Черт, сдавайся, Иден,сипит Пилкингтон, покачиваясь надо мной, его лицо все в крови.
Но сдаваться это не для меня. Я смогу сделать из него неходовой товар. Я поднимаюсь на ноги (меня удерживает на плаву адреналин) и начинаю танцевать знаменитые перемещения-движения Идена. Это было так давно, но мое тело помнит их все, настолько ясно и отчетливо, словно это было вчера. У Пилкингтона мои движения и перемещения вызывают головокружение и завораживание. Удары сыпятся на него со всех сторон, от чего ему становится все хуже и хуже. Они слишком быстрые, и он не в состоянии на них реагировать, поскольку один глаз полностью заплыл, он уже слишком утомлен, чтобы блокировать мои удары.
Посылая устойчивые удары ему в лицо и тело, заставляет его задыхаться. Я вижу после трех сильных ударов, что у него почти не осталось сил держаться на ногах. Толпа просто взбесилась: они знают, что я делаю. Он не вынес еще одного удара. Он рухнул на пол. Но не только он один рухнул, поскольку у меня тоже кончились силы в ногах, я рухнул рядом с ним, кровь и пот капает у меня с тела.
Мы не выиграли.
Судья должен будет решить по очкам.
Но прежде чем он собирается огласить свое решение, которое может запустить другой виток новый вражды между нашими семьями, раздается громкий крик мужского голоса: «Полиция, полиция».
Наблюдатели заметили их за милю отсюда, это дает нам несколько минут, чтобы выбраться. Двести с лишним человек впадают в панику в этом ангаре и начинают пробираться и бежать к выходу, создавая полную сумятицу.
Дом и еще один парень встают рядом со мной.
Мы должны уходить,говорит мне Дом.
Подожди.
Я поворачиваю голову к главе клана Пилкингтонов, пытаюсь помочь ему подняться, хватаю его за предплечье. Боль пронзает мне ребра. Его губы разбиты, течет кровь и слюна, лицо в синяках и тоже разбито, волосы и одежда пропитались кровью и грязью. Он выглядит как дикарь. Мы оба выглядим, как дикари, словно в нас попала молния.
Вражда между нами окончена,я с силой сжимаю его плечо, и он смотрит мне в глаза. Его глаза больше не горят ненавистью, а наоборот в них светиться мягкость после тяжелой битвы.
Я уважаю тебя, Джек Иден,говорит он, брызгая кровью мне в лицо.У тебя имеются яйца. Ты встретился со мной лицом к лицу. Твоей семье и моей не легко сейчас, но ты не будешь иметь никаких проблем от Пилкингтонами впредь.
Я поднимаю руку всю в крови, он пожимает ее, как мужчина.
А ты крепкий черт, Билли Джо Пилкингтон, я бы не хотел участвовать с тобой в этом снова,он взрывается болезненным смехом, от чего сам содрогается. Я чувствую взаимное уважение.
Типично для его масштаба, он говорит:
Ты величайший боец всех времен... после меня.
Я ухмыляюсь.
Я слышу вой сирен. Его люди хватают его под подмышки и помогают двигаться к выходу.
Как в тумане, я слышу сквозь голоса женский голос, судорожно зовущий меня. Лили.
И потом я вижу ее. Бог мой! Она выглядит, как настоящий чертовый ангел.
16.
Лили
Ах, Боже мой, Джек! Ты весь в крови,кричу я, падая на землю рядом с ним. Я не могу поверить, что он находится в таком состоянии.
Ты видела этого парня?шутит он, брызгая кровью изо рта.
Я смотрю на него в ужасе.
Пошли,быстро кричит Дом. его Нам лучше сваливать отсюда. Через несколько минут свиньи будут рыться здесь.
Шейн ждет перед дверью с работающим двигателем,отвечаю я автоматически, вспомнив, что Шейн говорил мне. Звук сирен становится намного ближе.Пошли,говорю я высоким и пронзительным голосом. его Нам стоит поторопиться.
