Мелодия любви
Уже не очень молодой архивист Аркадий Васильевич был всегда ухоженным и опрятным. Он был на хорошем счету. Работу знал досконально. Нареканий от посетителей и клиентов архива не имел. На работу к нему нередко залетали почирикать красивые пташки. Особенно частым гостем была Вика длинноногая синеглазая блондинка. Она сверлила Аркадия влюбленным взглядом. Иногда они надолго уходили в хранилище документов. Возвращались уставшими и растрепанными. Видимо, все никак не могли найти необходимые материалы.
Однажды Света рылась на самых дальних стеллажах. Стоя на стремянке, она ворошила еще не разобранные подборки старинных газет. Трусики она не надевала принципиально. Хотела привлечь внимание архивиста. Случай подвернулся
Аркадий Васильевич, можно вас попросить подержать лестницу, она качается, и я боюсь упасть, загадочным голосом произнесла Светлана.
Аркадий не спеша подошел к стеллажам. Сначала он издалека любовался открытыми для обзора прелестями Светланы. Потом подошел поближе и взялся за холодный металлический каркас лестницы-стремянки. Зрелище, представшее перед его взором, мало соотносилось с содержанием архива. Представленный на обозрение документ был не стар и даже очень привлекателен. Очки архивиста начали запотевать. Светлана видела растерянность своего начальника и как бы невзначай покручивала своей аппетитной попой, играя мышцами ягодиц. У Аркадия Васильевича поехала крыша. Он говорил что-то, путаясь и заикаясь. Светка щебетала сверху. Они даже забыли про камеры видеонаблюдения, которые недавно были установлены в архиве. Бедные охранники, за что им такое испытание?
Вдоволь насладившись своим превосходством над ботаником, Светлана, взяв с собой какие-то документы, начала спускаться вниз.
Светлана Ивановна, по-моему, вы забыли взять подшивку за 1897 год, начал бормотать Аркадий Васильевич.
Нет, что вы. Вот она со мной, с предпоследней ступеньки ответила знойная девушка. Правда, она свежее с 1989 года.
Светлана распахнула свой халатик, надетый на обнаженное тело. Ботаник обомлел. Ее великолепная грудь оказалась совсем рядом с его носом. Он стал жадно целовать ее сосочки. Лицо его вспотело. Светке и самой стало жарко. Она скинула халат и стала судорожно расстегивать одежду Аркадия Васильевича
Ах, какой удивительной была его виолончель!.. Она играла то медленно, то ускоряя темп своих божественных мелодий. Звуки взлетали в поднебесье и падали вниз. Потом она, делая паузы, снова излучала потоки музыки. Архивист был в ее жизни третьим сексуальным партнером. Светка имела первый опыт с Ашотом Абрамовичем. Второй опыт сексуального общения состоялся с соседом Петром Клименчуком, но его инструмент был слишком слаб А тут небесное наслаждение
По желанию Светланы виолончель превращалась во флейту. Светлана перебирала пальчиками по стволу этой великолепной кожаной дуды. Ее губы и язык бегали по мундштуку, ласкали волшебный инструмент. От этих сказочных манипуляций комнату заполняли мелодичные и чарующие звуки горного ручейка, пробивающегося сквозь валуны камнепада. Под эту сладострастную мелодию ботаник чувственно стонал и всхлипывал. Светлана опять ощутила всю свою власть, теперь уже не только над сознанием, но и над телом своего начальника.
Потом флейта по желанию Светки превращалась в своеобразный ершик трубочиста для дымохода. Аркадий Васильевич им ловко управлялся. Его инструмент виртуозно погружался в лоно девушки и выныривал вновь из пламенного вулкана, который когда-то открыл для нее первый партнер Ашот Абрамович. От нетрадиционного проникновения Светлана сквозь боль ощущала какое-то загадочно яркое и всепоглощающее чувство восторга.
Кончай туда, туда, мой милый, там, там ой, от этого не забеременеешь, дрожащим голосом шептала Светлана.
Прозвучал последний аккорд, и мелодия прервалась
А там, в будке охранников, напряжение в электрической сети подскочило выше 220 вольт, мониторы начали моргать, и бедные старички так и не смогли досмотреть этот завораживающий фильм.
