Я побледнела. Вот черт. Только не это.
Только не говори, что с немцами не все улажено?
Твою ж мать! Сколько времени, Одри?
Успокойся, еще только 15 минут десятого
Черт черт, черт, черт!!!! Немцы будут у Эллингтона ровно в 10, а папка с договором у меня!!!! Я вчера схватила ее, потому что он ну он отвлек меня, Господи, вызови такси, умоляю! я носилась по дому, как петухом в задницу клюнутая. Я не имела права так подставить его. Ведь он доверяет мне без этого договора сделки не будет, а немцы, увидев неорганизованность мистера Эллингтона, не станут вдаваться в подробности, просто развернутся и уедут. В конце концов, его компания не единственная на рынке финансовых услуг, хотя, несомненно, одна из самых крупных и надежных. Надежность это слово как нельзя лучше характеризовало и компанию, и ее руководителя. Но вот помощница ему досталась та еще.
Наспех нацепив черные облегающие брюки, синий шелковый топ, слишком откровенный, но первый, который попался под руку, шпильки, я забрала каштановые волосы в высокий хвост.
Такси подъехало?
Угу, пожевывая лапшу и злорадно усмехаясь, кивнула Одри. Синее корыто 353, ждет у подъезда.
Корейское? сморщилась я, окидывая квартиру в поисках сумочки.
Не Опель Астра явно. На барной стойке.
Спасибо! Я схватила сумочку и полетела к выходу.
Папку-то не забудь!
Точно, спасибо! вернулась в свою комнату, схватила со стола папку и вылетела за дверь, уже только в коридоре услышав крик Одри:
Пиджак оставила, балда!
Несмотря на то, что наступил май, на улице по-прежнему было холодно, в районе пятнадцати градусов, а значит, я рисковала подхватить простуду, которую не имела права подхватить. Вдобавок эти непрекращающиеся моросящие дожди, колющие иголками ледяных капелек. С другой стороны, уж лучше я умру от воспаления легких, чем подведу мистера Эллингтона.
Жасминовый проспект, 74, пожалуйста. И если можно поторопитесь, я доплачу.
Таксист, кавказской наружности, с большим усилием переключил рычаг коробки передач и машина, взвизгнув, сорвалась с места. Не знаю, чего в этот момент я боялась больше не успеть передать документы или умереть по дороге и не передать их вообще. До работы 35 минут, а времени у меня оставалось только 30 Я спешно придумывала и оправдывала свое появление в кабинете мистера Эллингтона в самый разгар встречи, ведь наверняка будет пробка у лифтов (здание в 75 этажей, а лифтов всего шесть), задержка-очередь на пропускном пункте, ведь я забыла свой пропуск, а, значит, будут звонить в приемную Эллингтона, узнавать, просить временный пропуск о Боже. Что же мне делать. Что, что, что? Можно было бы позвонить, но телефон остался в пиджаке, который я оставила дома.
К счастью, мы доехали живыми и почти здоровыми. Подпрыгивали на каждой кочке, нанюхались выхлопных газов, по неведомой причине поступающих прямо в салон. Таксист уверял, что вибрация, трясущая автомобиль целебная и с машиной все в порядке. Только я от такой целебной вибрации побледнела и желудок обещал с минуты на минуту вывалить все содержимое, которое в нем болталось, благо, болталось там немного. Сунув таксисту деньги, я выпала из машины прямо в лужу на асфальте, куда меня и вытошнило. Боже мой Наконец этот ад закончился. Но я стояла на четвереньках в грязи и безостановочно блевала. Какой кошмар, прямо на глазах десятка людей и все проходили мимо, бросая брезгливые взгляды. Словно я какая-то алкоголичка, перебравшая и опозорившая себя прилюдно. Когда в поле моего зрения оказалась рука в белой рубашке, агатово-черном пиджаке с сапфировой запонкой в серебре (подарила на его день рождения), это был конец. Я не могла быть более уничтоженной, раздавленной или униженной, чем сейчас. Это не может быть правдой.
Амелия, возьми мою руку.
Я не могу, я вся в грязи, едва слышно прошептала я.
Возьми. Мою. Руку, спокойно, но крайне властно приказал он. Такой его тон я не могла ослушаться. Никогда. Еще ни разу.
