Она копалась в себе, пытаясь найти, зацепиться, вытащить на свет причину резкой смены настроения. Что произошло за короткий отрезок времени, пока она вспоминала свои девичьи грезы? А может, именно они, эти наивные картинки из ее детского воображения, и есть тому причина?
Так и не успев разобраться в сумятице чувств, она вошла в свой офис.
Доброе утро, Лариса Сергеевна! приветствовала ее Синара. Как празднично сегодня на улице, правда? Я сейчас шла и не могла налюбоваться этой красотой.
Да, я тоже заметила, рассеянно отозвалась Лариса. Надежда Васильевна у себя?
Нет. Она позвонила, предупредила, что сначала зайдет в налоговую, потом в банк. Здесь будет только к обеду.
Напомните ей о счетах, которые мы выставили транспортной компании
«Трансвику»?
Да. Надо проверить исполнение по решению арбитража. Если они и дальше будут тянуть волынку, пусть объясняются с судебными приставами.
Хорошо, Синара открыла ежедневник, чтобы сделать пометку. Ой, чуть не забыла. Звонили из администрацииво вторник приглашают на совещание по Центру искусств. С собой надо принести предложения по организации и учебной программе бизнес-школы.
Да, Сопронов и на том свете достанет, с досадой произнесла Лариса и скрылась за дверью своего кабинета.
Синара насыпала в кофеварку свежемолотого кофе, налила воды и, пока прибор шипел и булькал, окутывая приемную дурманящим ароматом, понесла на подпись отпечатанные документы.
Лариса Сергеевна, кладя папку на стол своего шефа, начала Синара, но замялась, что было для решительной и компетентной секретарши не совсем характерно.
Да? Лариса оторвалась от бумаг и внимательно посмотрела на помощницу.
Вы извините, конечно, что встреваю с личным вопросом, но, понимаете, мне я
Что стряслось, Синара Ахметовна? мягко спросила Лариса и улыбнулась.
Ой, какая все-таки у вас замечательная улыбка, Лариса Сергеевна! прижимая руки к груди, пропела Синара. Прям как у этой, как ее
Неужели Джоконды? усмехнулась Лариса.
Да нет! У этой Джоконды хитрая улыбкамне не нравится. И чего все восхищаются, не понимаю. Я про другую, современную женщину хочу сказать. Вспомнила! Как у Анджелины Джоли.
Ладно, спасибо за комплимент. Так что вы хотели сказать?
Вы же знаете про моего сынулю, Лариса Сергеевна. Через год оканчивает школунадо бы о будущей профессии уже думать. А тут как раз вы бизнес-школу организуете. Запишите Рифката к себе, а? Пусть экономику изучает. Потом, может, пригодится ему эта наука. Как вы считаете?
Боже мой, Синара Ахметовна, дорогая, куда записывать? Все пока на бумаге, как говорится, вилами на воде писано. Еще даже здание не отремонтировано. Эта история, я думаю, на полгода растянется, и даже больше. И потом, насколько я поняла, Центр рассчитан на школьников до пятнадцати лет. А сколько Рифкату, шестнадцать?
Да, упавшим голосом подтвердила Синара. В декабре шестнадцать исполнится.
Ну вот, видите?
А чем старшеклассники-то провинились? Почему такие ограничения? Младшим, значит, все условия, а старшим что делать? Пиво хлестать да всякими хулиганствами заниматься? Своему-то я не позволю. Пусть только попробуетвраз отцовским ремнем по заднице получит. А другие? Вон сколько их шляется, бездельников, с бутылками да сигаретами, а то и похуже
Я согласна с вами, вздохнула Лариса. Но такое решение приняла администрация.
Им, конечно, видней. Бросили на произвол шестнадцатилеток, как будто они уже взрослые. Да какие они взрослые? Самый опасный возраст, ворчала помощница, удаляясь к себе.
Оставшись одна, Лариса вновь взялась за документы, но разговор с Синарой не шел из головы. Впервые эта спокойная женщина предстала перед ней в роли возмущенной до глубины души матери.
Да, задетый за живое материнский инстинкт любую тихоню превратит в разъяренную медведицу, подумалось Ларисе. А что, если предложить на сегодняшнем совещании расширить возрастной ценз учащихся бизнес-школы? Тогда и Рифкат, и его одноклассники смогут записаться в нее. Точно! Так она и сделает.
