Это вызов тебе, и если ты справишься, то сможешь выбрать любое направление деятельности. Я поддержу и помогу во всем, что бы ты ни выбрал. В рамках закона конечно, быстро добавил отец.
Борис задумался на несколько минут, папа не торопил его.
Меня не устраивают твои условия, у меня есть свои. Боря выдержал небольшую паузу, наблюдая, как Ярослав Борисович в напряжении поддается вперед. Я хочу, чтобы ты полностью прекратил вмешиваться в мою жизнь. Больше никакого контроля, наблюдений и манипуляций с моей жизнью. Я хочу, чтобы ты прекратил даже интересоваться тем, как у меня дела.
Отец откинулся в кресле с весьма озадаченным выражением лица.
Пожелай что-нибудь реальное, сынок.
Ничего другого мне не нужно.
Ты хочешь, чтобы я доверил тебе жизнь своего единственного сына? раздраженно спросил отец. За твоими плечами слишком много ошибок, чтобы я мог спокойно расслабиться.
А ты уверен, что это были ошибки? Даже если это и так, даже если я делал что-то неправильно, может, мне это было нужно?
Я помню всю твою бурную деятельность, начиная с восемнадцать лет. В какую только сторону тебя не кидало. Среди моих знакомых до сих пор как анекдот ходит история, когда ты продавал возможность поговорить с тобой мелким бизнесменам и банкирам. Бедолаги надеялись через тебя встретиться со мной.
Это был один из самых успешных моих бизнес-проектов, тихо засмеялся Борис.
Иметь в сыновьях Остапа Бендерато еще удовольствие, тоже не сдержал улыбку папа, но уже серьезнее продолжил. Выбери любой бизнес, который тебе нравится. Или спорт, искусство, наукумне все равно, пусть это будет хоть исследование космоса, я сам отправлю тебя на Марс.
В один конец, усмехнулся Борис. Я уже выбирал папа, помнишь, как ты обрубил мне автоспорт? У меня были хорошие результаты в соревнованиях.
Это было опасно, сынок.
Боря почти прорычал следующие слова:
Ты не хочешь понять, что я не похож на тебя, и пытаешься переделать, сломать меня под себя. Что бы я ни выбрал, ты всегда будешь присутствовать во всех моих решениях, давить, манипулировать, а если я не буду поддаваться, используешь шантаж или просто разрушишь то, что я сам создал. Мы это тоже проходили. Хватит, отец, я буду жить той жизнью, которую захочу, без твоего участия. Или у тебя не будет сына, тихо закончил Борис.
Быков-старший долго молчал, а когда заговорил, его голос был сиплым от бушующих эмоций.
- Я люблю тебя сын, но я хочу еще и гордиться тобой.
По лицу Бориса скользнула болезненная гримаса.
Это самое жестокое, что ты мог мне сказать, папа, тихо произнес он.
Я буду пытаться тебе доверять, но это слишком сложно, продолжил отец, помоги мне. Если ты выдержишь несколько месяцев на лайнере, я дам тебе полную свободу от меня.
Отец и сын смотрели друг другу в глаза, не отводя взгляд.
Хорошо, я согласен работать на «Князе Игоре». Я отработаю там до конца курортного сезона, но если Зорин меня просто уволит и сошлет на берег?
Тогда наши договоренности будут расторгнуты, я официально признаю тебя неудачным ребенком, требующим постоянного контроля, и не сомневайся, я его тебе обеспечу.
Борис задумчиво потер подбородок. В серьезность намерений родителя он верил, и все же протянул руку скрепить сделку рукопожатием.
Договорились.
Глава 5
Академик РАН Валентина Трякина в воскресное утро работала дома, в своем кабинете-библиотеке. Она увлеченно читала научную статью с плоского экрана нового компьютера. Такие мониторы в конце девяностых годов были редкостью в России, но Валентине этот компьютер привез из Европы бывший зять в свой прошлый приезд в Москву.
Вдруг она замерла, вслушиваясь в звуки. Через секунду поняла, что ее так насторожило, и испуганно вздрогнула. Тишина. Очень редкое явление в этой квартире за последние четыре года, и предвестник беды или большой проблемы. Она быстро поднялась из-за стола и вышла из кабинета, тревожно осмотрелась.
