- Тёма пусти - пыхчу я, совсем выбившись из сил. Мне снова страшно, потому что по телу разливается волна возбуждения, которая затуманивает мозг. Это совсем другой туман, но все равно паника распускает свои липкие щупальца.
- Тихо! Перестань ворошкаться, - рычит на меня парень и я затихаю под ним. Ладно, если получит от меня перелом ребер, то сам виноват будет.Умница моя сладкая теперь просто лежи и прислушивайся к чувствам и ощущениям.
Я и лежала, наслаждаясь и прислушиваясь к себе, не позволяя переходить границы, чтобы не сорваться.
Прошла неделя, я успокоилась вовсе, втянулась в тихую деревенскую жизнь. Познакомилась с Степанычем, который приходил поливать и полоть огород. Еще мы с Тёмкой ходили по вечерам на соседнюю улицу за козьим молоком, а потом топили баню и разжигали настоящий русский самовар. Звали в гости соседа, играли в карты и лакомились душистым чайком с густым вкусным молоком.
Это было всё так идеально, что я частенько задумывалась о том, что это лето будет всегда самым лучшим в моей жизни. И что это просто затишье перед бурей.
По выходным приезжали будущая свекровь со своим мужем, мы делали заготовки на зиму, варили варенье из собранных на участке ягод и солили огурцы. Мне нравилось возиться с ягодами и овощами, упаковывать всё это добро в банки и баночки. Даже не думала, что во мне внезапно проснется домохозяйка.
Мы решили пожениться, когда приедем в Краснодар, просто расписаться в Загсе, в свидетели возьмем Аню и друга Темкиного. Потом отметим в ресторане за столиком на четверых. Да, я скоро стану женой. Всё так обыденно, не поднимается счастливая волна в душе, не порхают бабочки в животе от предвкушения семейной идиллии. То, что надо. То, что я и хотела. Мне просто хорошо с Тёмкой и спокойно.
Снова проснулась с первыми лучами солнца. У меня это как ритуал ужетуалет, душ по-быстрому и завтрак, ягоды малины прямо с куста или клубника, или смородина с вишней. Заодно набираю баночку и своему жениху, который спит, пока я не разбужу его нежными ласками. И у него ритуал, раздавить ягоды в пальцах и размазать их по моему обнаженному телу и только потом лакомиться, слизывая лакомство, щекоча меня до истеричного визга.
Он всю меня испробовал на вкус, кроме одного местечка, куда я его категорически не пускаю. Только он спускается своим языком до лобка, как я тяну его за волосы к себе. И дело вовсе не в стыдливости, я уже совсем не чувствую неловкости с ним. Просто понимаю, если Тёма доберется и туда, я не выдержу и испытаю оргазм, и так держусь из последних сил. А вдруг я потеряю себя в этой сладостной пучине?
22.
Артем
Наше пребывание на даче затянулось уже на три недели. Но я только рад этому, потому что Юля расслабилась и стала мягче, даже ласковей. Теперь она сама начинала наши прелюдии по утрам, пока я спал. Уже свободно брала в руки мой член, совершенно не стесняясь. Постепенно я приучал ее к тому, что я ее мужчина, а не просто друг.
Возможно когда-нибудь я услышу от нее заветные слова - я тебя люблю. Но пока она их произносит только во сне. И не для меня. Поначалу жутко выбешивало, когда я слышал ее признания и имя того парня, Никиты, которое Юлька шептала со стоном, томным страстным голосом. Но она не знала об этом и когда просыпалась, то я был центром ее жизни, ее наслаждения и страсти.
Иногда и мое имя она шептала во сне. Но совсем не так, без особой страсти, скорее будто ища защиту. Она находила меня в постели, прижималась ко мне, блаженно вздыхала и затихала. В такие минуты я гордился собой, я ее защитник, Юлька доверяет мне. А доверие, оно же сродни любви. Пока сойдет и так.
Мы каждый день уезжали на свой островок. Ловили рыбу, резвились голышом в прозрачной воде, загорали и занимались любовью на клетчатом пледе, разложенном на траве. Иногда, когда уставали от зноя, забирались в шалашик под старой ивой и спали в прохладе, пропитанной запахом озера и водорослей.
Только одно меня смущало, Юлька ни разу не испытала оргазм. И меня это даже злило. Сроду такого не было, все бабы, кого я трахал раньше получали его, они стонали и визжали подо мной. Ну или на мне.
