- Еще никогда не встречал такую благодарную публику, - засиял Крис. Ему определенно нравилось блистать в объективе камер и купаться во внимании бомонда.
А тем временем к нам уже подходила Кэтрин в сопровождении Патрисии Гутиеррес, далеко не последнего человека из Министерства Культуры.
Кэтрин бросила на меня внимательный взгляд, спрашивая, всё ли в порядке, и почему я задержалась, а я ответила ей успокаивающей улыбкой.
- Тебе обязательно нужно выставится на ARCO в феврале, - тоном, не терпящим возражений обратилась Сильвия к Крису.
Я уже хотела ответить, но тут вступила в разговор Кэтрин:
- Мы планируем появится на венецианской биеннале в следующем году, - улыбнулась она, но я понимала, что она ведет какую-то игру. Мы вовсю вели переговоры с организаторами арт-ярмарки ARCO и уже готовы были внести депозит за выставочную площадь.
- Границы между ярмарками и биеннале стали стираться, - вступила в разговор Патрисия. - Ярмарки уже давно сопровождаются некоммерческими программами, а выставленные на биеннале работы немедленно после закрытия покупаются спонсорами или коллекционерами.
- К тому же в последние годы кураторами арт-ярмарок, а не только их программ, все чаще становятся кураторы биеннале и музеев, - поддержала Сильвия.
- На прошлогодней ярмарке Министерство Культуры купило для Музея современного искусства королевы Софии работ на сумму более шестисот пятидесяти тысяч. Кто знает, может быть, их заинтересуют и ваши работы, - улыбнулась Патрисия.
- Мы сделаем для этого всё возможное, - ответила я, понимая теперь игру Кэтрин. - Кстати, работами Криса заинтересовался сеньор Росельо.
- Карлос - это знак качества, - улыбнулась Сильвия. - А, кстати, вот и он! - помахала она рукой.
- Поздравляю с успешным открытием, - подойдя к нашей группе, улыбнулся он нам с Кэтрин. - Многие работы здесь отличаются смелостью мысли. Нестандартностью мышления. Мы, европейцы, иногда отличаемся консерватизмом. В отличие от Нового Света. Свежий взгляд на повседневную жизнь.
- Что-то конкретно понравилось? - тут же ухватилась Кэтрин.
- Да, работы Кристиана перспективны, - посмотрел он на моего бывшего напарника, а я решила действовать:
- Арчи Хантингтон в свое время также был впечатлен духом Испании в работах Соролья, находя их необычными в Новом Свете.
- В этом что-то есть, - улыбнулся сеньор Росельо и, прищурив глаз, посмотрел на меня: - Вы тонкий политик, и я подумаю над вашим предложением подписать контракт на серию картин вашего протеже.
- Хорошая идея! - подхватила Патрисия. - Можно, например, сделать серию картин Испания глазами иностранца.
Крис сжал мою руку от волнения, а Кейт лучезарно улыбнулась, и я понимала, что теперь Карлос Росельо будет аккуратно, но методично атакован Кэтрин Шейд до полной победы.
Внезапно я почувствовала затылком что-то неправильное. Словно со стороны входа подуло сквозняком. Это отразилось не только в моих ощущениях, но и на лице Кэтрин. Она посмотрела через мое плечо в сторону ресепшена и перевела взгляд на меня.
- Добрый вечер, - услышала я спокойный голос, и мое сердце болезненно сжалось. Все-таки не зря мне померещилась та машина...
Глава 2.
Добро пожаловать на выставку, - послышался приветливый голос помощницы, пока Кэтрин продолжала внимательно смотреть на меня. Чёрт, я не любила этот изучающий взгляд - его хозяйка ожидала моей реакции, чтобы подтвердить ранее сделанные выводы.
Я машинально ей улыбнулась и, стараясь, чтобы мои движения казались спокойными, повернулась к выходу только с одной мыслью - держать лицо.
Я подняла взгляд, а моя память тяжелой волной отшвырнула меня в тот злополучный день, который стал для меня еще одним испытанием, еще одной проверкой.
Запомнился темно-синий цвет. До боли в глазах, словно меня накрыло океанской бездной, от которого было невозможно вдохнуть полной грудью. Темно-синий цвет чемодана, который я рассматривала, сидя на полу гардеробной, пока слушала гудки в телефоне, въелся в сознание и легкие соленой водой.
На звонок ответил Алехандро. Его голос звучал низко, но спокойно.
- Как она? - тихо спросила я, блуждая взглядом по синей поверхности.
