Опершись о парапет набережной, Надя и Даниель любовались темной водой, низкими звездами и зубчатой стеной из красного кирпича на противоположном берегу Огоньки зажженных сигарет кружились возле их губ и, разгораясь при затяжках, бросали на пальцы рук и подбородки красные отблески. Мимо, пыхтя и отфыркиваясь, проплыл прогулочный теплоход, и с его ярко освещенной палубы до них донеслись бойкая музыка и многоголосый хохот.
Благодушное молчание нарушила Надя — вопросом, которым женщины обожают допекать мужчин в самое неподходящее время:
— О чем ты сейчас думаешь? Даниель неторопливо выдохнул табачный дым и улыбнулся:
— О тебе, конечно.
— А если честно? — не унималась Надя.
— Ты считаешь, что я тебе вру?
— Считаю. Во-первых, зачем тебе обо мне думать, если я и так рядом. А во-вторых, с таким выражением лица о женщине не думают.
— Даже если собираются убить ее? — с самым невинным видом уточнил Даниель. — А что ты смеешься? Я стою и думаю себе: брошу-ка я Надюху в набежавшую волну — и концы в воду.
— Скорее, это я тебя брошу в набежавшую волну, — со смехом кладя руку на плечо Даниеля и упираясь в нее подбородком, сказала Надя.
— Да уж, уморишь меня, бедного, как пить дать. Не сегодня, так завтра.
— И все-таки о чем ты думал? Ну ладно, не смотри на меня так. Обижаться не буду. Злиться тоже.
— Честно говоря, я думал о нашем деле. Прикидывал, к кому завтра пойду и что буду спрашивать.
Надя беззлобно усмехнулась:
— Удивительно. Мужчины почему-то всегда думают о работе. Но самое странное — другое. Ты же не просто мужчина. Вернее, ты не мужчина.
— Эй-эй-эй, — угрожающе сказал Даниель. — Выбирай выражения!
— Но ведь ты же не человек, а ангел. Почему же ты ведешь себя совершенно так же, как и все другие мужики?
— А ты пораскинь мозгами. Раз я не бестелесная сущность, раз я принял вид человека, как я могу себя вести? Как обезьяна? Или как страшилища из фильмов ужасов?
— Вот интересно. И мысли о работе, и отношение к женщинам, и знаменитая мужская дружба — абсолютно все, как у людей!
— Кстати, о мужской дружбе. — Даниель затушил сигарету о парапет. — С Себастьяном творится что-то странное, я не могу понять, в чем дело. Придирается к мелочам, реагирует на все как-то странно. Недавно смотрит, как я сигарету закуриваю, и вдруг как выдаст: «Ты что, без этой дряни совсем обходиться не можешь? Привык?» Я отвечаю: «Нет, не привык. Просто мне нравится». А он: «Нравятся вкус, привычка или то, что так делают люди?» Я в ответ: «Не знаю, не задумывался. Просто нравится, и все». А он возьми, да и скажи: «Только не забывай, что многие курильщики умирают от рака легких. Впрочем, все остальные умирают тоже. Это тебе тоже нравится?» Представляешь?.. А с Мариной как он обращается, ты видела?
— Да, имела такую возможность.
— Я пытался с ним поговорить по душам — отмалчивается или отвечает какими-то непонятными намеками. Может, между ними какие-то личные проблемы? Может, у нее кто-то появился, а он переживает?
Надя громко презрительно фыркнула:
— «Появился»! «Переживает»! Как можно быть таким недогадливым! Это даже для человека перебор.
— Ну, просвети меня, тупицу!
Надя помолчала и тихо, серьезно сказала:
— Твой лучший друг не находит себе места по очень простой причине. Он не хочет становиться человеком и боится, что ты им уже стал.
Глава 12
ЛЮБОПЫТНЫЕ ОТКРЫТИЯ
Шум закипающего чайника, приглушенное пение радио и непонятное жужжание.
Проснувшись, я некоторое время в недоумении слушала эти звуки — совершенно очевидные признаки чьей-то жизнедеятельности — и пыталась сообразить, кто их издает, а заодно и объяснить тот странный факт, что окно, при пробуждении обычно находящееся за мной, таинственным и невероятным образом переползло на стену слева.