Стряхнув, насколько это было возможно, с руки грязь, я робко вложила ее в чистую, сильную руку мистера Эллингтона, который одним движением поставил меня на ноги.
Где твой пиджак? спокойно, но с недовольством в голосе спросил он.
Дома забыла, я опустила глаза, как провинившаяся школьница. Стояла вся в грязи в собственной блевотине рядом с элегантно одетым, сияющим чистотой, вкусом и силой мужчиной. Прохожие окидывали нас недоуменными взглядами.
Когда мистер Эллингтон начал расстегивать пуговицы на пиджаке, я не сообразила, что он собирается сделать. И даже после того, как на мои плечи легла теплая ткань, вкусно пахнущая парфюмом и чистотой, я не в полной мере понимала, что произошло. Перечить и возмущаться не решилась, к тому же, данному жесту совершенно не придали значения, ведь мистер Эллингтон уже не без презрения рассматривал мой транспорт.
Ты приехала на этом?
Едва не рыдая, кивнула головой, пока руководитель Тринити стирал с моей щеки льняным платочком содержимое моего желудка.
Завтракала?
Слезы все-таки скатились по лицу, создав столпотворение на кончике подбородка. Я отрицательно помотала головой и впервые услышала рассерженный голос руководителя.
Амелия, ты должна питаться, ты угробишь себя!
Но я не успела, у вас же встреча с немцами
Я перенес ее на полчаса, знал, что ты приедешь. Но нет ничего важнее здоровья, поняла?
Смахнув рукой слезы и разглядывая лужу, я шмыгнула носом.
Посмотри на меня.
Господи, ну как я могу посмотреть на него? Вчера мы почти занимались сексом на водительском сиденье его машины, а сегодня он стирает с моей щеки блевотину Что же дальше ждет? Как я могу посмотреть в его прекрасные, чистые, добрые глаза. Как.
Амелия.
Я не могу едва слышно. Мне стыдно.
Теплые пальцы властно подняли и развернули мою голову. Я закрыла глаза. Нет. Не могу. Не. Мо. Гу. Мне стыдно!
Открой глаза, иначе я тебя поцелую.
Внизу живота больно кольнуло, и я мгновенно распахнула глаза.
После всего, что случилось? выдержать его взгляд не смогла и отвела глаза, хотя это было так сложно, когда две карих звезды манили своим светом.
А что случилось? его мягкий спокойный голос обволакивал, баюкал, успокаивал. Что он нашел во мне? Почему так разительно переменился?
Меня только что вырвало прямо в лужу, в которой я лежала
Это от плохого питания и ужасного транспорта. Я назначу тебе водителя.
Мистер Эллингтон! я гневно посмотрела в его глаза, в которых тут же зажглись веселые искорки, но лицо оставалось неумолимо серьезным.
Вот ты и посмотрела на меня.
Вы манипулятор! с поддельным возмущением воскликнула я, внутренне бесконечно восхищаясь этим мужчиной.
Завтра в девять за тобой заедет машина. И чтобы из того, что я прислал, ничего не осталось.
Цветы мне тоже съесть или их можно оставить? жалобно протянула я, кутаясь в пиджак и удостоившись его мимолетной теплой улыбки.
Цветы можно оставить, Амелия, он провел ладонью по моей щеке и высвободил мою губу, которую я ненароком кусала. Красивая блузка, ладонь мужчины скользнула до линии декольте и замерла. Мы любовались друг другом, словно в мире больше никого не существовало, словно время остановилось, но вскоре он мягко взял из моих рук папку и, не прощаясь, направился в сторону здания.
Значит ли это, что мое увольнение не принимается? крикнула я вдогонку.
Значит ли это, спасибо, мистер Эллингтон? он даже не повернулся, но я чувствовала, как он улыбается, ведь сама стояла с растянутой от уха до уха улыбкой. Вся в грязи и блевотине.
Вы позволите, Мисс Уэйнрайт?
Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Сегодня день напугай Амелию.
Вы кто, простите?
Я Бернард, ваш личный водитель. Мистер Эллингтон приказал отвезти вас до дома, Бернард открыл передо мной двери черного, в противоположность мне чистого и элегантного Майбаха.
Это шутка такая? даже не шелохнулась, прикрыв вырез на блузке пиджаком.
Я бы не посмел, мисс Уэйнрайт.