Лариса взяла чистый лист бумаги и приступила к выработке основных положений по организации школы.
* * *
Совещание проходило в кабинете Сопронова. За длинным столом уместилось человек двадцать. Ларисе досталось место между «васильковой» блондинкой (правда, сегодня она была в ядовито-зеленом платье) и директором первой школы Бахтыровым. Напротив сидел Понедельников. Он старательно отводил взгляд, и Лариса понимала почему. «Боится встретиться с моим и смутиться. Бедный Валерка, что я с тобой сделала!»мысленно посочувствовала она однокласснику и решила лишний раз не смущать его своим вниманием.
Сопронов профессионально вел совещание, поощряя креатив и пресекая демагогию. Ларисино выступление вызвало неподдельный интерес. Люди оживилисьспорили, задавали вопросы, советовали, предлагали помощь. Она и не ожидала такой бурной реакции на свою речь, а потомурумяная, с задорным блеском в глазах, как никогда остроумная и словоохотливаясмело отстаивала свою точку зрения.
Неожиданно для Ларисы заговорил Алексей Иванович Азаров. Он сидел с ней по одну сторону стола, через пять человек, и поначалу молчал, оттого и не был ею замечен. Она вздрогнула, подалась вперед, чтобы увидеть его, и вновь, как и в прошлый раз, поразилась его утомленному виду. Доложив об уже проделанной работе, он сослался на большую занятость и ушел.
Бедняжка, услышала Лариса шепот блондинки, любительницы радикальных цветов, и, удивленная, повернулась к ней.
Что вы сказали? прошептала Лариса.
Жена у него умирает от рака, едва слышно говорила соседка. А он, похоже, не спит по ночам, с ней сидит. Редкий мужчина. Другой бы не стал.
Осиным жалом кольнула эта новость Ларисино сердце. Как же так? Почему она узнает об этом от постороннего человека? Ведь они не общаются с Денисом всего несколько дней. Отчего он молчал? Неужели не знал? Или знал, но не счел нужным поделиться с ней? Господи, как это похоже на Дениса! Он по-детски ненавидел Валентину, «коварную разлучницу», потому что боготворил свою мать.
Денис, Денис Отец и мать даются богом. Один раз на всю жизнь. Два родных существа, самых бескорыстных, любящих и всепрощающих, и не нам их судить. Почему отцовские страдания тебя не трогают? Ведь ему сейчас нелегко, и каким бесценным подарком судьбы стала бы сыновья поддержка!
На нее вдруг навалилась тоска, давняя, от которой холодела душа. О ней не знал никто. Не в Ларисиных правилах жаловаться, да и не понимают люди чужую боль, сочувствуют, но разделить в полной мере не могут. И это, в общем-то, нормально. У каждого свой путь испытаний, никто за нас не переживет нашу беду.
С каким мучительным чувством она смотрит подчас на живой, яркий, звучный мир, полный многогранной прелести бытия, сознавая, что он лишен главного богатстваее родителей. Уже семь лет минуло, как они погибли в автокатастрофе, в цветущем возрасте, пройдя лишь половину жизненной дороги. Невзирая на огромное потрясение, неутихающую боль, она выстояла, даже нашла силы продолжить начатый отцом бизнес. Но с приступами этой тоски, возникавшими всегда неожиданно, справлялась с трудом. И всегда в одиночку. Даже наедине с Денисом ей не хотелось касаться своей незаживающей раны. Она боялась услышать банальные слова утешения, которые, по ее мнению, лишь оскорбили бы память дорогих ее сердцу людей.
Лариса Сергеевна! голос Сопронова все же долетел до ее затуманенного сознания. Вы так глубоко задумались. Неужели мы переборщили с нагрузкой? Так вы не стесняйтесь, выкладывайте напрямую. Постараемся перераспределить роли. И потом, как я уже говорил, школа будет платной, у преподавателей будет хорошая зарплата
Что? A-а, нет. Я о другом сейчас подумала, выкрутилась Лариса. Пока суд да дело, я имею в виду ремонт здания, может, занятия бизнес-школы организуем на базе наших муниципальных образовательных учреждений?
Вот это я понимаю! радостно воскликнул Сопронов, хлопнув широкой ладонью по столу. Вот что значит молодой предприниматель! Без лишних слов к делу! Вот вам, господа, и выход из положения.