А во-вторых, Сомаров явно любит справедливость и честность. Не зря ведь он так злился, когда его правила решили поменять. Конечно, здесь он действовал из-за эгоистичных побуждений, но все же это можно отнести ему за плюс.
Да, и есть еще кое-что. Я точно знала, что Кирилл не будет никому рассказывать про то, что узнал. Про мою работу, про мою семью. Не знаю почему, но я была в этом уверена. Просто для него это не играло никакой роли. И ему не было никакой выгоды от того, чтобы кому-то об этом рассказывать, вот и все.
В общежитии он больше не появлялся. Сожительницы по-прежнему молчали. И я не знала, радоваться этим фактам или нет. С одной стороны, это было просто прекрасно. Я работала и мне никто не мешал.
А с другой стороны, я оказалась к этому не готова. Все время ждала, когда же Даша с Ясей начнут кого-то обсуждать и хохотать. Или просто слушать музыку и беситься. Ждала и того момента, когда в комнату войдет Сомаров, пренебрегая всеми правилами. Но ни того, ни другого не происходило.
Это было похоже на то, как будто я сижу на иголках. Погружаясь в работу, я то и дело ловила себя на мысли, что вновь вспоминаю Кирилла. И жду. Жду какой-то гадости в свою сторону. Жду, когда он наконец-то вновь продолжит разрушать мою жизнь. И жду, когда сожительницы вновь начнут мне угрожать.
И все же, не смотря на всё это, я выполнила работы даже больше, чем рассчитывала. Болезнь медленно, но верно отступала. И я была несказанно рада этому факту.
Конечно, в университет идти совершенно не хотелось. Но сессия ждать не будет.
К тому же, хорошее самочувствие гораздо больше влияет на позитивную динамику выполняемой работы.
Я вернулась на занятия в четверг, когда ощущала себя более-менее нормально.
Правда, трудно назвать мое состояние нормальным. Приближаясь к университету, я чувствовала, как меня начинает бить дрожь от одной мысли о том, что меня там ждет. Перешептывания, насмешки, издевки, колкие взгляды, и, конечно же, Сомаров Было желание просто развернуться и вернуться в общагу. Но, по правде говоря, меня уже воротило от вида пристыженных и молчаливых сожительниц. Я уже просто боялась представить, что Сомаров с ними сделал.
Но вот уже дверь. Возле входа практически никого нет. За время моего лечения на улице значительно похолодало. И я чувствовала, что моя осенняя курточка больше не подходит для такой погоды.
Поежившись от очередного холодного порыва ветра, я дернула дверь на себя, и с облегчением вошла в относительно теплое помещение. Еще чуть-чуть, и в университете будет не намного теплее, чем на улице.
Стоило совсем чуть-чуть пройти вглубь, как я почувствовала взгляды на себе. Не оборачиваясь, я поспешила к необходимой аудитории. Благо первая на сегодня пара проходила без Сомарова.
Впрочем, кто сказал, что он оставит меня в покое? Он и ятеперь основные личности для обсуждения.
Не обращая внимания на насмешливые вопросы одногруппников, я плюхнулась на свое место. Достала тетрадь, и уткнулась в неё носом.
Привет, послышался неуверенный голос Иванки, и она присела рядом. Глянув на неё, мне пришлось подавить приветливую улыбку. Девушка кусала губу и явно была чем-то обеспокоена. Кажется, сейчас не до веселья.
Привет. Что-то случилось? мой голос звучал вполне спокойно, хотя внутри я уже содрогалась от того, что вот-вот услышу.
Да нет, все нормально, вздохнула она. А почему тебя не было? Иванна внимательно посмотрела на меня.
Я болела, едва заметная улыбка появилась на моем лице.
А, тогда понятно, облегченно выдохнула Иванка, и вновь обеспокоенно глянула в мою сторону. А Сомаров?.. она замолчала, видимо, не сумев договорить.
Он не доставал меня, я отрицательно покачала головой. Правда, что-то сделал с моими сожительницами, и теперь меня воротит от их вида, скривившись, я уткнулась взглядом в доску.
А ты не знаешь?.. удивленно произнесла девушка, понизив тон голоса.
Чего не знаю? дурное предчувствие поселилось у меня в душе, когда я вновь посмотрела на одногруппницу. Та поморщилась и отвела взгляд.
Об этом уже все знают. Знаешь, я, конечно, всегда знала, что он сволочь, но чтобы до такой степени её передернуло, и я еще больше напряглась.
