На грохот того бунта прибежал Пугачёви получилось, что для исполнения замысла казачьей державы он выбрал самое неподходящее казачество России: он, донской казак, думал о равенстве, а яицкие казаки думали о справедливости.
На Белых Берегах мятежники устроили казачий кругпервый после бунта 1772 года. Мятежники решали, что им делать дальше. Пугачёв объявил, что надо идти в поход на Москву. Ведь не ради Оренбурга Емельян поставил на кон всё и превратился в самозванца, обречённого на смертную казнь. В густой сентябрьской ночи столбами горели костры. По чёрной воде Яика разбегалась алая рябь. Казаки орали, били шапками о землю, хватались за сабли. Жёлтые степные лисицы в эту ночь не осмелились покинуть логовища. А казачьи кони равнодушно спали стоя. Казачий круг постановил: идём на Оренбург. Поход на Оренбургэто поход за справедливостью. А на Москвуза равенством.
«Поход на Москву» станет недосягаемой мечтой Пугачёва. И она не сбудется трижды. На Белых Берегах Пугачёва в этот поход не пустили яицкие казаки. На Царёво-Кокшайской дороге ему не хватит войска, разбега. А в Саранске иссякнет вера в успех. На казачьем круге Белых Берегов Пугачёв проиграл первый бой и понял: онникто. Заложник. Орудие. Яицкие лидерыего хозяева. «Улица моя тесна», с горечью скажет потом Пугачёв.
И ещё на Белых Берегах он впервые воочию увидел, что его идея казачьего переустройства России не универсальна. Но не потому, что плохая, а потому, что Россияразная. И каждая самодостаточная зона России будет прочитывать эту идею по-своему. Как ей понятно и выгодно. Так и случилось на Яике.
Если бы Емельян Пугачёв был глуп, он счёл бы яицких лидеров предателямии потом их всех бы перерезал. Но Пугачёв был умён и понял, что ему нужна не поддержка яицких лидеров, а власть над ними. Под Оренбург Пугачёв пойдёт сражаться не за победу над «регулярством», а за победу над яицкими казаками. Он сам станет им Оренбургом.
Пугачёву повезло, что казачий круг выбрал атаманом Андрея Овчинникова. Андрей доверял не делу, а человеку: если Емельян объявил себя царём и этим подписал себе смертный приговор, значит, Емельян не предаст, и ему можно верить. Овчинников был всего на год старше Пугачёва, но оказался куда более цельным человеком. Спокойный и надёжный, жестокий и смелый, он был предан бунту, как волксвободе. Его слово казаки ценили выше, чем слово Емельяна, а он до самого конца не отступится от Пугачёва. Судьба его помилует: яицкий казак Андрей Овчинников не увидит поражения и погибнет в последней битве.
А для казаков Яика ещё придёт пора, когда равенство станет для них важнее справедливости. Это будет время Табынской Богородицы. Пугачёв просто явился на столетие раньше срока.
Крестный дозор
После пугачёвщины государство приравняет казачьи чины к офицерским и откроет казачьим лидерам путь в дворянство. Тем самым власть обретёт контроль над казаками через казачью элиту. Разница между оренбургской очередью, то есть равенством, и яицким взаимозачётом, то есть справедливостью, окажется уже не важной. Разделение на войска потихоньку станет формальностью, исторической памятью: казачий мир Яика будет един.
Единство закрепит общая святынятабынская икона Божьей Матери. А культ материнской любви, одинаковой для всех чад, был культом общинного равенства. Равенство и оренбургское «регулярство» победят казачью вольницу. Богородица Табынская не смотрела, как служат её дети: по найму или по порядку. Не смотрела, сколькими перстами они крестят лоб: двумя или тремя. Она тревожилась, чтобы все были живы. Судьба уберегла её в бунт, когда брат шёл на брата. Табынская крепость без боя сдалась пугачёвцам, а потом без боя вернулась под руку государыни.
Древняя икона была чудотворной уже давно. Однажды табынская крестьянка взяла в храм сына, а мальчишка пришёл с яблоком. Матушка шлёпнула сорванца по руке, чтобы убрал забаву. А когда служба закончилась, яблоко у мальчишки исчезло. «Всё-таки слопал в церкви, разбойник?» сурово спросила матушка. «Не ел я! поклялся мальчишка. Тётенька себе попросила!» И указал на икону.
