткнулась лицом в подушку и дала волю рыданиям.
Глава 18
Спустя три дня Тони правил экипажем, направляясь в Ньюмаркет, и думал о том, что с Габриэлой что-то случилось. Хотя он совершенно не понимал, в чем тут может быть дело.
Сначала он думал, что ей нехорошо из-за головных болей, которые ее преследуют, хотя она выглядела вполне здоровой, когда тем утром спустилась вниз, чтобы попрощаться с Лили и Итаном. Одарив обоих теплой улыбкой и крепко обняв, она стояла и махала рукой вслед их карете, пока та удалялась по аллее парка. Но после этого снова ушла, пробормотав что-то насчет того, что не хочет отвлекать его отдел.
За ленчем и позже, за обедом, она была вежлива, но сдержанна, что было совершенно нехарактерно для нее. Когда он попробовал расспрашивать ее относительно этого странного настроения, она ответила, что неважно себя чувствует и хочет лечь пораньше. Ее тон ясно говорил о том, что она к тому же предпочла бы лечь одна.
Несмотря на желание продолжить расспросы, он пошел навстречу Габриэле и вторую ночь подряд провел в собственной постели. В эту ночь он спал не так крепко, как обычно: ему не хватало ее теплого тела под боком. Он пытался говорить себе, что она все еще не пришла в себя после мигрени, но что-то подсказывало ему, что дело совсем в другом. Тут он вспомнил ту новость, которую узнал про Лили, и ему пришло в голову, что, возможно, Габриэла находится в таком же положении. «Не ждет ли она ребенка?»подумал он, ощутив при этом непонятную радость.
Однако когда он вечером задал ей этот вопрос, она пристально посмотрела на него и покачала головой:
Нет, ваша светлость, я не ношу под сердцем ребенка.
Тогда в чем дело, Габриэла? Что случилось?
Ее глаза сверкнули словно аметисты, и на мгновение ему показалось, что она собирается ему ответить. Но вместо этого она опустила взгляд, а потом бросила салфетку на тарелку и отодвинулась от стола.
У меня опять заболела голова, пробормотала она. Я ложусь в постель.
Он нахмурился:
В последнее время у тебя часто болит голова.
Да, ты прав. Ничего не поделаешь. Повернувшись, она поспешно ушла из столовой.
Он чуть было не бросился за ней, но заставил себя остаться, не доверяя своей способности держать себя в руках. Стараясь успокоиться, он заставил себя доесть обед.
Почти три часа спустя он поднялся наверх, не зная, заходить ли к Габриэле. Решив, что имеет полное право находиться в ее постели, он распахнул дверь в ее апартаменты и прошел через гостиную в спальню. Она уже была тамлежала, сжавшись в комок и накрывшись одеялом. Комнату освещал только слабый мерцающий свет поленьев, догоравших в камине. Он секунду помедлила потом скинул халат и лег рядом с ней. Обняв, он притянул Габриэлу к себе и начал целовать шею и плечо.