— Если б она не выдала себя».
— Мэделин, Роберт! Пистолеты! Я считаю до пяти, и мы все разом выскакиваем! Раз, два, три…
Роберт застонал.
— Роберт!
Он упал на пол, сжимая в руке телефонную трубку. Его дверь по-прежнему была заперта. Его сердце остановилось.
— Роберт! — надрывалась трубка в его руке.
Он лежал неподвижно.
— Он у моей двери! — где-то наверху в заснеженном доме сказала Мэделин.
— Стреляй через дверь! Стреляй!
— Меня он не получит, нет, он доменя не доберется!
— Мэделин, послушай! Стреляй через дверь!
— Он копается в замке, он сейчас войдет!
— Мэделин!
Раздался выстрел.
Один-единственный выстрел.
Элис стояла одна в библиотеке, глядя на холодную трубку телефона в своей руке. В трубке царило гробовое молчание.
Внезапно наверху, за дверью, в холле она увидела в темноте этого незнакомца, который, улыбаясь, тихо скребся в дверное полотно.
Выстрел!
Незнакомец во тьме удивленно посмотрел вниз. Из-под закрытой двери медленно потекла тоненькая струйка крови. Кровь текла так спокойно, такой тонкой, блестящей струйкой. Все это Элис видела. И все это она знала: она слышала, как наверху, в темном холле, что-то движется, словно кто-то ходит от одной двери к другой, пробуя открыть двери и находя за ними лишь тишину.
— Мэделин, — в оцепенении произнесла она в трубку. — Роберт! — Тщетно выкрикивала она их имена. — Мама!
Она закрыла глаза. "Почему вы меня не послушали? Если бы мывсе сразу … выбежали…"
Тишина.
Снег, тихо кружась, сыпал, как из рога изобилия, щедро укрывая лужайку безмолвными сугробами. Элис осталась совсем одна.
Покачиваясь, она подошла к окну, открыла щеколду, с трудом подняла раму, откинула крючок ставней и распахнула их. Затем, перекинув ногу через подоконник, она уселась между теплым молчаливым уютом дома и заснеженной ночью. Она долго сидела так, неотрывно глядя на запертую дверь библиотеки. Медная ручка единожды повернулась.
Элис завороженно смотрела, как она поворачивается. Будто блестящий глаз, глядящий на нее в упор.
Ей даже захотелось подойти к двери, отпереть замок и, приветливо кивнув, поманить рукой из мрака эту ужасную тень, чтобы посмотреть в лицо тому, кто одним легким ударом развеял в прах эту островную крепость. Элис обнаружила, что ее рука все еще сжимает пистолет, она подняла его и, дрожа, направила на дверь.
Медная ручка поворачивалась вправо-влево. Во тьме за дверью слышалось тяжелое дыхание тьмы. Вправо-влево. С невидимой улыбкой.
Закрыв глаза, Элис трижды нажала на курок!
Когда глаза ее открылись, она увидела, что все выстрелы прошли мимо. Одна пуля попала в стену, другая в нижнюю часть двери, третья — в верхнюю. Какое-то мгновение Элис удивленно смотрела на свою неуклюжую руку, а затем отшвырнула пистолет.
Дверная ручка дергалась туда-сюда. Это было последнее, что увидела Элис. Блестящая дверная ручка, сверкающая, как глаз.
Перегнувшись через подоконник, она упала в снег.
Вернувшись несколько часов спустя вместе с полицейскими, она увидела на снегу следы своих ног, убегавших от тишины.
Она, шериф и его люди стояли под оголенными деревьями, вглядываясь в дом.
Казалось, в нем опять тепло и уютно, он снова был ярко освещен: сияющий и приветливый мирок посреди унылого пейзажа. Входная дверь была широко распахнута навстречу вьюгам.
— Господи, — сказал шериф. — Должно быть, он вот так запросто открыл входную дверь и ушел, черт возьми, не заботясь, чтокто-то может его увидеть! Надо же, вот этовыдержка!
Элис шевельнулась. Тысячи белых мотыльков спорхнули с ее глаз. Она заморгала, а затем ее взгляд изумленно остановился. И тут в горле ее сперва тихий, медленно нарастая, затрепетал какой-то звук.
Она разразилась хохотом, переходящим в задушенное рыдание.