А знаете, месье Верней как раз в этом мы с вами похожи, и я сам был бы не прочь обернуться призраком и никогда не покидать Лувра. Вот скажите, где бы вы поселились, если бы вдруг явился волшебник и исполнил наше желание?
Как приятно, что у нас с вами есть общие желания, месье бросив этот откровенный намек не зная, что тем самым плеснул масла в огонь Эрнест сделал вид, что серьезно раздумывает над вопросом:
Нуууу полагаю, что в основном я проводил бы время вблизи лестницы Дарю, в компании Ники Самофракийской люблю, знаете ли, женщин, способных настолько потерять голову!..
Марэ от души засмеялся над шуткой своего остроумного спутника, а Эрнест, польщенный реакцией, не дал ему отдышаться:
Но знаете что, месье Марэ?..
Что?
Я думаю нам с вами обоим пришелся бы по душе семьдесят седьмой зал галереи Денон Райское местечко для романтиков, в красоте прошлого черпающих силы, чтобы существовать в настоящем и не терять надежды на будущее.
Ммммм вы очень красиво это сказали, мой друг, но увы, я не так хорошо, как вы, знаком с расположением залов и коллекцией.
Тот самый, где мы с вами добрую четверть часа простояли перед «Свободой» с ее восхитительной грудью и фригийским колпаком.
Да, вы правы припоминаю. Марэ вновь мягко улыбнулся, сдерживая печаль, посетившую его, когда художник дважды походя расписался в своем чувственном притяжении к женским прелестям, пусть даже мраморным или написанным на холсте. Это снова убедило его в необходимости взять под контроль собственное влечение, и с достоинством выйти из ситуации, что вскоре могла стать обоюдно неловкой:
Лучше признаюсь, пока не поздно я в самом деле немного устал. Сегодняшний день начался очень уж рано, а сейчас время к ужину, и
Улыбка Эрнеста мгновенно погасла словно кто-то выключил солнце и на лице выразилось разочарование столь горькое, что это окончательно смутило и сбило Марэ с толку. Он поглубже вдохнул, сделал шаг навстречу художнику, взял его за руку и, глядя прямо в глаза, взволнованно проговорил:
Но вы ведь не откажетесь поужинать со мной, месье Верней? Терпеть не могу есть в одиночестве а тем более, пить.
***
Около трех часов ночи доктора Эмиля Шаффхаузена разбудил телефонный звонок. Доктор недовольно заворчал и попытался спрятать голову под подушку, надеясь, что это наглое вторжение в ночной покой просто ошибка диспетчера; но телефон не умолкал и продолжал заливаться истерической трелью. Стало быть, звонили из клиники, и там случилось что-то экстраординарное, поскольку беспокоить патрона в нерабочие часы строжайше запрещалось всем Исключения делались лишь в единичных случаях, когда речь шла о прямой угрозе жизни пациента и невозможности дежурного врача справиться с этой ситуацией самостоятельно.
«Вишенкой на торте» стал раздраженный голос супруги, донесшийся из соседней комнаты:
Эмиль, ради всего святого, сними уже трубку и уйми своих бездарных идиотов, неспособных дать очередному психу успокоительное или поставить клизму!..
Да, дорогая сухо ответил Шаффхаузен, и в очередной раз спросил себя стоила ли клиника «Сан-Вивиан», фактически перешедшая к нему по наследству от компаньона, удушающей обузы в виде Жанны, полученной «в нагрузку» (женитьба на вдове была условием sine qua non для вступления в права)? Но, пожалуй, все-таки стоила
Эмиль вздохнул, зажег настольную лампу и, кое-как нащупав трубку, наконец, ответил на звонок:
Шаффхаузен, слушаю
Патрон, простите из телефонной мембраны донесся чуть задыхающийся голос Жана Дюваля, ассистента и с некоторых пор заместителя Шаффхаузена по всем основным вопросам, связанным с лечением пациентов. Простите, что беспокою вас так поздно или, скорее, рано но у нас тут ээээ кое-что произошло и боюсь, нам не обойтись без вашего участия.
Говорите внятно и коротко, мсье Дюваль! рассердился Шаффхаузен, сел на кровати, надел очки и поудобнее перехватил трубку. Что у вас произошло? Пациент из четырнадцатого номера все-таки обернулся носферату, как и обещал при поступлении?