На паркетном полу Валентина увидела большую конфету, к ней была привязана веревочка, что тянулась к окну и скрывалась за шторой. Валентина осторожно подвинула плотную ткань и встретилась с напряженным взглядом зеленых глаз своей четырехлетней внучки.
Бабуля! Иди сюда, прячься, а то ты всех распугаешь! громким шёпотом приказала девочка.
Кого я распугаю? также шёпотом спросила Валентина, но за штору спряталась.
Инопланетян, конечно. Видишьв засаде сижу. Я специально по коридору конфеты разложила, а теперь жду, чтобы поймать.
Она показала бабушке сачок для ловли бабочек.
Но почему ты их здесь ловишь, возле моего кабинета? удивилась бабушка.
Они прилетят твои научные открытия воровать, вот тут-то я их и поймаю.
План хороший, одобрила Валентина, а что потом ты с ними делать собираешься?
Играть, что же еще?
Понятно. А мама где?
Работает в комнате.
Тебе скучно, Аленушка? участливо спросила бабушка.
Нет, бабуль. Алена удивленно посмотрела на Валентину. Я же пришельцев ловлю.
Валентина поцеловала темноволосую макушку с туго заплетенными косичками и подумала:
«Аленушка, Айлин, чудо-юдо наше непоседливое. Вот уж на самом деле, все что ни делается, все к лучшему».
Пять лет назад швейцарец Петтер Бергодин из лучших мировых саксофонистовбыл с гастролями в Москве. Великолепный музыкант и красивый мужчина собирал полные залы любителей музыки и романтичных барышень, зачарованно наблюдающих за игрой красавчика-музыканта.
Среди этой толпы ярко накрашенных или скромно одетых дамочек затерялась одна худенькая, невысокая девушка в больших старомодных очках с толстыми линзами. Это была Мария Трякина, кандидат технических наук, девушка интеллигентная и увлеченная игрой на духовых инструментах. После концерта она подошла к Петтеру взять у него автограф, их взгляды встретились. Это была любовь с первого взгляда, Петтер влюбился в её зелёные глаза, а у Марии не было шанса остаться равнодушнойслишком не похож на ее знакомых мужчин этот красивый и улыбчивый музыкант.
Роман развивался стремительно, через несколько недель они поженились. Но супружеская жизнь, разделенная на две страны, не складывалась. Мария, всецело увлеченная наукой, не хотела уезжать из Москвы, здесь были ее проекты, институт, мама, а у Петтера работа в Европе, концерты, гастроли, ему все реже удавалось вырваться в Россию к жене. Мария ждала ребенка, когда они с Петтером поняли, что вместе жить не смогут, и решили развестись сразу после рождения малыша.
Родилась девочкаАйлин Берг, такое имя дал ей Петтер. Мария называла её на русский манерАлёна. Супруги Берг расторгли брак, но развод не обернулся трагедией для этих двух людей, они с уважением отнеслись к жизни и увлечениям друг друга. Петтер продолжил заниматься музыкой, Мария осталась с наукой.
Оба родителя обожали дочку и пришли к выводу, что не станут её делить между собой, а будут растить её совместно. Они оформили Айлин двойное гражданство. Малышка попеременно жила то у мамы, то у отца. Когда пришло время школы, родители решили, что Айлин останется учиться в России, но все каникулы будет проводить с папой.
Петтер боготворил дочь. Когда он привозил её к себе в Швейцарию, то устраивал праздничную встречу: фейерверки, клоуны, салюты, все утопало в воздушных шарах и в цветах. Время, которое Айлин проводила с отцом, было бесконечным праздником, любой ее каприз папа выполнял мгновенно. Но начиналась учеба, и Алёна возвращалась в Россию. Если обожание отца было активным и ярким, то любовь мамы и бабушки была спокойной и чуткой. Ее не встречали фейерверками и охапками цветов, но мама всегда к приезду дочери пекла торт. Торт с большой буквы. Это великолепное, трехэтажное произведение кулинарного искусства не имело специального названия, но оно и не требовалось, поскольку Мария была кандидатом наук, а не поваром, и Тортэто единственное, что она умела готовить. Во все остальные дни, даже в праздники, семья Трякиных обходилась полуфабрикатами и яичницей.