А, да черт с Боречкой! Потерпит!
Такси довозит нас буквально за пять минут, и я выхожу из такси, не дожидаясь проявления галантности от своего кавалера. Как показывает практика, галантности можно ждать всю жизнь, да так и не дождаться.
«Наверное, так и появились те бабы, которые коней на скаку останавливали, и в горящие избы входили, - думаю я, покачиваясь. Жду, пока мужчина расплатится за извоз.Ждали от своих мужчин поступков, и дотянули до того, что кони разбежались, и избы почти дотла сгорели! А все почему? Потому что мужики козлы!»
- Да, - вслух соглашаюсь со своими умозаключениями, и в этот момент со спины меня обхватывают сильные руки.
- Надралась, училка?шепчет мне на ухо разумеется, это Иван.Что меня не позвала? Вместе бы ушли в загул, и что это за хмырь?
Такси отъезжает, а к нам идет Виктор Сергеевич, лицо которого плохо освещено тусклым светом фонаря.
- Это не хмырь, это Виктор Сергеевич.
- Стой смирно, пьянчужка, - теплые, сильные руки перестают меня обнимать, и к спине больше не прижимается горячее мужское тело.
Обидно!
- Виктор Сергеевич, да?Иван подходит к моему будущему сексу, и нагло прогоняет его: - Пока, Виктор Сергеевич! Спасибо, что довезли мою Василисумы немного повздорили с ней, вот она и решила мне отомстить. Держите деньги за такси, и за ужин.
- Но
- Мне повторить? Только сделаю я это уже не так вежливо!
Что-то мне не нравится голос Иванараньше я не слышала в его голосе таких угрожающих ноток. Он ведь такой лапочка обычно хотя, что только не приглючится после трех бутылок вина.
- Ты зачем его прогнал?
- Захотел, - пожимает плечами Ваня.Тебя забыл спросить!
- Вот именно! Ты да знаешь, кто ты?пытаюсь придумать что-нибудь остроумное, но на ум приходит лишь банальное: «козел» - а это все мужики итак слышали в свой адрес.
- Знаю, Василий. Пойдем-ка!
Открываю дверь подъезда, и зачем-то пропускаю мужчину внутрь.
- Что? Будешь пользоваться моим нетрезвым состоянием?нагло интересуюсь, едва мы поднимаемся к моей квартире.
- А разрешишь?
- Разрешу, - киваю я.Пользуйся на здоровье!
Говорю, и открываю дверь.
ГЛАВА 17
С трудом разлепляю глаза, пытаясь понять: кто я, и где я? Ночь сейчас, или уже день? Ну я и напилась, а ведь мне на работу к одиннадцати.
Первое, что вижуэто зеленый тазик, заботливо поставленный около моего раскладного диванапустой, слава Богу! Неужто Бориска проснулся, и поухаживал за мной?
«А вдруг я буянила? Я ж, когда выпью, превращаюсь в своего дедулю, - с легким ужасом думаю я, прикрыв глаза.Пока трезвыймилейший человек, но когда накатитто сарай решает сжечь, то бабушке с мамой разбор полетов устраивает. Один раз даже Борьке приезжал морду бить, вот только утомился, и заснул прямо в моем коридоре! Так а где Виктор Сергеевич?»
Прислушиваюсьда, рядом лежит кто-то большой, и дышит ровно. А вдруг Борис?
- Уф, - вырывается у меня возглас облегчения, когда я слышу из кухни особо звонкую руладу храпа Боречки.
Лучше уж Виктор Сергеевич, чем мой муженек! От физрука хоть отделаться можно, а вот от Борискине факт.
И только я хочу лечь на спину, и посмотреть, кого же это занесло на мой раскладной диван, как на грудь ложится мужская рука, и с намеком сжимаетэтот, который рядом лежит, тоже не спит. Все же, поворачиваюсь к мужчине, и
- Нет!почти плачу я, обнаружив на соседней подушке весьма довольного Ивана.
- Ночью «да» говорила, утром: «нет», - мужчина потягивается, и зевает.Типичная женщина!
- Ночью вместо меня алкоголь говорил!возмущаюсь я, и снова стряхиваю наглую мужскую ладонь, легшую на бедро.
Некоторые события все же вспомнились: как я, глупо хихикая, и спотыкаясь, делаю знак Ивану вести себя тише, ведь мы не одни; как толкаю на разобранный диван, и валюсь рядом. И это последнее, что я помню.
Провожу руками по бедрам, и вздыхаюбелье на мне. Вряд ли Ванечка сделал свое дело, а затем решил заботливо меня одетьмужчины лишь раздевать умеют. И то, с бюстгальтером до сих пор не все разобрались.
