Ты играешь с огнем, мой Себастьян!
Себастьян улыбнулся:
— Валечка, милая, но ведь и я делюсь с тобой информацией, которую ты с блеском используешь в своих материалах, разве не так?
— Так, конечно. Но все равно чертовски обидно! Так хочется совместить приятное с полезным!
— В нашей жизни такое удается очень редко, тебе ли это не знать! Итак, я внимательно тебя слушаю.
— Предупреждаю, слушать придется долго. Личная жизнь покойной Евгении Прошиной отличалась богатством и разнообразием.
— Ничего, у меня есть время Шатенка достала из пухлой диджейской сумки потрепанный ежедневник и, раскрыв его в середине, начала рассказ. Себастьян слушал не перебивая, только время от времени кивал головой да помешивал трубочкой лед в апельсиновом соке.
— Вот и все, — наконец сказала шатенка, захлопывая ежедневник. — Могу добавить только одно оказывается, он был в «Поземке» вчера вечером, приблизительно в одно время с нами. Кстати, ты слышал, какая заваруха случилась там уже после нашего ухода?
— Слышал, — кивнул Себастьян. — Надеюсь, с ним это никак не связано?
— Не знаю. Но вряд ли. Кстати, не похоже на то, чтобы он сильно горевал о смерти своей ненаглядной. Говорят, с ним в клубе была какая-то рыжая девица.
— Рыжая? — переспросил Себастьян.
— Да. Ты ее знаешь?
Себастьян пожал плечами и медленно ответил:
— Рыжих в Москве много.
Глава 16
СПЛЕТНИ ПОД АБСЕНТ
Едва за Даниелем, шутливо отмахивавшимся от моих бурных благодарностей, захлопнулась дверь моей квартиры, я кинулась к телефону и без особой, впрочем, надежды на успех набрала номер Варвары. Однако, очевидно, в виде компенсации за порушенную любовь судьба дала зеленый свет моему путешествию по полосе удач. Проще говоря, Варя оказалась дома, никуда не летела и жутко обрадовалась моему звонку.
— Куда ты вчера делась? — восклицала она. — Я вчера в «Поземке» встретила друзей, мы тебя искали-искали («Как же, ври больше», — беззлобно подумала я), а потом поехали к Ромику, ну, я тебе про него рассказывала, он такой классный! Было обалденно, мы пили глинтвейн, а Танька-цыганка, ну, помнишь, я тебе о ней говорила, гадала всем по рукам.
— И что нагадала? — автоматически поинтересовалась я.
— Ой, ерунду какую-то! Она, наверное, глинтвейна перепила. Сказала, что мне грозит опасность от большой собаки! У тебя случайно нет большой собаки?
— Нет, ни большой, ни маленькой. — Я лихорадочно соображала, как бы половчее напроситься к Варе в гости — так, чтобы это выглядело естественно, и так, чтобы не получить отказа. К счастью, везение по-прежнему было на моей стороне.
— Слушай, приезжай в гости. У меня сейчас Ленка сидит, помнишь ее? Поболтаем, выпьем абсента, Вадик из Праги привез.
Никакой Ленки, разумеется, я не помнила, абсент мне и даром не был нужен, несмотря на пиетет к Рембо, Верлену и прочим великим любителям этой зеленой жидкости, но приглашение я приняла без промедления, хоть и понимала, что Ленка и абсент будут помехой моим коварным планам.
Чтобы обезопасить себя от действия спиртного, я на всякий случай порылась в рюкзаке и переложила диктофон со дна на поверхность, предварительно обследовав его на предмет наличия кассеты внутри.
Когда я переступила порог обширной Вариной квартиры, оснащенной всеми прелестями евроремонта, вроде теплых полов в санузлах и освещения, включающегося от датчика движения в коридоре, не говоря уж о навесных потолках, окнах с рольставнями и прочими излишествами, с трудом воспринимаемыми сознанием выросшего в «хрущобах» и панельных домах советского человека, первая моя мысль была: даже если поселить нас во дворце, мы все равно будем сидеть вместе с гостями на кухне. Именно с кухни доносилась музыка, и именно туда после серии приветственных поцелуев потащила меня Варя.