Мужчины семьи Пилкингтонов бросаются к нам и быстро пожимают руку каждому. Совершенно случайно мой взгляд сталкивается с одним из их помощников, который взглядом выражает признание, показывая глазами, что нужно шевелиться и быстрее уходить. Я никогда не видела его раньше. Затем они начинают двигаться к выходу, и я перевожу свое внимание на Джека, беспокоясь, как бы быстрее его доставить в машину Шейна, по крайней мере до прибытия полиции.
Дом и еще один парень поддерживают Джека под руки. Поразительно, что он еще способен двигаться в таком состоянии. Я бегу вперед открыть заднюю дверь автомобиля. Джек с трудом залезает, парень убегает, Шейн выруливает на дорогу. Оглушительные сирены сейчас, уже совсем близко, но копы как всегда опоздали. Поразительно, как быстро разъехались все машины.
Я оборачиваюсь к Джеку.
Боже мой, Джек. Посмотри на себя,шепчу я.
Большая часть этой крови не моя,врет он.
Мы едем к врачу, правда ведь?
Неа. Врач придет домой.
Я откидываюсь на спинку сидения и закрываю глаза, потому что испытываю шок вперемежку с потрясением.
Эй,говорит он.
Я поворачиваю голову.
Вражда закончилась.
Я с грустью киваю, мне кажется, что цена слишком высока.
Тебя мучает боль?
Неа, у меня до сих пор зуд.
Зуд?
Ага. Зудит все. Это сравнимо с сексом.
Я поднимаю брови.
Ну не совсем,он улыбается, потом морщится от боли.
Я смотрю на него, он нежно дотрагивается до моего лица. И по какой-то причине у меня на глаза начинают наворачиваться слезы.
Не надо, Лили. Нет. Все произошло именно так, как и должно было быть.
Это от шока,всхлипываю я. Даже не знаю, почему я плачу. Мне кажется это так глупо, но чувствую при этом себя невероятно подавленной и потрясенной.
Мы мчимся по улицам, Джек постоянно морщится.
* * *
Приходит врач и к моему ужасу сообщает, что у Джека перелом ребер. Он назначает курс противовоспалительных и обезболивающих препаратов. Я делаю ледяную ванну, и Джек осторожно опускается в нее. Зашкаливающий адреналин сошел на нет и сломанные ребра даже заставляют его с трудом говорить, поскольку невероятно болят. Он лежит в ледяной ванне час. Я вижу огромные фиолетовые синяки и шишки, появляющиеся у него на ногах, теле и лице.
Как ты себя чувствуешь? его спрашиваю я, садясь на сиденье унитаза.
Как в аду. Даже один лишь простой вздох заставляет почувствовать себя несчастным. И голова раскалывается.
Когда он наконец-то выходит из своей ледяной ванны, дрожа, я аккуратно помогаю ему пройти в постель и укрываю одеялом. Забинтовываю ему сбитые и содранные костяшки рук.
Почему бы тебе не вздремнуть немного? его говорю я.
Он вздыхает.
Я бы хотел заняться сексом.
Я смотрю на него с удивлением.
Как?
Я мог бы, если бы ты сделала всю работу.
Я качаю головой не веря. Он не может даже дышать, чтобы не испытывать боль и хочет заняться сексом. Невероятно!
Ты согласна? его упрашивает он.
Нет. Посмотри в каком состоянии ты находишься. Твое лицо выглядит, словно чертовый воздушный шарик. И ты даже не можешь дышать, не испытывая боль. Я не собираюсь заниматься с тобой сексом. Вдруг я причиню тебе еще больше боли?
У нас еще никогда не было секса в течение трех дней,хмурясь говорит он.
И кто в этом виноват? Кому необходимо было беречь силы, чтобы подготовиться к большой битве?
Как насчет минета?
Ты с ума сошел.
