Артурчик, мальчик мой, как хорошо, что ты пришел. Избавил старика от необходимости мокнуть под дождем
Как тот безошибочно определил, что пришел именно Артур, для последнего оставалось загадкой. За рядами картин, выставленных на специальных подставках, прилавок, за которым любил восседать, почитывая какую-нибудь книгу, Семен Исаакович, совершенно не проглядывался. По всей видимости, был тут какой-то секрет, о котором хитрый еврей предпочитал помалкивать. Да Артур никогда и не интересовался этим.
Я сегодня как раз собирался к тебе наведаться. Где же ты пропадал так долго, мальчик мой?
Внешне Семен Исаакович выглядел, как типичный представитель своей национальности. Невысокий, сухонький и сутуловатый, обладатель совершенно седой кудрявой шевелюры. Глаза, слегка навыкате, близоруко щурились (очками он пользовался только в случае крайней необходимости, когда не мог без них обойтись). Солидный нос тоже не оставлял сомнений в национальной принадлежности хозяина и являлся предметом особой его гордости. Семен Исаакович утверждал, что именно нос позволяет ему улавливать настоящие таланты в живописи и получать удовольствие от хорошего вина. Как были связаны между собой эти две вещи, и каким образом художника можно «унюхать», Артур не знал и подразумевал, что никогда не узнает. Но старика любил и уважал, как надежного друга и профессионала.
Целую неделю провалялся с простудой. Люда только вчера разрешила выйти из дома, ответил Артур, пожимая маленькую жилистую руку с крючковатыми неспокойными пальцами.
Ох, Людочка, дай бог ей здоровья Хорошо за тобой смотрит. Пойдем, мальчик мой, пойдем в кабинет, он запер дверь и повернул табличку с надписью «закрыто-открыто» стороной «закрыто» к улице. В такую погоду вряд ли кто заглянет, а нам нужно побалакать о деле
Кабинетом Семен Исаакович называл маленькую каморку без окон, где кроме стола, стула и сейфа больше ничего не было, да и места свободного оставалось не так уж и много. Он усадил Артура на единственный стул, а сам открыл сейф и какое-то время там копошился.
Перво-наперво отдам тебе причитающиеся денежки, а потом посмотрим, что ты мне принес, голос звучал приглушенно, Семен Исаакович умудрился забраться в сейф с головой. Как только что-то видел там в темноте? Но вынырнул из сейфа довольный с внушительной пачкой денег в руке. Вот, мальчик мой, твой гонорар. Тут за три картины. Как видишь, ты пользуешься успехом.
Артур поспешно убрал деньги в карман куртки. Он всегда немного стеснялся, когда Семен Исаакович расплачивался с ним за проданные картины, как будто это могло помешать их дружбе.
Можешь не пересчитывать, поздновато спохватился Семен Исаакович. Я их уже дня три как отложил и пересчитал.
Артур и не собирался этого делать. О кристальной честности пожилого еврея было известно половине города. Его щепетильность иногда доходила до абсурдаон мог заявиться к покупателю, которому неправильно сдал сдачу, домой, чтобы отдать недостающие копейки.
Ну, мальчик мой, показывай Показывай, что принес, Семен Исаакович нетерпеливо потирал руки, жадно глядя на сумку Артура.
Для магазина Артур отобрал самые удачные, на его взгляд, рисунки из последних. Два были выполнены карандашом, а один он решил написать углем. Он редко обращался к этому своеобразному инструменту. Причем, уголь предпочитал не покупать, а изготавливать сам. Для этого он строгал березовые палочки толщиной чуть меньше простого карандаша, укладывал их вертикально в консервную банку, засыпал банку песком, плотно закрывал крышкой и замазывал глиной. Перед тем, как отправлять банку в огонь, Артур проделывал в крышке небольшое отверстие, чтобы через него выходил газ от тлеющих палочек. Ему нравился сам процесс приготовления угля. Он любил смотреть на пламя, вырывающееся из маленького отверстия. Нравилась его насыщенность. Он не знал, что пламя от того выглядит необычным, что на самом деле синего цвета. Он видел лишь, что оно не похоже на пламя простого огня. Когда огонек над отверстием гас, Артур доставал банку из огняэто служило сигналом, что уголь готов.