- Сейчас спит.
- Насколько всё серьезно?
- Лечим отит. Но пока непонятно. Держится высокая температура. Врач назначил повторно КТ и дополнительные анализы, - голос был спокойным, но я чувствовала, что Алехандро сдерживал тревогу за сестру.
- Она спрашивала про меня?
- Да.
- Я могу тебя попросить
- Я наберу тебя, когда она проснется и спросит о тебе.
- Спасибо, Алехандро.
- Ты приедешь? - голос звучал ровно, без нажима и уговоров, но я чувствовала - Алехандро, как и его мать, просил меня приехать к Исабель. Я знала, что не буду там лишней.
- Я Я не знаю. Мне нужно подумать - я не стала говорить ему, что на завтра заказан джет, и я должна была улетать в Азию.
- Хорошо, - он по-прежнему не давил, не уговаривал, не рисовал страшные картины болезни Ибби, но я знала, что малышка в плохом состоянии.
На заднем плане послышался женский голос, и спустя пару секунд донья Летисия произнесла в трубку:
- Мы будем признательны, если вы приедете.
Я нахмурилась - ее повторная просьба только подтверждала мою мысль о состоянии Ибби.
Ни Алехандро, ни его матери я не дала конкретного ответа и, завершив разговор, вздохнула - однажды мной было принято скоропалительное решение, и из этого ничего хорошего не получилось. Я не могла объяснить Алехандро, что моя поездка в Мадрид будет дорого мне стоить. Я уже раз сделала выбор в пользу любви к ближнему, а не любви к своему мужчине, и потеряла Ричарда. Ситуация повторялась. Я могла тысячу раз убеждать себя в том, что в случившемся виноваты взрослые - Алехандро, который полез, куда не следовало, Барретт, который показал, что его трогать не стоит; понимала, что у ребенка есть родители, хорошее мед.обеспечение, но истина была проста. По одну сторону стояла маленькая девочка, которая нуждалась в моей поддержке, а по другую - Ричард с его рациональным, не склонным к сантиментам мышлением.
Я должна была найти выход из этой ситуации. Должна была хотя бы попытаться. Ведь есть телефон, смс, facetime, скайп в конце концов. Я повторяла и повторяла эту мысль, стремясь себя в чем-то убедить, а время между тем поглощало меня бездной, заполняя все вокруг темнотой.
Сидя на полу, я смотрела в одну точку и этот темно-синий цвет продолжал заполнять мой мир. Прошла минута, а может быть и час, когда в моей руке завибрировал телефон, возвращая меня в реальность. На экране отобразилось имя Ибби, и я сжала смарт, словно утопающий соломинку, надеясь, что смогу выйти из этой ситуации без потерь.
- Ибби, хорошая моя, как ты?
- Приезжай ко мне, пожалуйста, - слабо прошептала она, и от этого голоса у меня сжалось все внутри.
- Ибби, я с тобой, я буду на связи ты можешь мне звонить в любое время дня и ночи. И я тебе буду звонить.
Молчание, словно она пыталась осознать услышанное.
- Ты ко мне не приедешь? - голос звучал глухо и очень слабо.
- Я я с тобой, на связи - выдавила я из себя, всё еще надеясь выпутаться и уйти от выбора.
- Ты ко мне не приедешь? - слабо повторила она, и в этот раз в ее голосе прозвучали нотки страха, перечеркивающие мою надежду найти еще один путь решения дилеммы. - Приезжай, пожалуйста, с тобой не будет так болеть - тихо просипела она, и сердце сжалось еще болезненней. Я ей верила. Как любила повторять моя мама, когда вспоминала начало их с папой отношений: Самым лучшим лекарством оказался Фрэнк.
В трубке слышалось тяжелое детское дыхание, глаза жгло солью Соляриса, на грудь давила толща воды, и я понимала - пришел момент истины, когда нужно сделать выбор. Третьего не дано.
По одну сторону от меня стояла Исабель и ждала моей поддержки, ждала, что я помогу ей справиться с болезнью.
Я не знала, почему она, находясь в окружении семьи, звала меня, но понимала ее привязанность ко мне и не снимала с себя ответственности за сложившуюся ситуацию - слишком близко я подпустила ребенка к себе, слишком сильно окутала ее своей нерастраченной нежностью. Мы всегда будем в ответе за тех, кого приручили.
По другую сторону от меня стоял Ричард. Он даже не смотрел на меня - как обычно, он разговаривал по телефону, решая очередной производственный вопрос.