И наутро, вроде бы выспавшись, всё равно чувствовала себя жутко усталой. А тут ещё и телефон зазвонил, Алёна даже не успела выпить кофе и съесть чуть зачерствевшую плюшку.
Где ты была?!
Не кричи, попросила её Алёна, вжимаясь в угол кухонного диванчика и поджимая ноги. У меня появились срочные дела.
Дела? Алён, Рыбников рвёт и мечет.
Ему положено, он начальство.
Оксана помолчала, потом совсем другим тоном, озабоченным, поинтересовалась:
Что у тебя случилось?
Она вздохнула. Ничего подходящего на ум не шло. Мозг и организм были истощены вчерашними треволнениями и беготнёй по лесам под дождём. Кстати, сегодня в окно вовсю солнце светило. Вот где справедливость?
Мне пришлось съездить к Дусе. У неё кое-что случилось Прости Господи, чтоб не сбылось! У меня даже не было времени позвонить. Рыбников сильно злится?
Грозил уволить.
Плохо.
Алёна, ты сама виновата! тут же возвысила Оксана голос до самой высокой ноты. Кто же так поступает? Я тоже, к твоему сведению, волновалась! Ты ушла из клуба и пропала! Может, тебя убили?
Не убили, проговорила она.
Кстати, что у тебя с Артюховым?
Алёна так и не донесла до рта кружку с кофе. Замерла на мгновение.
А что?
Оксана вдруг усмехнулась.
Он вчера заходил, тебя искал. Представляешь? Я чуть со стула не упала! А Серёга сказал, что ты с ним в клубе зажигала! А когда? Я не видела!
Меньше надо пить, пробормотала Алёна, поднимаясь с дивана. Что он сказал?
Да ничего. Спросил, где ты.
А ты что сказала?
Алёна, ну что я могла сказать? Что ты не пришла! А он номер твой спросил.
Любопытно
Почему?
Алёна опомнилась, головой мотнула, а Перевайко сказала:
Просто любопытно. Я собираюсь на работу. И ты собирайся. Встретимся в редакции.
На душе было неспокойно. Не смотря на то, что дома, не смотря на то, что всё, вроде как, благополучно разрешилось, и даже не смотря на яркое солнце за окном. Но интуиция подсказывала, что неприятности ещё могут догнать, и весело тогда Алёне не будет.
На кухонном столе лежал чужой мобильный телефон. Воспользоваться им так и не пришлось, и теперь он лежал и смущал своим видом. Получается так, что она его украла? Алёна взяла его в руки, пару секунд рассматривала, потом нажала на кнопку включения. Телефон издал звук, и экран посветлел, затем порадовал фирменной заставкой. Правда, дальше этого дело не пошло, уже через мгновение стало ясно, что телефон запаролен. Очень мило, супер секретный сторож усадьбы. Алёна разозлилась и сунула телефон наверх холодильника. Просто в голову не пришло, куда его ещё можно деть.
Выходя из подъезда спустя двадцать минут, странно замешкалась в дверях. Быстро огляделась по сторонам, нацепила на нос чёрные очки, и тогда уже рискнула выйти. Взгляд сам собой устремлялся в сторону дороги к гаражам. Дуся расстроится, когда узнает про машину. К тому же, придётся как-то объяснять, что Алёна её не разбила, не продала, а потеряла. Как можно потерять машину?
Одни несчастья Вот и делай после этого карьеру. Сидела себе в кабинете и сидела, нет, понесло её за сенсацией.
В редакции её встретили настороженно. То есть, это Оксана с Серёгой уставились на неё с подозрением, ото всех остальных получилось отделаться рассеянной улыбкой, даже от Рыбникова, который углядел её в конце коридора и продемонстрировал кулак. А вот эти двое смотрели с прищуром.
Так где ты, говоришь, была? спросил Бурдовский. Алёна наградила его свирепым взглядом.
У Дуси. Что ты хочешь ещё?
О-о, протянул этот любопытный с чувством и многозначительно переглянулся с Перевайко. Стало ясно, что они обсуждали Алёну между собой, скорее всего, как раз перед её приходом. Кто тебя покусал?
Очки, между прочим, дорогие, подарок Дусиного супруга, были кинуты на стол, сумка упала рядом, а сама Алёна тяжёло опустилась в своё кресло. На Оксану посмотрела. Растянула губы в искусственной улыбке и уличила:
Болтушка.
Перевайко тут же задрала нос, бурно подышала, после чего сказала:
Алёна, мы волновались.