Что он сделал? кажется, мой голос уже не был таким спокойным, как раньше. Я была в предчувствие чего-то ужасного.
Он Иванна замолчала, поджав губы. Боже, я даже произнести это не могу, её лицо перекосилось, и она вновь посмотрела на меня. Его друзья Под его руководством девушка покраснела, и отвела взгляд. В общем, Даша с Ясей переспали с его друзьями. С пятью сразу. Они сами согласились. Сомаров им сказал, что потом и сам она вновь замолчала, а я почувствовала, что меня сейчас стошнит. Все хорошее, что я нашла в этом парне, мигом испарилось. А потом Он она понизила голос. Поставил их на колени. Ну, ты поняла, для чего, Иванна еще больше покраснела, а меня передернуло от представленной картины. А потом просто ушел, сказав напоследок, что не потерпит, чтобы его правила кто-то менял. Правда, никто так и не понял, про что шла речь, этого он объяснять не стал. Но твои, кажется, поняли, она наконец-то посмотрела на меня, все еще смущенная своим рассказом.
Зато я поняла, тихо прошептав это, я резко вскочила со своего места. Извини, мне надо не договорив, я прикрыла рот рукой и поспешила на выход. Одногруппники оборачивались и провожали меня заинтересованными и удивленными взглядами. Да и не только они, а практически все, кто стояли в коридоре.
Быстро добежав до туалета, я бросилась к первой же кабинке. Благо та была свободна. Кофе с бутербродом благополучно покинули мой желудок. Мне даже было все равно, кто там вошел следом, и увидит меня в таком состоянии. Я сидела на корточках, пытаясь выкинуть из головы картинки, которые мое богатое воображение любезно подсовывало по рассказу Иванки.
Что, слабый желудок? насмешливый тон Сомарова напугал меня так сильно, что я едва не свалилась в унитаз. Сердце решило отплясать гопак, в то время как мозг пытался дать команду подавить отвращение к этому парню.
Меня вновь передернуло, но желудок уже был пуст. Утерев рот рукой, я подвелась и вышла из кабинки, направившись к умывальнику. На Сомарова я вообще старалась не смотреть, пытаясь представить, что его здесь нет.
Умывшись, я пошла на выход. До этого молчаливо наблюдающий Кирилл схватил меня за запястье и развернул к себе лицом. Мне не удалось скрыть выражение полнейшего отвращения. Я видела, как его брови изумленно вздернулись вверх. И попыталась вырвать руку. К моему удивлению, он меня отпустил. И я тут же поспешила на выход, все еще содрогаясь от тех картин, что появлялись в моей голове.
Даже слова не скажешь? ухмыльнулся Сомаров. Но что-то было такое в его голосе, что заставило меня обернуться. Его лицо приняло безразличный, отрешенный вид.
Какая же ты все-таки мразь, Сомаров, выдохнула я, и тут же скрылась за дверью.
Теперь все встало на свои места. Он унизил, очернил, опозорил моих сожительниц. Уничтожил. Это было в его репертуаре.
Вот почему они молчали. Вот почему выглядели такими пристыженными. Мне стало их жаль. Безумно жаль. И я почувствовала себя виноватой. Ведь если бы не я, этого всего с ними не произошло бы.
* * *
Дверь закрылась, а Кирилл так и остался стоять, засунув руки в карманы. Перед его внутренним взором стояло выражение лица Алины. Отвращение.
Испытывал ли кто-то когда-то к нему отвращение? Злость, ненависть, презрение, пренебрежениеда. Возможно, даже любовь. Но отвращение? Нет, он не мог вспомнить такого.
Ему даже не нужно было спрашивать, что случилось, и почему её отношение к нему так резко поменялось в худшую сторону, хотя, казалось, что настолько хуже и быть не может.
Он знал, что послужило причиной. Но надеялся, что не прав.
И у него было такое ощущение, что только что его мир рухнул. Вот просто из-за того, что она ушла. Ушла с чувством полного отвращения к нему.
Он все еще стоял в той же позе, когда в туалет вошла какая-то девушка и застыла на пороге. Кирилл, безразлично глянув на неё, наконец-то покинул это помещение и отправился в сторону выхода.
Еще больше портя его настроение, в голове всплыли события вчерашнего дня. Ссора с лучшим другом. Ссора, вызванная этой Алиной Калиновой, что сейчас просто ушла, напоследок назвав его мразью.