«Мужчина просто не имеет права быть таким красивым», мелькает в моей голове.
Васильев ставит рычаг машины в положение «паркинг», отстреливает кнопкой ремня безопасности:
Выходите, мадемуазель Павлова. Vous êtes arrivés. Вы уже приехали.
«А он не очень-то вежлив, несмотря на свою любовь к изящному и французскому», с досадой думаю я, вспоминая приятные манеры «френчей», частенько наведывавшихся к нам в «Микрософт». Ещё бы: французы всегда открывали мне дверцу, подавали мне руку.
«А для Васильева ты не дама, ёрничает моё подсознание. Ты для него подчинённая мадемуазель, которую ему навязали. И служащая, которую он не воспринимает как женщину».
Последняя мысль заставляет меня приуныть и чуть резче, чем надо, распахнуть дверцу.
Я ставлю ноги на асфальт. Васильев выбирается из автомобиля, а мой взгляд падает на крыльцо Конторы. Очень странно, но застывшая там «семёрка» сейчас не улыбается. Более того, мужчины и девушки недоуменно таращатся то на меня, то на Александра Владимировича. Наше появление не смущает только нахальную «кадровичку».
Саша, привет! томным голубем воркует она.
Впрочем, надо отдать «Ленку» должное: в этот раз свои губы к Васильеву она не тянет, но в глазах у неё я вижу то самое выражение, с которым женщины обычно тянутся к симпатичному котёнку или щенку, складывая губы в умилительном сюсюканье.
Привет, Ленок, помахивая брелоком от «БМВ», небрежно усмехается Васильев. Ты почему моего нового зама не встретила? Пришлось провозить её через бюро пропусков, как ручную кладь.
Люди на крыльце неуверенно фыркают. Я вспыхиваю от злости, а раздосадованная «кадровичка» поворачивается ко мне:
Наталья, а разве мы с вами не на девять утра договаривались?
Нет, мы с вами договаривались на без пятнадцати девять утра. Я приехала вовремя Здравствуйте, киваю «шестёрке», замершей на крыльце в ожидании шоу.
Но у меня встреча с вами записана на девять утра, упорствует Ленок, поглядывая в сторону Васильева, точно мы с ней спарринг-партнёры, а он рефери. Не обращая внимания на её взгляды (и призывы о помощи), Васильев преспокойно поворачивается к женщине спиной и в два шага преодолевает все четыре ступени крыльца.
Саша, звонко и требовательно окликает Васильева женщина, ты помнишь, я вчера как раз при тебе звонила Наталье, чтобы договориться о встрече?
Лен, устало оборачивается Васильев, разберитесь сами и без меня, хорошо? И кстати, что с кабинетом Павловой?
Он готов. «Кадровичка» кровожадно щёлкает челюстями.
М-м, отлично Шевелёв, заканчивай курить, пошли в офис, расскажешь, что у нас на заводе в Калуге.
Последнее обращено к плотному блондину, которого, как я уже знаю, зовут Вадим. Мальчишка торопливо затягивается и метким щелчком отправляет окурок в урну:
Готов.
Всем остальным напоминаю, что в девять тридцать у нас совещание в переговорной четыреста пять. Отдав новый приказ, Васильев находит меня глазами. И вы, кстати, тоже приглашены: посмотрите на людей, с которыми вам предстоит работать. А заодно, расскажите им о себе.
Закусываю губы (не мог раньше сказать? Я бы хоть подготовилась!). «Кадровичка» злорадно узит зеленые глаза, толпа дружно кивает, а Васильев и Шевелёв исчезают в стеклянных дверях центрального входа Конторы».
2.
«Чёрт бы побрал это утро. Чёрт бы побрал Ленку. И чёрт бы побрал «балерину», которую я непонятно зачем любезно подбросил к крыльцу!
Перебирая мысли в своей голове, в пол-уха слушаю комментарии Вадима относительно новой производственной линии, которую месяц назад самолично присмотрел и как это ни странно сейчас прозвучит! удачно выбрал Тарасов.
День сегодня не задался с самого утра. Будильник, заведённый на семь, проскрипел «подъём» в полвосьмого. Наскок «Лизон» на меня в ванной привёл к тому, что мне в очередной раз, буквально на пальцах, пришлось объяснять ей, что я опаздываю в офис и поэтому к сексуальным утехам не расположен. На рубашку попал кофе из пресса и пришлось подбирать другую. Выкатившись во двор, потратил десять минут на то, чтобы найти хозяина «Мицубиши», запершего мою машину. Вечная пробка на Кржижановского и невозможность объехать затор по трамвайным путям (что я бы не преминул сделать на старом, добром «ровере», бывшем у меня ещё две недели назад) привели к тому, что я влетел в периметр перед шлагбаумом в две минуты десятого и чуть не сбил с ног пританцовывающую там Павлову.