Подлинная её сила откроется в 1848 году. Беспощадные степи Азии то и дело облизывали русские границы смрадным языком эпидемий. На реке Белой большое пристанское село Стерлитамак будет вымирать от холеры. Изгонять дьявола призовут икону из Табынска. Дьявол сбежит от святого лика, и Стерлитамак исцелится.
Через пять лет холерой залихорадит Оренбург. Гибнущий город воззовёт к табынской спасительнице. Икону принесути бесы отступятся от Оренбурга. Но чуду иконы найдётся и вполне рациональное объяснение. Городские власти Оренбурга стаскивали трупы умерших от холеры в огромный Караван-Сарай. Шедевр архитектора Александра Брюллова стал замком смерти. Но ненасытные интенданты Караван-Сарая тайком снимали с покойников одежду и продавали по дешёвке: тем самым разносили заразу по городу. Когда в Оренбург вошла Богородица Табынская, жулики побоялись грешить пред её образом, побоялись наживаться на мёртвых, и прекратили торговлю. Разбег заразы остановился.
Храм в селе Табынское, где хранилась чудотворная икона
Постепенно табынскую икону призна́ют по всему Яику-Уралу, по всей огромной губернии. И сложится крестный ход через пограничные селения. Икона будет обходить Оренбургскую губернию по кругу, и этот крестный дозор будет длиться с весны до весны. Усталая Богородица разрешит себе отдыхать в своей церкви в Табынске только три недели в году.
По колеям пыльных степных трактов от форпоста к форпосту покатится каретаколёсный храм с пятью деревянными главками. В карете будет ехать икона: огромная, тяжёлая, чёрная доска с едва мерцающим образом Богоматери. В эту повозку будут запрягать лишь тех лошадей, которые никогда не возили на себе всадника, даже мальчишки в ночном не запрыгивали им на спины охлюпкой. Такие лошади умеют понимать желания чудесной иконы и сами выбирают, в какую деревню им свернуть и где остановиться.
Табынская Богородица, как мать, помогала всеми казакам, и не казакам, и православным, и правоверным. Среди православных Табынскую Богородицу почитали и никониане, и раскольники, потому что образ её был дониконова письма. Казачья заступница объединяла всех.
Она будет в дороге пятьдесят лет, до самой Гражданской войны. Оставляя Оренбург большевикам, последний оренбургский атаман Александр Дутов увезёт казачью святыню в Сибирь. Оттуда разгромленные белоказаки через смертоносные льды хребта Боро-Хоро на руках вынесут икону в китайский город Кульджу.
В скромной русской церковке Кульджи Табынская Богородица будет утешать изгнанников ещё пятьдесят лет, до эпохи Культурной революции в Китае. А потом со смоляным дымом костра бесноватых хунвейбинов Божья Матерь Табынская тихо отступит в небо Поднебесной империи.
Воцарение в Илецке
Первой на пути бунта к Оренбургу стояла крепость Илецкий городок. Здесь, на левом, «бухарском» берегу Яика у впадения степного Илека жили казаки, переселённые в Оренбуржье из Малороссии. Они не получили от хозяев Яика рыбных промыслов и пахали поля. Поэтому их главные ценности были крестьянскиевласть и собственность, а не казачьиравенство и справедливость.
Четырьмя сотнями илецких казаков командовал атаман Лазарь Портнов. Увидев на горизонте тучу пыли от войска мятежников, он хотел спустить по Яику заготовленные плоты, чтобы они сшибли мост. Бунтовщики станут перебираться через Яик вплавь, и тогда их можно будет побить картечью. Но свои же товарищи не дали Портнову уничтожить переправу. Однако атаман Овчинников всё равно не рискнул переходить реку по мосту и перевёл отряд на левый берег по отмелям былинного острова Кош-Яик. Сияя осенними рощами, остров лежал посреди Яика, словно груда золота. Илецкий городок сдался без боя.
Яик не широк и не глубок, по нему не ходят корабли, и как в нём утонул Чапаевсовершенно непонятно. Но Яикрусский Нил: он дал жизнь окрестным пустыням, он установил ход времени, он прочертил границы между народами и государствами
Бунтовщики разграбили дом Портнова. Деньги, пистолеты и сабли забрали себе. Висевший в горнице портрет императрицы истыкали пиками и выбросили на двор. В сундуках нашли атаманское платье. Емельян скинул пропотевший зелёный бешмет и дырявые сапоги и обрядился во всё новое. Вот теперь, в богатой бараньей шапке, он выглядел как настоящий царь.