Те, что сидят к нам ближе, делают то же самое, прошептала Марина с озорной улыбкой. И еще о чем-то шепчутся, не иначе, решают, подкатывать к нам или нет.
Ошибаешься: по их физиономиям видно, что они уже все решили и теперь только ждут нашего сигнала, заметила со знанием дела Наташка. Да только мне совсем не хочется, чтобы они к нам подкатывали. Староваты мужички и какие-то не сексапильные! Те другие выглядят симпатичней.
Марина интригующе улыбнулась и приподняла брови.
Будем подавать им сигналы?
Ни в коем разе! возразила Наташка. Мы ничего не ищем, мы кошки, которые гуляют сами по себе. А если кому-то охота нас закадрить, пусть изловчаются, мы не будем им помогать.
Наташка, я тебя обожаю, Марина подняла бокал и торжественно выдала: За женскую независимость и феминизм!
Спасатель, сидевший на круглом стуле возле стойки и болтавший с барменом, обернулся. Марина произнесла свой тост слишком громко, и он, видимо, слышал.
Так как Марина сидела к нему лицом, она машинально посмотрела на него. И ощутила растерянность. Она никак не ожидала, что у него может быть такой взгляд: умный, глубокий и мягко-ироничный. Но главное это был взгляд взрослого мужчины, а не молоденького паренька. Он явно старше, чем показался ей сразу: не двадцать два двадцать три, а как минимум двадцать пять.
Внезапно он добродушно улыбнулся Марине и снова повернулся к бармену. На секунду Марина опешила, а затем почувствовала досаду. И дернуло же ее ляпнуть это дурацкое слово феминизм! Хоть бы остальные мужики не услышали, а то сейчас разбегутся, не дождавшись заказанных блюд. Самое обидное, что она ввернула это словечко в шутку. Марина не была феминисткой, разве что умеренной. Просто они с Наташкой сидели в последнее время на форумах феминисток, вот слово и вертелось на языке.
И вот, сейчас она брякнула его. И «шовинистический свин» мгновенно отреагировал. Ну а как же иначе? Мужчины всегда реагируют на это словечко. Кто-то проявляет агрессию, кто-то бежит прочь, а кто-то спешит доказать свое гендерное превосходство. Спасатель, видимо, был из числа последних чего только стоит его улыбочка! Мол, понятно все с вами, сударыня: скучаете по романтике и горячему сексу. Потому и нервная такая. Не в погоде-то дело, видать, а в чем-то другом
«Самое досадное, что все так и есть», печально подумала Марина.
Прекрасные дамы, разрешите составить вам компанию!
Марина вскинула голову. Перед ними стояли те самые мужички, с которыми хотела завязать знакомство Наташка. Не дождались сигнала и решили проявить инициативу.
Составить компанию? задумчиво протянула Наташка. Что ж отчего бы и нет? Присаживайтесь, ребята! И где там наше горячее, черт возьми?! Вы бывали раньше в этом ресторане? Скажите, здесь всегда так тянут с заказом?
Начало было положено. Мужчины уселись за стол и включились в беседу. Наташка молодец, умеет завязать сходу непринужденный, живой разговор. Марина тоже умела, только в последнее время она стала немного робкой и скованной. Возможно, сказалось то, что последний год она работала дома, за компьютером, и мало общалась с новыми людьми.
«Ну, так поспешим же наверстать упущенное», сказала она себе и присоединилась к беседе.
На спасателя она больше не смотрела много для него чести. К тому же один из подсевших за их стол мужичков загородил ей обзор барной стойки, чему Марина от души порадовалась.
Заиграла живая музыка, и зал встрепенулся. Играли почти одни медляки. Певец пел ужасно: голос-то у него был красивый, но на ухо явно медведь наступил. Он ни черта не попадал в ноты, из-за чего лирические песни звучали комично и, слушая их, хотелось не проникаться эмоциями, а хохотать. Подружки и хохотали к недоумению своих кавалеров, в упор не замечавших халтурного исполнения певца. Впрочем, Паше и Диме (так звали мужичков) импонировало, что дамы веселятся и держатся раскованно. Сами они тоже держались раскованно, сыпали плоскими остротами и одаривали подружек затертыми комплиментами.
Последовал перерыв в танцах, а затем «по многочисленным просьбам трудящихся», то бишь отдыхающих, грянула песня «Ах, какая женщина». Дима тотчас пригласил Наташку, а Паша Марину.