- Не было ведь ничего?
- Василисушка, - фыркает Ваня.Я честно хотел воспользоваться твоим состоянием, как ты сама меня и просила, но добудиться не смог. Поверь, я пытался! Но сейчас ты, как я вижу, бодра, так что приступим.
И мужчина, не позволяя мне опомниться, резко оказывается сверху, прижимаясь к бедру весьма внушительнымхмм, весьма внушительной эрекцией. А ладонь снова кладет на мою грудь, что становится последней каплей.
- Ты обалдел?шлепаю мужчину по руке.Протрезвела я, Ванюша. Секса не будет, и прекрати меня лапать в конце концов! Наверное, всю ночь этим занимался, извращенец, да?
- Разумеется, - ухмыляется он, - это моральная компенсация. И секс будет прямо сейчас!
Иван наклоняется ко мне с самыми очевидными намерениями, которые очень явно упираются в мое бедроприятно, черт возьми! Но каков наглец!
- Ладно, валяй, - я шумно выдыхаю.Целуй, только зубы я чистить не пойду. Наслаждайся перегаром, Ванечка!
Я почему-то была уверена, что он намекнет мне посетить ванную, но Иван лишь закатывает глаза, и прижимается к моим губам, нагло их раздвигая. Язык вторгается в мой рот, обводит нижнюю губу, и я вздрагиваю, по-настоящему разбуженная этими ласками.
- Винишко?Иван отрывается от моих припухших губ, и с видом ценителя причмокивает.Оригинальный привкус!
Мужчина снова тянется ко мне, и я делаю то, что обычно делают с наглецамимое колено встречается с его «твердыми намерениями». Иван со стоном валится на кровать, Я же успеваю освободиться, и вскакиваю на пол, ища глазами халатикинтересно, это Ваня меня раздел, или я сама платье скинула? Белье на мне, конечно, красивоекрасное, кружевное, и стоит как крыло самолета, но разгуливать перед мужчиной в таком виде не стоит.
- И это твоя благодарность?стонет Иван, отдышавшись от удара.Тащишь в дом всякую дрянь, от которой мне приходится избавляться, а затем бьешь в самое дорогое, что у меня есть?!
- Да, пора перестать тащить в дом всякую дрянь. Тут ты прав, - фыркаю я, и утешаю: - Ой, да брось, не так уж сильно я тебя и ударила! Не отвалится твое «самое дорогое»! Вы, мужики, как дети.
Нехорошо получилось, конечно. Но не объяснять же Ване, что врезала я ему для того, чтобы у меня самой соблазна не было. Может, я бы и поддалась: сильное мужское тело на мое, жаркие поцелуи и откровенные ласки, но не когда за стеной спит мой, законный пока, муж.
«Ох, Борька маме нажалуется!ужасаюсь я, прикрыв рот ладонью.И родительница устроит мне веселую жизнь на пару с бабушкой и сестрами. Может, муженек не видел, кого я притащила?»
- Иван, тебе пора, - шепчу я.Быстро! Одевайся, и уходи, только тихо!
- И не подумаю. Накорми меня сначала, - нахально отвечает мужчина, и не думая сбавлять голос.
- Я тебе все содержимое холодильника упакую, честно. Но если мой муж тебя увидит, - я нервно сглатываю, - поверь, будет очень плохо!
- Ой, да что он мне сделает?
Ваня садится на кровати, и приподнимает бровь.
- Борисничего, а вот моя мамастрашный человек! Я не шучу!хватаю Ивана за руку, и тяну к двери, умоляюще шепча: - Ну пожалуйста, не вредничай ты!
- Ладно, трусиха ты моя. Пора перестать бояться мамочку в твои-то годы, - хмыкает он.
И когда я тихо открываю обычно скрипящую дверь, храп Бориса обрывается, и мы с мужем встречаемся взглядами.
- Доброе утро!громко и несколько ехидно здоровается Иван, стоящий за моей спиной.Вы, стало быть, муж Василисы?
- Да, - хрипло отвечает Боря, приподнимая голову с подушки.А вы кто?
«Конь в пальто» - думаю я, мысленно готовясь к экзекуции от матушки, которой позавидовал бы сам Торквемада со всей его Испанской инквизицией.
ГЛАВА 18
Почему-то мне немного стыдно. И, что странно, стыдно не перед муженьком за свое появление с посторонним мужиком из спальни, а перед Иваном. Слишком уж комичен и нелеп Боречка: поднимается с неудобного дивана, кряхтя как пожилая старушка; майка сползла с плеча, а внизу скаталась