Углем он изобразил море с клубящимися над ним грозовыми тучами. Море еще только начинало волноваться, а может, наоборот успокаивалось после шторма Артур до конца не определился с темой. В самый последний момент он решил написать на море одинокую лодку, без весел и людей, как символ заброшенности и тоски.
Решил поработать с углем? Семен Исаакович внимательно рассматривал лист полуватмана, лежащий перед ним на столе. Хорошо получилось! Мрачность что надо!
Артуру стало смешно, так по-праздничному торжественно прозвучала реплика о мрачности.
Как будем выставлять? По стекло или ты фиксировал? Семен Исаакович аккуратно коснулся пальцем поверхности рисунка. Ага! Вижу, фиксировал. Чем?
Как обычномолоком с водой
Работа с углем имеет свои недостатки. Выполненные им рисунки нужно фиксировать, чтобы уголь не осыпался. Как вариант, можно хранить под стеклом. Артур обычно фиксировал свои рисунки. Для этого он использовал раствор снятого молока с примесью воды. Он сбрызгивал раствором рисунок в два три приема небольшими дозами, после чего больше мог за него не опасаться.
Замечательно! Талантливо, мальчик мой Что там у тебя еще? Семен Исаакович отодвинул рисунок в сторону, освобождая место для дальнейшей демонстрации.
Артур достал два карандашных рисунка и положил их перед ожидающим другом.
Где ты выискал такую замечательную натуру? Семен Исаакович рассматривал пейзаж с развалинами старого замка в самом центре, заросшими гутой растительностью. Великолепная заброшенность! Как у тебя получается настолько точно передать настроение? Будто счастье покинуло это место давным-давно Осталось только эхо в пустых уцелевших комнатах, как отголоски былой жизни.
Артур подивился, насколько точно друг передал настроение картины. Именно эти чувства он и пытался вложить в нее. За основу взял вид из окна мансарды. Только замок был чистым вымыслом, а природа копировала настоящие зарослибеспорядочные и дикие.
Замок мой. А все остальное с натуры.
Необычный замокСемен Исаакович почесал кудрявый затылок, взлахмачивая и без того не знающие стрижки, сильно отросшие волосы. На своем веку я повидал великое множество замков, и разрушенных, и уцелевших. Но твой Он какой-то сказочный. Думаю, не ошибусь, предположив, что такого замка не существует, это было скорее утверждение, чем вопрос. Стареющий знаток живописи просто рассуждал, ни к кому при этом не обращаясь.
Даже другу, который знал про него почти все, Артур не мог признаться, что образ замка родился еще в детстве, когда он читал «Сказку о мертвой царевне». И пусть у Пушкина был грот, а в нем гроб, Артур представлял себе именно такой замокполуразрушенный и заброшенный. А в нем хрустальный гроб с покоящейся в нем девушкой невиданной красоты. Причем образ девушки смутно вырисовывался в его голове. Он просто знал, что она красивая и не похожа на всех остальных. А вот замок он «видел» в мельчайших деталях, со всеми трещинками на каменных стенах, местами заросших мхом, с тенетами паутин в пустынных залах, почему-то с винтовыми лестницами с продавленными каменными ступенями и с гуляющим по всему замку сквозняком.
Первый раз он рискнул изобразить замок на бумаге, лишь внешнюю его сущность. До этого образ хранился глубоко внутри сознания Артура. Вслед за внешней картинкой, родилась идея написать ту самую комнату со спящей красавицей. Загвоздка состояла именно в девушкеАртур ума не прилагал, какой должна быть спящая красавица, и его развитое воображение молчало, не давало ни малейшей подсказки.
Задумавшись, Артур не заметил, что пожилой друг какое-то время внимательно смотрит на него, словно ожидая ответа на вопрос, который он прослушал.
Что с тобой, мальчик мой? В последнее время ты какой-то не такой Сам на себя не похож.
Я просто Сам не знаю. Просто чувствую, что чего-то не хватает. Только вот чего?
Жениться тебе нужно, Семен Исаакович хитро прищурил глаза. Ну, или влюбиться.
Влюбиться, куда не шло, усмехнулся Артур. А насчет жениться Это вы явно преувеличили.
Что, рассуждаю по старинке? ответная усмешка друга была немного грустноватой. Так ведь и тебе уже не двадцать лет.