Н-нет хотя в этом случае я вряд ли решился бы вас п-потревожить, п-профессор Дюваль от волнения начал запинаться и снова перевел дыхание со свистом, как будто боролся с приступом астмы. Это это насчет другого вашего п-пациента бывшего
Которого же, черт вас подери? раздраженно бросил Шаффхаузен, когда мгновенное озарение дало ему ясную подсказку. Неужели опять Верней?.. Что с ним на сей раз приключилось, если он явился в клинику посреди ночи?
Ви ви виконт не явился, голос Жана стал совсем сиплым, и было что-то кошмарное в его отчаянных попытках соблюсти церемониал вежливости и нейтрального принятия. Ох, нет!.. Слава Богу, нет но он вам звонит то есть, звонит сюда, в к-клинику кричит, что п-потерял ваш личный телефон, а в с-с-справочнике его нет, и т-т-требует, чтобы его с вами немедленно с-соединили.
Эмиль устало вздохнул и хотел было самым невежливым образом прервать разговор с Дювалем, послав его к дьяволу вместе с неугомонным Вернеем, вечно путающим день и ночь, подобно тому самому носферату, но но почему-то его рука продолжала прижимать трубку к уху. Доктор колебался между желанием вернуться ко сну и любопытством узнать, что за новая страсть так захватила художника и заставила искать немедленного разговора с ним
«Или дело безотлагательное по причине кризисного состояния старшего Сен-Бриза? Неужели попытка суицида?.. У них ведь это фамильное»
Отец Эрнеста совсем недавно покинул стены «Сан-Вивиан», едва ли до конца оправившись после трагической утраты второй супруги и двух юных дочерей. Вспомнив об этом, Эмиль нахмурился: такая причина позднего звонка была более, чем вероятной, но сбивчивое объяснение Дюваля вновь поселило в нем сомнения:
П-патрон, мне кажется, он совершенно п-пьян и самое неп-приятное, он грозится, в случае вашего отказа п-поговорить с ним, п-позвонить в «Фигаро», и в «П-пари Матч», и еще почему-то в «П-п-плейбой», и рассказать им Б-бог знает чт-то в голосе Жана мелькнули панические нотки. А а вы же знаете, какая у Эрни ммм у ви-ви-виконта б-бурная и несколько извращенная фантазия!..
О да Помнится, я уже нес по ее вине немалые затраты тихо, так, чтобы его слова не просочились сквозь тонкую стенку и не пробудили неуместное любопытство супруги, пробормотал Шаффхаузен, потом добавил уже громче, не скрывая нарастающего недовольства:
Раз мсье Верней решился на шантаж прессой, значит, дело и впрямь безотлагательное! Соедините меня с ним, Жан, и отправляйтесь спать, у нас с вами через четыре часа начало рабочего дня, и я бы предпочел видеть вас хорошо отдохнувшим
П-постараюсь вздохнул Дюваль, и по его тону было понятно, что на спокойный отдых после такой адреналиновой встряски он вовсе не рассчитывает.
В трубке зашуршало, защелкало, потом послышалась музыкальная заставка мини-телефонная станция, установленная в клинике лишь недавно, после щедрого спонсорского взноса, исправно делала свою работу и через пространство пробился знакомый ироничный голос Эрнеста Вернея:
Доктор! Я знал, что моя угроза натравить коко на ваш заповедный садик для психов сработает! Прошу прощения, что разбудил в неурочный час, но я не мог ждать до утра.
Да неужели? скептически вопросил Шаффхаузен, у которого руки зачесались самолично отшлепать этого несносного нарушителя спокойствия и любителя дурных розыгрышей. Но губы его против воли тронула легкая улыбка, однако он сурово одернул сам себя и со вздохом проговорил:
Рассказывайте, что такого с вами приключилось, отчего вы вдруг ринулись названивать в клинику и шантажировать беднягу Жана и меня нашествием папарацци? Вы снова надумали жениться, и вам срочно необходимо мое заключение психиатра о вашей очередной пассии?
Ха-ха-ха, док, а вы недалеки от истины! засмеялся Эрнест. Заключение психиар-тра пси-хи-а-тра! мне в самом деле нужжно но не для того, чтобы жениться, как раз как раз наоборот!.. Месье! Вы же маг и вош вошлебник во-л-бешник вол-шебник блядь, мне нельзя столько пить!.. в голосе художника прозвучало что-то вроде пьяного всхлипа: