Дело прошлое, вздохнув, произнесла она вслух, отодвигая от себя тарелку и промокая губы салфеткой.
За коньяком, который она отпивала маленькими глотками, вспомнился ее второй роман, но уже более спокойный, без надежд Это было на родительской даче, в Румянцево. Был июнь, пошла черешня, Нору привезли «откармливать». Мама ходила за деревенским молоком и яйцами и почти каждый день пекла пироги, пирожки или блинчики. Погода была теплая, было
много солнца, и Нора находила удовольствие в том, чтобы поливать сад Она ходила между грядок с нежными огуречными ростками в резиновых ботах на голые ноги, в купальнике и с шлангом в руках и, зажав большим пальцем правой руки отверстие шланга, превращала тугую толстую водяную струю в сверкающий прозрачный веер из брызг, радуги и солнечного света
К соседям по даче приехал гость. Молодой человек, кажется, медик. Нора, разочаровавшись в мужчинах, как в потенциальных мужьях, способных сделать ее жизнь счастливой, решила для себя, что после всего, что с ней произошло, было бы глупо надеяться на то, что следующий мужчина окажется порядочным и на второй же день предложит ей руку и сердце, а потому надо их воспринимать, просто как мужчин, способных доставить ей удовольствие.. «И что дурного в том, что я немного развлекусь с этим медиком?» спрашивала она по телефону у Кати, которая почти все лето всегда проводила дома, в душной московской квартире и жила одними телефонными звонками. Она питалась информацией, которая стекалась к ней ото всех ее подруг и друзей, отдыхающих кто где. Она же организовывала и «сентябрьские встречи», которые проходили у нее дома, и где отдохнувшие и загорелые девушки и ребята рассказывали друг другу о том, где и как провели лето, а главное с кем
Катя, по природе провокатор, можно сказать благословила Нору на любовное приключение, после чего каждый день ждала «отчетов» подруги о прошедшем дне И если в первые дни близких отношений с «медиком» Нора действительно звонила (благо, на даче был телефон) Кате и пересказывала во всех подробностях все то, о чем она говорила со своим любовником, то очень скоро ей это надоело и она полностью погрузилась в мир чувств, в котором было всего двое: она и ее любовник, имени которого она сейчас и не помнила Перед тем, как им расстаться, он записал ей на листке все свои координаты и сказал, что будет ждать, когда она позвонит ему осенью в Москву, потому что в июле ему надо было уехать к отцу на Урал Она же, боясь новых разочарований, дала ему сочиненный прямо на ходу номер своей московской квартиры и сказала при этом, что будет ждать его возвращения Зачем она так сделала? Наверно, чтобы не вздрагивать от каждого телефонного звонка, начиная с августа Для спокойствия. По этой же причины был сожжен листок и самого любовника Потом родители купили ей квартирку на улице Достоевского и уехали себе в Питер, где вскорости разошлись, мать вышла замуж за какого-то профессора, с которым Нора не собиралась знакомиться, а отец вообще уехал в Эстонию с какой-то студенткой Была семья и нет. Университет, Андрей Коротин, английский, переводы, сессии, спагетти с кетчупом, экзамены, кофе по утрам, сигареты, снова переводы, зачеты, университет, Андрей Коротин Она так и не поняла, почему не вышла за него замуж, хотя и прожила с ним почти семь лет, то начиная все с начала, то расставаясь навсегда
Ее окликнули. Она вздрогнула, как вздрагивает Соня, когда окликают ее. Но Нору в Париже никто не знал! Неужели она так опьянела от одной рюмки, что ей уже мерещатся голоса?
Нора, ну наконец-то Соня возникла из ресторанного шума, света и запаха, как видение. А мы уже перепугались Мы же вернулись за тобой, Джеймс сказал, что я поступаю по-свински, оставляя тебя одну на всю ночь И вдруг Нора увидела Нэша, он направлялся к ее столику.
Как хорошо, что вы здесь, Нора, сказал он, виновато улыбаясь, а ведь вы могли заблудиться К тому же, довольно опасно ходить по ресторанам одной Поедемте с нами Я заплачу за ваш ужин
И они поехали по барам. Нора пьянела, вливая в себя какие-то коктейли, мешая все подряд и с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить почти трезвой Соне. К утру ей стало плохо, а стыд, который терзал ее все это время, перешел в раздражение
Она ждала, что ее кто-нибудь остановит и скажет, чтобы она больше не пила, что так нельзя, но Соня, казалось, ничего не замечала, а Нэш, иногда останавливая на ней свой неподвижный и пронзительный взгляд, казалось, и вовсе поощряет ее Но скорее всего, ей это просто казалось. Когда возвращались в отель, в машине Нора поняла, что плачет, что теплые слезы, стекая по щекам, наверняка капают с подбородка на руку Нэша, покоющуюся почему-то на ее бедре Нора слегка повернула голову Нэш сидел между женщинами, по левую руку от Норы и посмотрела на Соню. Та, оказывается, спала, задрав голову и чуть приоткрыв рот, между тем как ее рука сжимала ладонь жениха Лицо ее выражало блаженство и покой
Глава 3
Она уже и не помнила, сколько дней прошло с тех пор, как она впервые переступила порог дома Нэша. Они с Соней много работали, особенно Нора, которой пришлось переписывать от руки с диктофона все записи, сделанные ими во время путешествия.