Я думал, тебе нравится набухший член.
Я ухмыляюсь.
Я не буду этого делать.
Правильно, тогда просто раздвинь ноги и позволь мне посмотреть на твою киску.
Я краснею.
Хорошо, хотя бы просто грязные разговоры.
Прекрати, Джек. Я не буду делать ничего подобного. Ты должен отдыхать.
Ну, давай. Я просто хочу увидеть свой член в твоем красивом ротике.
Я поднимаю одеяло и черт возьми он жесткий, как кусок дерева. Я назад укладываю одеяло, прикрывая его тело.
Вредина,ворчит он.
Я ухмыляюсь.
Кстати, нам придется через несколько дней навестить маму. Она хочет встретиться с тобой.
* * *
Просыпайся, Лили. Проснись,голос Джека вырывает меня из сна. Сбитая с толку и находясь все еще в яростных воспоминаниях сна, оборачиваюсь к нему, в приглушенном свете от лампы, стоящей на прикроватной тумбочке, он лежит на кровати совершенно неподвижно. Его тело напряжено и все еще испытывает боль, чтобы двигаться, поэтому он лежит на спине и смотрит озабочено на меня.
Он протягивает руку и мягко опускает меня назад на подушку.
Ты кричала.
Вся моя кожа влажная от пота, я глубоко вдыхаю.
Не спишь?
Боль не дает заснуть,отвечает он скрипучим голосом.
Я приподнимаюсь на локте.
Настолько сильно болит?
Я буду жить. С тобой все в порядке, Лил?
Я делаю глубокий, успокаивающий вдох.
Ничего страшного, просто приснился кошмар.
Про что?
Я зеваю, не прикрывая рот рукой, не могу рассказать ему о Льюке и существует только один способ, чтобы отвлечь его. Я тихо смеюсь.
Ты все еще хочешь секса?
На долю секунды он смущается, но потом вижу знакомый отблеск сексуального возбуждения мелькает в глубине его глаз.
Что скажешь?
Я откидываю одеяло с наших тел и опираюсь на ладони по обе стороны от него, очень осторожно опускаюсь на его эрегированный член, вздыхая от удовольствия, пока его огромная эрекция входит, растягивая и наполняя меня снова.
Бог мой! Я так скучал по твоей тугой киске,стонет он.
Осторожно, стараясь не касаться его своим телом, я захватываю своими тугими мышцами его член и начинаю двигаться вверх-вниз, мне кажется, он чрезвычайно толстым. Кошмарный сон распадается на осколки, опадая, словно листья осенью, и я забываю все эмоции, которые испытала в этом сне.
Я испытываю чистое удовольствие и чувствую, как он становится еще жестче и больше глубоко внутри меня. Я знаю, что скоро он зайдет за грань. Я ощущаю его пальцы, двигающиеся на моем влажном, набухшем клиторе, пульсирующим и очень напряженным.
В тот момент, как его семя устремляется вверх по члену, он крепко зажимает мой тугой бутон между пальцами. Внезапные и такие яростные эмоции, накатывают на меня, и они настолько отличаются от моих осторожных манипуляций с ним, когда он заставляет своими действиями меня кончить. Я стараюсь слишком резко не дергаться от этого, но блаженные спазмы проходят по моему оргазму с ног до головы, но его собственная кульминация инстинктивно заставляет с силой совершить последний толчок в меня, опуская мои ягодицы на его бедра.
Его стон перемешен взрывным экстазом с ужасной болью. Какое-то время я удерживаю его в ловушке внутри себя, пока не успокаиваются наши тела от вибраций. Помню, однажды я прочитала, что сердце похоже на росток с усиком, и не может процветать и расти в одиночку. Оно всегда будет тянуться к ближайшему и чему-то прекрасному, потому что не в состоянии сам себя обвить и ему необходим кто-то другой. Я пытаюсь осторожно приподняться, но у него вырывается звук протеста.