Странно, но сначала я её не узнал: «балерина» стояла спиной ко мне, и я невольно сделал стойку на две стройные, облепленные тонким льном, ножки. Очарование рассеялось, когда хозяйка обворожительной нижней части своего тела, испуганно взвизгнув, отскочила назад, повернулась, и передо мной возникло белое некрасивое лицо с бледно-голубыми глазами. От непредвиденной встречи (и неведомо откуда пришедшего ко мне чувства вины) я завязал никчёмный разговор, в результате которого и усадил Павлову в свою машину. Стараясь избавиться от раздражения, слишком резко нажал на газ и поймал на себе ищущий взгляд «балерины». Ощущение, что рядом со мной сидит не просто мой новый зам, не безликая сотрудница, а женщина, было настолько неожиданным, что я вздрогнул и замолчал. И только загнав «БМВ» в парковочный «карман», избавился от наваждения и от души оторвался на Ленке. А зачем, спрашивается? Ведь Ленка всегда была за меня, а «балерина» нет. Павлова всегда будет против.
платы для микропроцессоров и Павлова, возвращает меня на землю голос Шевелёва. Очнувшись перед дверью собственного кабинета (и когда это мы успели дойти?), поворачиваюсь к Вадиму:
Что ты сказал? Прости, я отвлёкся.
Я говорю, что завтра я хочу съездить в Калугу и захватить с собой Наталью Борисовну, чтобы показать ей нашу будущую производственную линию, безмятежно повторяет мой первый зам.
Какую Наталью Борисовну? не понимаю я.
Павлову, поясняет Вадим.
М-м, понятно. А зачем она тебе на заводе нужна?
Ну, Наталью Борисовну ведь надо ввести в курс дела? Ей же тендер готовить?
Информированность Шевелёва иногда не то, что удивляет она убивает наповал. К тому же, мой первый зам восприимчив, ретив, любопытен и любит со мной откровенничать. Про себя я называю Вадима «придворным интриганом», что не мешает мне ценить его лучшие качества: любознательность, ум. И преданность.
«Главное, преданность!»
Не знаю. Я подумаю. Сейчас не готов ответить. Я роюсь в карманах, в поисках ключа от кабинета.
Но я так понял, вы хотите, чтобы Наталья Борисова быстрее влилась в коллектив? осторожно замечает Вадим.
Принимаюсь копаться в замке двери, а заодно, и размышлять, что с точки зрения дела Шевелёв, безусловно, прав. И хотя пускать настырную «балерину» на исконно мужскую территорию (завод, техника, грязь, рабочие) мне абсолютно не хочется, есть одна вещь, которая ставит ощутимую гирьку на чашку весов «за»: командировка на завод займёт полный рабочий день. А это, в свою очередь, означает, что я не увижу в офисе женщину, которая чего уж скрывать! второй день одним своим видом выводит меня из себя.
Хорошо, в конце концов, соглашаюсь я. Так и быть, бери с собой Павлову. Только помни, что она пока на испытательном сроке, так что не стоит сразу открывать ей все наши карты. М-м?
Так точно. А мне сказать Павловой про командировку или вы ей скомандуете? веселеет Вадим.
Сам скажу. Прохожу в кабинет. Шевелёв бросает взгляд на часы и растворяется в недрах коридора.
Через пятнадцать минут, предварительно развесив на кресле мятый пиджак и поправив галстук, закрываю дверь кабинета и отправляюсь в переговорную, куда стекаются сотрудники моего департамента. Киваю сослуживцам, встреченным в коридоре, жму руки мужчинам, улыбаюсь девушкам, отвечаю на вопросы, соглашаюсь назначить время для отдельного совещания или перенаправляю алчущих незапланированной встречи со мной к Шевелёву. В итоге, ровно в девять тридцать прибываю в наш учебный класс (по совместительству переговорную с тремя десятками стульев, расставленных по типу «театр»). Последние сотрудники, протиснувшиеся в комнату следом за мной, пытаются скрыть от меня чашки с кофе и виноватыми улыбками дают мне понять, что для раннего совещания они пока не проснулись.