Дом, чудесный дом с высокими окнами, украшенными снаружи цветущими в деревянных ящиках бегониями, цокольным этажом, в котором размещались кухня и прачечные с кладовыми, и небольшим, вымощенным брусчаткой двориком, отделявшимся от улицы литым решетчатым ограждением, был изнутри просторным и уютным. Нэш, поджидая приезда своей невесты, украсил дом цветами, в которых приходящая прислуга (симпатичная толстуха по имени Дороти) едва поспевала менять воду. Однако, несмотря на приезд Сони, Джеймс по-прежнему утром отправлялся на службу в банк, вот только возвращался он не вечером, как обычно, а чуть пораньше, чтобы всем втроем пообедать где-нибудь в ресторане, а потом погулять по Грин-парку ли другим «зеленым» местам Лондона. Соня и Нэш отправлялись спать в правое крыло дома, и Нора, спальня которой находилась в левом крыле, ни разу не видела, куда именно, в какую дверь входили Соня с Джеймсом, поскольку там было несколько дверей, и не исключено такое, что они спали в разных комнатах Но скорее всего, ей просто было приятно думать об этом, поскольку трудно себе было представить причину, заставившую их спать отдельно.
Их день обычно начинался с завтрака, но не того хрестоматийного, с овсянкой, беконом с яичницей и чаем, какой обычно бывает у англичан, а сплошь состоящего из овощей и фруктов. И Нора знала от Дороти, с которой они время от времени разговаривали, когда Соня с Нэшем уходили спать, что это изменение было внесено в их меню только лишь для того, чтобы доставить удовольствие «госпоже Соне». На вопрос Дороти, чем они занимаются, заперевшись в кабинете Нэша, Нора ответила, что Соня молодая писательница, и что Нора при ней что-то вроде секретаря При слове «писательница» Дороти от восхищения даже зажала рот рукой, настолько это ее потрясло. Но на этом все ее вопросы и ограничились. Дороти относилась к той породе людей, которые точно знают свое предназначение в жизни и стараются лишний раз не досаждать своим присутствием людям, более, на их взгляд, достойным и уважаемым, нежели они сами. Эта женщина, изо всех сил старающаяся быть незаметной, молча и упорно делала свою работу по дому, и держалась так, что присутствующие в доме люди вообще забывали о ее существовании. Когда Нора пыталась представить себе образ жизни Дороти, то почему-то сразу возникала маленькая квартирка с гостиной, в котором стоитстол, накрытый кружевной скатертью, а на столе чашки, корзинка с печением Еще Дороти отлично вязала и за то время, что Нора прожила в доме Нэша, она успела увидеть на ней около десятка самых разных вязаных шерстяных вещей, и это при том, что в Лондоне, в принципе, стояла ясная и сухая погода.
***
Из дневника Норы И.
«Соня тоже казалась умиротворенной, и даже ко мне стала относиться с какой-то заботливостью и даже нежностью Я уже знала о том, что Нэш купил для них новую большую квартиру где-то в центральной части Лондона, куда обещал свозить нас обеих, чтобы показать ее. Но от умиротворенности оставалось лишь воспоминание, стоило только Нэшу уйти утром на службу. Соня сразу как будто приходила в себя от того наваждения, в котором жила, и, устремив взгляд своих сухих и словно больных глаз (а ведь еще недавно ее глаза излучали влажный, чуть ли не страстный блеск) в пространство, говорила, что им пора работать История с Зохиным, с которым предавалась страсти ли похоти Л. Закончилась трагически только для Анжелики, которая зашла в приемную как раз в ту минуту, когда Зохин исторгал из себя судорожные, гортанные стоны, в то время как его руки продолжали крепко держать находящуюся приблизительно в таком же состоянии, задыхающуюся от захлестнувших ее ощущений, Л. Об этом главная героиня «романа» узнала от самой Л., прибежавшей в спальню и рассказавшей ей обо всем этом со всеми подробностями. Далее шла очень откровенная сцена в дУше, во время которой Л., приводя себя в порядок после свидания с Зохиным, показывала оставшиеся на своих бедрах синяках и ссадинах, оставшихся после ПРЕДЫДУЩЕГО свидания