Юлька же постанывала, я видел, что ей хорошо. Но когда доходило до истинного кайфа, она становилась как каменная. Глаза закрыты, кулаки сжаты и сама вся натянута как струна. Губы закусывала до крови даже. Я понимаю, что она боится срыва, но, чтобы до такой степени мучить себя!
И вот я задумал устроить своей девочке полный расслабон. Лучше всего это проделать на острове, здесь она чувствует себя совершенно свободно. Вот сейчас устроилась с книгой среди цветов, лежит на животе, подставив солнечным лучам свои аппетитные булочки. За эти две недели она загорела, стала почти бронзовой. Мне она раньше нравилась больше, белокожая, но солнечные лучи питают организм, это полезно.
Приподнимаюсь и наблюдаю за ней некоторое время, не решаясь начать задуманное. Черт! Страшновато. Срываю травинку с метелкой на конце и провожу ею от плеч до маленькой попки. Вижу, как моментально ее кожа покрывается мелкими пупырышками от щекотки, Юлька переворачивается на спину, я продолжаю щекотать живот и соски ее сразу заостряются, становятся аппетитными и желанными.
Я хочу их вобрать в рот, ощутить нежный аромат девичьего тела, терзать их, кусать так, чтобы она кричала в исступлении и царапала мою спину. Хочу ее губы, приоткрытые в предвкушении... хочу ее язык, который обводит сейчас нижнюю губу. Почему я не могу быть сразу везде?
Не удержавшись, занимаю позицию между бедер моей сладкой Юльки и припадаю к её губам, играю ее языком и замираю от прилива острого желания. Если сейчас не справлюсь с ним, то кончу прямо ей на живот, не добравшись до десерта, который так и манит меня сочными розовыми складками. Бля, дожился! От нескольких прикосновений к соблазнительным губам у меня башню сносит... Судорожно вздохнув, заглянул в глаза цвета горького шоколада и увидел в них... что? Испуг? Панику? Но я хочу этого.
Впиваюсь в пульсирующую жилку на шее девушки, втягивая носом притягательный аромат чистой кожи с примесью луговых цветов и солнца. Прохожусь языком по впадинкам над ключицами, подгоняя и так уже беспокойное ее сердце.
Юля не может лежать спокойно, цепляется тонкими пальчиками за сочные изумрудные травинки. Подается вперед, будто предлагая насладиться упругой девичьей грудью. Вбираю в рот один сосок, с наслаждением втягиваю вкусную твердую вершинку и обвожу ее языком, прикусываю, с диким удовольствием слышу невольный стон и накидываюсь на другой сосок. Любимая выгибается, выдавая свое желание. Давай девочка, возбуждайся, порадуй меня!
Длинные женские пальцы бросаю борьбу с травой, и впиваются в мои плечи, неосознанно перебираются на шею, притягивая меня ближе к теплому податливому телу. Стройные ноги работают в унисон с руками, обвивая мою поясницу и вынуждая тем самым войти в жаждущую уже плоть. Член стоит колом, только стоит немного податься вперед и Ну нет, у меня другие планы!
Отстраняюсь и смотрю в лицо Юльки. Сегодня всё по-другому, она не контролирует себя, как раньше. Голова откинута назад, ресницы трепещут на прикрытых веках. И дыхание прерывисто, вырывается из горла тихими стонами... да-а-а... Румянец гуляет по щекам, спускаясь на изящную шейку. Разогревается моя девочка...
Она открывает глаза и удивленно смотрит на меня, когда я снова спускаюсь к нежному плоскому животу. Ее пальцы отпускают мою шею и снова вцепляются в траву, клочками вырывая ее, и снова выхватывая пучки. Мне даже смешно, она будто боится потерять связь с землей, точку опоры, поэтому пытается укрепиться на покрывале. Но я все сделаю, чтобы ты улетела, моя сладкая...
Задеваю языком впадину пупка и наблюдаю, как вздрагивают мышцы на животе девушки. Мне нравится дразнить ее, нравится реакция моей крошки на прикосновения. А ведь недавно она упрашивала не возбуждать ее, чтобы не потерять себя. Но ведь в этом и смысл кайфа! И меня прямо гордость распирает, когда вижу, как она выгибается в экстазе или стонет, не в силах сдерживать эмоции. Моя девочка! Моя!
Развожу ее колени в стороны. Вот оно - искушение! Чувствую ее пряный аромат, и у меня буквально рвет крышу от вожделения. Сочная и сладкая... моя... Со стоном приникаю ртом к ее розовым складкам, не в силах сдержать себя. С первым же прикосновением моих губ хрустальный лесной воздух раскалывает тонкий женский вскрик. Он чист по своей природе, ни грамма фальши.