Потом шли унылые будни. Календарь переворачивал листы. Аркадий Васильевич перестал кокетничать с Викой. Глаза этой красавицы постепенно из сине-безоблачных становились лилово-грустными. Светка уже начала ощущать свое превосходство и над Викой. Но тяга к познанию нового в ней неугомонно росла, она познавала все новые и новые инструменты утром, в обед и после работы. Ее плотское удовлетворение реализовывалось в любую минуту по ее, Светкиному, желанию. При отсутствии подходящего музыканта с Аркадием Васильевичем она всегда могла по-быстрому замутить на работе.
Она еще не понимала тогда, что гиперсексуальность может растаять так же внезапно, как и пришла. А что останется? Останется опустошенность и приобретенные недуги. Хвори души и тела. Выходить замуж за него Аркадий Васильевич Светлану не звал, а ей уже пора. Архивист всей душой полюбил эту неугомонную девушку, он каждый день ждал интимной близости со Светой. Все другие женщины перестали для него существовать. А ее это уже раздражало. Аркадий страдал и мучился, а Светке не было до этого дела. Быстрый перепих, хотя и яркий, на работе уже не приносил ей удовлетворения, сексуальная гиперактивность начала покидать ее мысли и тело.
Никакой тебе романтики, заявляла Светлана.
Но по старой привычке иногда припадала к уже знакомому и ставшему родным инструменту. Конечно, ботаник может наизусть проникновенно читать стихи, но нахрен они нужны. От них денег-то не прибавится.
Однажды в архив пришла Вика. Аркадия вызвали в контору к начальству, Светлана одна осталась на хозяйстве. Вика это знала, она специально пришла, чтобы поговорить со Светланой. Вике хотелось, чтобы Светлана отвязалась от ее Аркадия. Но разговор у них не получался. Разными интересами руководствовались девушки. Отказываться от Аркадия Васильевича Светлана не собиралась и порадовать Вику этим не могла. Она также не могла себе представить, что на ее виолончели вдруг будет играть другая музыкантша. Архивист был для нее как бы дежурным сексуальным партнером и начальником на работе одновременно, что было удобно во всех отношениях. Вика же хотела выйти замуж за архивиста, но его голова, даже обе, верхняя и нижняя, были захвачены Светкой. Вика понимала, что это временное явление и оно пройдет. Но ей хотелось, чтобы это случилось быстрее. Годы-то уходят, молодость не вечна.
Бесстрашный ботаник
Похрустывали угасающие огоньки костра. Ночь уже охватила своими леденящими объятиями прибайкальский лес и нашу поляну. Казалось, что обалдевшая тишина жадно вслушивалась в наш разговор и никак не могла понять кипящих страстей и, по существу, горького одиночества героев прозвучавших откровений.
И вот она, тишина, ставит свой диагноз человеческим отношениям разрушители.
Резким порывом ветра верхние ветки вековых сосен обрывает, закручивает и обрушивает на нашу поляну. Все пространство вокруг нас становится в одно мгновение непроходимым буреломом. «Да, наломали мы дров», подумал я.
Одумайтесь, человеки, кричит ветер.
Давайте жить дружно, вспоминаю я незамысловатые, но такие драгоценные слова мультяшного героя кота Леопольда.
А наш художник Леопольд подвел итог разговора.
Не, делать иллюстрации к этим рассказам я не смогу. Слишком откровенные они для меня.
Ветер прекратился. На небе мерцали звезды. Они как бы подмигивали сидящим у погасшего костра мужикам, зовя их к познанию вселенских тайн. Но загадки Вселенной мало волновали собеседников. Они погрузились в земную грусть. Мужчины пытались осмыслить услышанную информацию. Все долго молчали. Вдруг клубящуюся седыми кружевами дыма тишину разрезал хрипловатый голос Федотыча.
Хотите, я вам расскажу, чем закончилась история Светланы и Аркадия Васильевича?
Все одобрительно молчали, и доктор начал грустное повествование. Федотыч продолжил свой рассказ.
Я не хочу ранить ваше благопристойное видение мира и врываться в него со словесной порнографией. Но я расскажу все, как оно было в действительности. Конечно же, со слов моей пациентки Светланы.
Итак, фестивальные приключения когда-то заканчиваются, и наступает развязка. Настигла она и Светлану. Светка банально забеременела. От кого твердого ответа у нее не было. Поэтому решила Света попытать счастье, прощупать отношение к ее деликатному положению у членов своего музыкального оркестра. А это отношение и у виртуозов, и у начинающих скрипачей было однозначно отрицательным.