Моя решимость заговорить с Федором достигла предела, когда я увидела, как Альбина, несколько минут назад вышедшая из отдела с какими-то папками, вернулась в сопровождении улыбающегося Федора. Она перекинулась с ним несколькими фразами, после чего направилась к своему рабочему месту. Федор, улыбка которого постепенно спадала, оставляя на широком лице тень благодушного расположения духа, прошел к своему месту и, опустившись в кресло, со вздохом откинулся на спинку так обычно делают люди, когда что-то их особенно веселит.
Накануне вечером, когда я вернулась от Альбины, мне снова звонил Глеб. Сначала я не хотела брать трубку, но когда он позвонил в третий раз, не ответить на звонок мне не позволила моя нервная система.
Назревает одно мероприятие на следующих выходных, сказал он после короткого приветствия. Надеюсь, на них у тебя запланировано меньше дел?
Ну, планы есть, да, ответила я. А что ты хотел?
Ну хоть денек свободный? едва ли не плаксиво протянул Глеб. Планы-то у всех есть.
Я пока не знаю, сказала я, все же оставляя за собой право выбора. Скорее всего, я буду занята. А что за мероприятие?
По случаю премьерного показа нового фильма. У меня есть несколько пригласительных. Павла наверняка тоже пойдет. Я очень надеюсь, что эти твои планы все-таки изменятся. Кстати, добавил Глеб, я даже когда не сказал, а ты уже не получится.
Я прикусила губу, не найдясь с ответом.
А ты, случаем, не спортсменка? через несколько мгновений молчания спросил Глеб.
В каком смысле?
Просто обычно субботы тренировками забивают.
Нет, я не спортсменка.
Ладно, вздохнул Глеб. В общем, подумай. До выходных есть время.
Теперь, когда будни вновь захлестнули меня, я и вовсе забыла об этом разговоре и думала теперь о том, как найти предлог для знакомства с Федором.
Предлог этот возник в тот же день, вечером. Рабочий день подходил к концу, выключались компьютеры, гасли мониторы, и сотрудники один за другим покидали свои рабочие места. Стрелка настенных часов медленно ползла к семи, а рука Федора в белоснежной рубашке продолжала белеть на черном подлокотнике офисного кресла. Когда стрелка часов перевалила за шесть, все стали постепенно собираться домой, а Федор даже не подавал намека на окончание рабочего дня, я решила подождать немного, чтобы уйти с работы вместе с ним. Ко мне подошла Альбина, предварительно улыбнувшись на прощание Федору, и спросила, не собираюсь ли я домой. Я ответила ей, что нужно подготовить к следующему дню кое-какие документы, голос мой прозвучал устало, глаза были полны убедительной печали. И Альбина, предложив подождать меня и получив решительный отказ, уехала, предоставив мне возможность без ее бдительного внимания познакомиться с Федором.
И вот было уже семь часов вечера, а Федор, казалось, даже не собирался заканчивать рабочий день. В здании постепенно приглушали свет, и только настольные лампы горели яркими белесыми пятнами. Тогда я в задумчивости уставилась на монитор своего компьютера, обдумывая новый план действий сидеть до полуночи в офисе мне не хотелось, пусть даже ради возможности познакомиться с симпатичным парнем.
Нужно к нему обратиться за помощью. Но чем он может мне помочь? Со своей работой я успешно справлялась сама, и моя начальница уже не раз хвалила меня за раньше установленного срока выполненную работу. Бутылки воды с тугой крышкой у меня тоже не было. И компьютер у меня никогда не зависал. Был, правда, один случай, еще в самом начале, когда даже пришлось вызывать программиста тогда я нажала А что, если?..
С гулко бьющимся сердцем и мраморными ладонями, предварительно припудрив покрасневшее лицо, я поднялась со своего кресла и направилась к столу Федора. Казалось, он не видел ничего вокруг, кроме прямоугольника монитора и листов с цифрами и печатями.
Извини, набрав в рот побольше воздуха, выдохнула я, ты не поможешь мне?..
