А потом появился Себастьян д'Альенда. Я встретила его в доме Бланки Эррера. Мы считались подругами, ибо в церкви сидели на одной скамье. Бланка недавно вышла замуж, и среди друзей ее мужа было много веселых и любезных кавалеров. До сих пор не понимаю, чем я прельстила дона Себастьяна. Разве что умением молчать и слушать его пространные речи? Мое скромное приданое не могло соблазнить блистательного сеньора д'Альенду. Что до моих чувств О, сердце мое разрывалось от нежности, от благодарности. Впервые кто-то любил меня, мечтал обо мне. Служить ему, выполнять малейшее его желаниеиных помыслов у меня не было. Мы могли стать счастливейшей парой Могли
Духовником моего мужа был иезуит Солано. Содрогаюсь, вспоминая его низенькую, грузную фигуру в черном балахоне. Он сказал Себастьяну, что я, верно, одержима бесами, если могу так петь. И мой муж запретил мне петь. С таким же успехом он мог запретить мне дышать. О, я желала повиноваться. Муж был назначен посланником при папском дворе, и мы уехали в Италиюсначала в Рим, а потом, когда началась подготовка к войне с туркамив Венецию. Венеция Там вновь я услышала Бога. Я желала угодить мужу, ине пела. Я не понимала еще, что умираю. Только чувствовала: этот дивный город, прекрасные люди, молодой мужвсе перестало меня радовать. Жизнь утратила смысл. И тогда я воззвала к Творцу. И получила ответ. Голос не для того дан, чтобы молчать. Мой долг перед Создателем больше, чем долг перед мужем. Душа моя поет, и я не смею заглушить эту песнь.
Помоги мне, Господи! Я возненавидела своего мужа. Он убивал меня ежедневно, ежечасно. Твердил о любви, но голоса моей души не слышал. Не желал услышать. Я просила Творца дать мне сил.
А потом дон Себастьян умер. Погиб в битве при Лепанто. Если мы встретимся на том свете, я буду молить его о прощении, ибо грешна перед ним. Я вышла за него замуж прежде, чем голоса наших душ слились. Дон Себастьян сделал меня свободной и богатой. И взял за это полтора года моей жизни.
После смерти мужа мне пришлось вернуться в Испанию, вступить во владение наследством. Меня встретил Мануэльсредний брат. Отец отправился по делам в столицу. Я нашла, что Мануэль изменился. Он похудел и загорел до чернотыбелая одежда доминиканца только подчеркивала смуглый цвет лица.
Хвала Иисусу, ты невредима! воскликнул он, хватая меня за руки и чуть отстраняя, чтобы рассмотреть.
В тоне его, к моему удивлению, звучала искренняя радость. Да и черные глазаглаза нашей материсмотрели ласково и приветливо.
Я кивнула.
Путешествие прошло благополучно.
Не дожидаясь вопросов, Мануэль поведал об отце и старшем брате, чьи успехи «вызывают ярость завистников». И со вздохом добавил, что от младшегоЭрнандоуже больше года нет вестей. «Остается только уповать на милосердие Божие».
Затем он сказал:
Мы очень беспокоились о тебе с тех пор, как получили известие о смерти дона Себастьяна.
Я ничего не ответила. Брат оглядел меня и промолвил неодобрительно:
Тебе следовало бы носить траур.
Я широко открыла глаза. Дело в том, что я и носила траур: черное платье с гладким белым воротником и манжетами, черное прозрачное покрывало. Оправившись от изумления, я сказала об этом брату. Он не смягчился.
Тебе не подобает так одеваться. Вырез лифа слишком глубок. Ты же знаешь, что дамам запрещено появляться при дворе с обнаженной шеей.
Мы не при дворе.
И все-таки, женщине приличествует скромность.
Желая переменить тему, я спросила, как поживает Бланка Эррера.
Узнаешь об этом от нее самой. Она в городе.
Тон брата был сух и холоден.
Мануэль?
Я вопросительно на него посмотрела. Он ответил не сразу.
Донья Бланка свела дружбу с иезуитами.
Словно липкое что-то коснулось кожи, и захотелось сразу вымыть руки. Отец Солано «Дон Себастьян, ваша жена одержима бесами».
С иезуитами?
Мануэль кивнул.
Иезуиты Христово воинство Монахи иных орденов не вспоминают о них без проклятий. Иезуиты не замкнуты в монастыре, живут в миру. Подчиняются только генералу ордена и папе. Становятся духовниками герцогов и королей и держат их в своей власти Боже, помилуй Бланку, если она попала в руки иезуитов!