И начался десятиминутный кошмар.
Паша, успевший хорошо подвыпить, не желал танцевать скромно и благопристойно, а пытался виртуозничать и делать выкрутасы так сказать, показывал партнерше свои таланты. Да еще и напевал вполголоса, томно и зазывно глядя Марине в глаза.
Эта песня про нас с тобою, Мариша, прошептал он ей на ухо. Я, как увидел, что ты входишь в ресторан, так сразу и подумал: «Ах, какая женщина, вот мне бы такую!»
Марина мысленно выругалась. Она уже поняла, что Паша не отличается повышенным интеллектом, но выходило, что у него и с фантазией плохо. «Прост, как ситцевые трусы», вспомнилось ей выражение, знакомое со студенческих времен. Марина не считала, что простота хуже воровства, но как бы этот Паша и в постели не оказался примитивен. И вообще, он Марине не нравился. Вроде бы симпатичен, а вот, хоть убейте, не нравится.
Песня закончилась, и тут же грянула новая «Дым сигарет с ментолом». Марина обожала этот медляк с юных лет, но, когда Паша схватил ее в охапку и закружил в танце, она ощутила жгучую досаду. Танцевать под такую чудесную песню с этим тюфяком! Да еще Паша снова принялся подвывать Кошачий концерт, называется.
Не в силах смотреть на лицо кавалера, наполненное страстной истомой, Марина отвернулась. И ее глаза тотчас встретились с глазами спасателя, о котором она совершенно забыла за последний час. Он сидел все на том же месте и смотрел прямо на нее. Глаза смеялись, на губах играла улыбка. И вдруг, к негодованию Марины, он расхохотался.
«Надо мной потешается, сукин сын», подумала она, отворачиваясь и досадливо морщась.
Наконец, кошмарный танец закончился. Сказав Паше, что чувствует себя плохо, Марина заспешила на воздух. Паша выскочил следом.
На улице Марине сразу полегчало: и физически, и, как говорится, морально. Подойдя к ограждению набережной, она посмотрела на море, послушала, как шумят волны. Эти звуки успокаивали и проясняли сознание.
«О господи, что мы делаем? внезапно подумалось ей. Зачем, для чего это все? Лучше бы мы сразу ушли и провели вечер дома»
Как ты, Мариша? раздался позади голос Паши. Тошнит?
Нет-нет, все в порядке, она выдавила из себя улыбку. Меня и не тошнило, просто голова чуть-чуть закружилась, наверное, от духоты.
А у меня с самого начала вечера кружится голова, многозначительно произнес Паша. С того самого момента, как ты вошла в ресторан.
«Ты повторяешься, дружок», съехидничала про себя Марина.
Нет, правда, Мариш, я не вру, улыбнулся Паша. У меня такое чувство, будто я сходу влюбился.
Он помолчал, и, не дождавшись реакции на свои слова, продолжал:
Ты знаешь, мы с Димкой тут уже неделю. И до сих пор ни с кем ничего. Девчонок, конечно, море, но таких, как вы с Наташкой, нам еще не встречалось Что, Мариш? он выжидающе посмотрел на нее.
«Болван ты, Пашуня, хотелось ответить Марине. Не чувствуешь отношения женщины». Но вслух она этого не сказала. Зачем портить настроение человеку, который ни в чем не виноват?
Марина, что ты молчишь? Паша потормошил ее за плечо. Скажи, я хоть немного нравлюсь тебе?
Конечно, Паша, машинально ответила она.
Значит, завтра мы встретимся?
Да. Только утром мы едем на экскурсию.
Ничего, встретимся после обеда. Где?
Да мне свой телефон. Я позвоню, как вернемся.
Записав номер сотового телефона Паши, Марина заспешила назад в ресторан, пока Паша не спохватился, что не спросил ее номера. Наташка тотчас увела подругу в туалет.
Слушай, сказала она, едва они остались одни. Мне что-то этот Дима не нравится. Провести с ним вечер, конечно, было занятно, но вот брать его в любовники меня что-то не тянет. Не чувствую никакого влечения, понимаешь?
Понимаю. У меня то же самое Сбежим?
Сбежать не получится: надо вызывать такси, а это лучше сделать из ресторана. Скажем нашим кавалерам, что встретимся с ними завтра, а сами не придем.