Что?шепчу я, замерев, боясь, что причинила ему боль.
Я так...он колеблется пару секунд.Горжусь тобой.
17.
Через неделю после боя, когда синяки уже пожелтели, но ребра до сих пор так и не зажили, мы едем в дом матери Джека на обед. Она живет в коттедже, перед которым разбит очаровательный английский сад. Английские сады всегда очень красивые весной, но ее до сих пор выглядит очень красивым. У входной двери висят кашпо с фиолетовыми петуниями. Дверь открывается прежде, чем мы нажимаем на звонок, и на пороге появляется удивительно маленькая женщина, возможно, около пяти футов и трех дюймов, с необычайно яркими зелеными глазами, приветливо улыбаясь нам.
Она тепло целует сына в обе щеки и официально протягивает мне руку. Я рада этой показной формальности. Ее рука маленькая, но сильная, настоящая рука садовника. Джек знакомит нас.
Приятно познакомиться, Лили,говорит она, у нее мягкий голос, но ее акцент намного больше, чем у сына.
Приятно познакомиться, Мара,отвечаю я.
Она довольно быстро убирает свою руку и соединяет с другой, прислонив близко к груди.
Вам лучше войти,говорит она и проводит нас в гостиную, которая выглядит точно так, как я и ожидала. Чистая, прибранная, тюлевые шторы с двух сторон подхвачены зажимами, в изобилии семейные фотографии и изысканные фарфоровые фигурки на подоконнике.
Садитесь,приглашает она и оставшись у двери, как-то неуверенно интересуется, не хотим ли мы чего-нибудь выпить.
Нет, ты садись, а я приготовлю нам всем выпить. Что ты будешь, мама?
Я сажусь на диван, она приседает на краешек бархатного кресла в стиле королевы Анны.
Я выпью шерри,говорит она, и я замечаю, как крепко сжаты ее руки на коленях.
Лили?Джек смотрит на меня, приподняв бровь.
Я выпью тоже, что и ты.
Джейк подходит к резному бару и открывает его, на полке которого стоит внушительный выбор бутылок.
Как же вы познакомились?начинает спрашивать Мара.
Я перевожу на нее свой взгляд, она как бы вежливо улыбается, но глаза у нее настороженные и колючие.
Шейн представил нас,отвечаю я.
Она хмурится.
Шейн?
Да, я работала танцовщицей в «Эдеме».
Танцовщицей?
Ах! Порок, нарушающий всяческие принципы морали. Она в последний момент остановила себя, чтобы не перекрестится.
Она,легко прерывает Джек,не танцует там больше.
Его мать переводит на него взгляд, в большей степени озадаченный, смешанный с любопытством.
Ах!
Теперь она работает у меня.
Неужели?мягко спрашивает она, взяв бокал с шерри у сына.
У меня появляется желание выпить залпом весь свой бокал, но я не делаю этого. Вместо этого я удерживаю бокал в руке и выдерживаю пятнадцать минут допроса, замаскированного под вежливое общение.
Наконец, его мать встает.
Пожалуйста, извините меня. Думаю, что обед готов,она исчезает на кухне, и я чувствую, как мои плечи сковало напряжение.
Я думаю, что она полюбит тебя,шепчет мне Джек.
Я думаю, что нет,шепчу я в ответ.
Думаю, она поменяет свое мнение,утешает он меня, целуя в нос.
По какой-то странной причине, его слова успокаивают меня. Я смотрю ему в глаза, он смотрит сверху-вниз на меня, и мы оба настолько теряемся друг в друге, что даже не слышим, как его мать возвращается в комнату.
Она кхекает, мы дергаемся, и оба поворачиваемся к ней. Ее лицо побелело, кажется будто она пребывает в шоке от того, что увидела.
Даже Джек замечает это.
Что с тобой, мам?спрашивает он, направляясь к ней. Он обнимает ее за плечи, и она рядом с ним, кажется еще меньше и такой хрупкой.