* * *
Я не знаю ничего отвратительнее придворной испанской моды времен царствования нашего наихристианнейшего повелителя Филиппа П. С особенной ясностью я осознала это, взглянув на донью Бланку. Как истинная модница она старалась во всем походить на придворных щеголих и прилагала невероятные усилия, дабы себя изуродовать. В платье, словно в футляре, она скрыла свое дивное тело. В невероятно жаркий день донья Бланка облачилась в черный бархат. О, этот узкий глухой корсет, расплющивающий грудь; о, эта юбка на каркасе, огромная и тяжелая, словно колокол! О, чудовищный крахмальный воротник! Лучше быть заключенной в темнице, чем в таком платье, придающем женской фигуре сходство с песочными часами.
Сама я, после строгого выговора брата, носила платье, напоминавшее монашескоетемное, закрытое, свободного покроя, с широкими рукаваминикаких корсетов, никаких каркасов Бланка взирала на меня с жалостью. Я на неес восхищением. Оставаться в подобном наряде веселой и жизнерадостнойподлинный героизм. И великолепное здоровье. На голове у нее был расшитый жемчугом берет, из-под которого в продуманном беспорядке выбивались пряди темно-русых волос. Лицо отливало розовым, словно жемчуг. За этот удивительный цвет лица Бланку нередко называли Маргаритой. Легкая полуулыбка играла на ее губах. В наших краях бытовало сравнение: «Изменчива, как улыбка доньи Бланки».
Я отступила на шаг и воскликнула:
Какое великолепие!
Без сомнения, Бланка долго готовила свой триумф, и остаться равнодушной означало лишиться единственной подруги.
Скоро ты сможешь снять свой ужасный траур, поспешила утешить меня добрая Бланка. Я уверена, ты и сейчас могла бы носить нечто более более Ты ведь не собираешься уйти в монастырь?
Я поторопилась ее успокоить, объяснив, что Мануэль нашел мой итальянский наряд слишком нескромным.
Бланка заинтересовалась:
Разве итальянцы не следуют испанской моде?
Увы, нет. Им, видимо, неизвестно, какого совершенства достигли испанские портные в обрамлении д-драгоценностей.
Бланка улыбнулась.
Расскажи. Что носят венецианки?
Я взмахнула руками.
Юбки без каркаса. Стоячий кружевной воротник Грудь приоткрыта
Как? изумилась Бланка. Дозволено обнажать грудь и плечи?
Я кивнула.
Но Церковь Как на это смотрит Церковь?
Видимо, од-д-добряет. Эту моду ввела любовница кардинала Ра
Тут я осеклась, ибо Бланка вспыхнула и оглянулась. Проследив за ее взглядом, я прикусила язык. Увы, поздно! Только теперь я заметила, что Бланка была в комнате не одна. В нише окна стоял мужчина и, листая книгу, терпеливо ожидал, пока Бланка нас познакомит. Он мог бы еще долго ждать Теперь, в воцарившейся тишине, он отложил книгу и направился к нам. Меня затряслоедва распознала черную сутану иезуита. Он неспешно подошел, негромко, спокойно назвал свое имя. Бланка представила меня. Иезуит учтиво наклонил голову. Как мне все это было знакомо! Опущенные глаза, сцепленные в замок руки, тихий голос Ни одного лишнего слова, жестатипичные повадки иезуитов! Он был скорее бледен, нежели смугл. Губы сухие и тонкие. Остроконечная бородка, как у щеголя с Аламеды. Да и руки, как у придворноготонкие, красивые пальцы, ухоженные ногти, верно, за ножнички брался чаще, чем за молитвенник.
Иезуит ни разу не взглянул мне в лицо. Но я готова была поклясться, что он рассмотрел меня до малейших подробностей.
Бланка опустила ресницы, коснулась веером губ. Она уже оправилась от смущения и только забавлялась.
Как мы суетны! воскликнула она, возводя глаза к потолку. Святой отец, плоть так немощна.
Мной овладели бесы.
Госпожа Гезье, верно, рассудила т-так же и, желая избавиться от хлопот, взяла в любовники духовника. Т-так г-греху сопутствовало отпущение.
Улыбка Бланки стала еще более неопределенной. Иезуит даже бровью не повел. Но я почувствовала, как мгновенно, словно искра упала на трут, в нем вспыхнул гнев. Словно сноп пламени взметнулся из-под пепла. Однако голос его звучал все так же мягко.
Как видно, будучи в Италии, вы избирали себе достойных друзей.