Почему? Я что, настолько пропащий человек, только сама того не осознаю?
Дура, отозвался Бурдовский, правда, тон был куда спокойнее, чем минуту назад, тебя могли если не убить, то морду тебе начистить.
Алёна в искреннем удивлении на него вытаращилась.
За что?
А то не за что! За кредиты, например. Разве тебя Петро не предупреждал, чтобы ты думала, прежде чем что-нибудь расследовать? А тебя хлебом не корми.
Пришлось сурово нахмуриться.
Тогда я не знаю, как жить в стране, в которой журналист не может написать и слова правды.
Он может, ты тому пример. Но иногда такие журналисты получают по зубам в какой-нибудь подворотне. У тебя, Золотарёва, зубов много?
Знаешь что?.. возмутилась Алёна и швырнула в этого предсказателя журналом. За собой последи. Пишешь про страховки, вот и пиши!
Да я и пишу.
А мы, Алёна, проникновенно добавила Перевайко, на самом деле переживали. Ты могла бы позвонить.
Не могла, виновато проговорила Алёна, вздыхая, не было возможности.
Но у Дуси всё в порядке?
Серёга глаза закатил и взмолился:
Ксанка, заткнись. Не была она ни у какой Дуси!
Правда? Оксана глазами хлопнула и снова на Алёну уставилась. А где была?
Если бы Артюхов вчера морду лица свою в этом кабинете не засветил, я бы спорил, что с ним.
Алёна пренебрежительно фыркнула.
Ты за кого меня принимаешь?
А что, скажешь, что он тебя ничуть не впечатляет? Ты же глаз с него не сводишь, когда он рядом.
Не свожу, пришлось согласиться Алёне. Но совсем по другой причине. Чисто профессиональные противоречия.
Чихал он на твои противоречия, усмехнулся Бурдовский, разворачиваясь к экрану компьютера. Ты ему просто завидуешь.
Как и ты, не осталась Алёна в долгу. А когда Серёга на неё через плечо оглянулся, показала ему язык.
А вот я не завидую, тихо проговорила Оксана, размешивая сахар в своей чашке с чаем.
А тебе-то чего завидовать? У тебя материала завались. За каждой второй пакостью в городе полтергейст стоит. Проверено.
Серёж, ты чего такой злой сегодня? заинтересовалась Алёна.
Будешь тут злым, когда на тебя Беленького сваливают за четыре часа до сдачи материала.
Алёна замерла, виновато глядя на него.
Извини.
Твоим «извини» сыт не будешь, Золотарёва.
Обещаю восполнить.
Я запомню.
Тон его прозвучал скептически, и даже на заискивающую улыбку Бурдовский никак не отреагировал. Это было грустно, обычно на этот приём Серёга вёлся.
Позже Алёну к себе Рыбников вызвал. Разговор был не из приятных, её даже оправдываться не заставили, только прочитали долгую и нудную лекцию об ответственности, о серьёзности по отношению к работе, и её вечной приверженности к фантазиям в частности. Алёна молчала, вздыхала и стыдилась. В любой другой ситуации она бы с начальником поспорила, попыталась доказать, что он не прав, и не настолько она пропащая. Очень даже серьёзная девушка, точнее, журналист, мечтающая сделать карьеру. Но сегодня в своё оправдание сказать было нечего, про усадьбу Кострова, а уж тем более про свою неудачную поездку туда и провалившиеся изыскания, решила молчать. Рыбников, наверняка, поперхнулся бы кофе, узнай, куда она без спроса влезла. А так как порадовать редактора было нечем, только лишь поведать о новых неприятностях, в которых она едва не увязла, Алёна решила хранить тайну. Будем надеяться, что всё обойдётся.
Будем надеяться, что у Фёдора хватит совести и человеколюбия не рассказывать про неё, прибывшему хозяину.
А телефон?..
Что ж, купит он себе новый телефон. Доказать, что она его украла, невозможно. И, вообще, она нисколько не воровка, просто обстоятельства так неудачно сложились.
Золотарёва, ты меня слушаешь?
Алёна голову вскинула, уставилась на шефа честными глазами.
Конечно, Пётр Алексеевич.
Конечно, Пётр Алексеевич, негромко и расстроено передразнил он её. Из-за стола своего поднялся, окинул Алёну оценивающим взглядом. Горе ты моё, неожиданно пожаловался он, Алёна удивлённо посмотрела, а Рыбников тут же исправился: В смысле, редакции. Когда ты только за ум возьмёшься.