Несмотря на то что я чувствовала себя абсолютно уверенно в глазах молодых людей и никогда не испытывала стеснения, в ту минуту, когда Федор обратил ко мне свое лицо, а глаза его встретились с моими, у меня задрожали коленки, и я готова была упасть навзничь. Глаза у него были темные, как гречишный мед, взгляд умиротворенным и уверенным.
Да, конечно, сказал он самым родным на свете голосом.
Он прошел следом за мной к моему насильно зависшему компьютеру и опустился в предложенное ему мной кресло. Я подкатила к нему пустое кресло своего соседа и села рядом с Федором.
Это были едва ли не самые счастливые минуты моей жизни. Начало, сладостное и обещающее, кажущееся бесконечным и погружающее в призрачный сон. Самое большое счастье в жизни быть рядом с человеком и точно знать, что человек этот должен принадлежать тебе, чувствовать, что все в нем привлекает тебя и дополняет, что голос его самый сладостный звук на свете, а взгляд вобрал в себя всю полноту мира. Да, именно точно знать, и тогда мне казалось, что я знаю. Какое-то десятое чувство подсказывало мне, что это он, что я ждала его и мой самый первый сон был посвящен ему. Далеко не всякий симпатичный нам человек пробуждает в нас подобные чувства. Я была уверена, и уверенность эта заполняла всю меня, рождая в душе восторг.
Уверенность в будущности была порождена обещанием, которого никто не давал. В своих мечтах, подкрепленных словами Альбины, я не видела его истинного взгляда и лица. Я думала, что рассуждаю здраво, но мысль моя вот уже долгое время была бесплотной. Я не видела и не замечала ничего вокруг, и с того вечера, когда первое встречное слово было произнесено, глядя друг другу в глаза, когда было дано негласное право говорить друг с другом и обращаться друг к другу, я совершенно и полностью по собственной воле погрузилась в океан чувства, который уже не только плескался у моих ног, едва касаясь кожи, а все больше топил меня, и я была этому рада.
Игра, которая еще совсем недавно была для меня лишь увлекательным времяпрепровождением и стимулом женщины, стала смыслом моих дней. Я задерживалась на работе допоздна, лишь только ради того, чтобы просто вместе с ним выйти из здания офиса; иной раз я опаздывала на работу, чтобы только встретиться с ним в коридоре. Я стала жить его графиком и его ритмом, я стала жить им, сама того не замечая. Без преувеличения я могу сказать, что то время было лишено меня я жила в безвременьи, я выпала из общего ритма вселенной, погрузившись в мир страсти.
Да, то была страсть. Любовь высокая материя, для которой одно лишь желание крупица в тонне песка. Он пробуждал во мне все мое начало, которого до него в полной мере не мог пробудить никто. Все, что было до него, представлялось мне ребячеством все мои прежние переживания и мечты потеряли для меня всякий смысл. Мне казалось, что только теперь мне открылась самая непостижимая тайна мира любовь.
Я не испытывала страха, я не чувствовала легкости и не была раздавлена грузом внезапно опустившегося на меня чувства я была полна необъяснимой уверенности в том, что будущее открыто для нас, что в самом ближайшем будущем судьба моя решится и я навсегда буду связана незримыми, но такими прочными узами с человеком, который, несомненно, был создан для меня.
Что породило в моей душе эту уверенность? Были ли брошены неосторожные взгляды или произнесены неосмотрительные слова? Была ли дана надежда или подкреплена вера в истинность и несомненность правильности этого порожденного воображением выбора?
Нет, не было неосторожных взглядов и неосмотрительных слов была только легкость и поверхностность общения, за которым скрывалась вся глубина пылкого человеческого сердца.
XIV
Неделя, открывшая во мне всю мою пылкость и самоотверженность по отношению к одному человеку, породила в душе совершенное отвращение к другому. Глеб, еще несколько дней назад вызывавший во мне только сухое безразличие и легкое раздражение, к концу недели стал мне противен.
Время приближалось к полуночи. Задержавшись на работе дольше обычного на этот раз причиной был вовсе не Федор, а большое количество работы, я доехала в пустом троллейбусе если не считать подозрительного вида мужчину, сидевшего на самом последнем сидении до своей остановки. Выйдя из троллейбуса, я обнаружила, что следом за мной выскочил и мужчина. Сердце мое невольно замедлило ритм.