Что-то у меня пропал аппетит, голос у Леры сладкий и мерзкий, как микстура от кашля.
Аппетит и у меня пропал, но я всё равно зачерпываю ложкой капустный салат и ожесточённо перемалываю его зубами. Думай о витаминах, думай о витаминах
Тихо фыркнув, Лера поднимается на ноги и уходит, оставив на столе нетронутую тарелку с едой. Очевидно, ей никто не сказал, что в столовой каждая принцесса убирает за собой сама.
Судя по возне под столом, Лерины подружки пихают друг друга ногами и судорожно пытаются принять самостоятельное решение. Без Леры им это явно даётся с трудом. Но в итоге снобизм побеждает со счётом два-ноль: обе решают пожертвовать пищей. Шаркают стулья, громко вздыхает Марина, чья-то вилка со звоном падает на пол.
Я поднимаю взгляд и смотрю на Оксану. Она торопливо запихивает в сумку тетрадь, карандаш и стёрку. Очередь доходит и до кошелька со смешной кошачьей лапкой вместо застёжки, но тот выскальзывает из её руки и падает на пол. Лапка поднимается вверх, извень, звень, звеньмонетки разлетаются в разные стороны, а карточки веером рассыпаются вокруг стола.
Охнув, Оксана опускается на корточки и начинает быстро их собирать. Я тоже подбираю пару монет, которые притаились за ножкой соседнего стула.
Спасибо, лепечет Оксана. Марина у неё за спиной нетерпеливо переминается с ноги на ногу и даже не пытается помочь. Подруга, ага.
Я замечаю возле Оксаниной туфли какой-то блестящий квадратик и с деланным равнодушием говорю:
Ещё под пяткой что-то.
Крутанувшись на носках, Оксана так быстро накрывает квадратик рукой, что едва не вписывается лбом в угол стола. Щёки у неё становятся пунцовыми. И только тогда до меня доходит, что это был за квадратик. Упс. Презерватив.
Так и не взглянув на меня, Оксана бросается вон из столовой. Надо же Я ковыряю пюре вилкой и стараюсь не думать про, кх-м, «это самое». Не то чтобы я никогда вообще о таком не думала, просто я ведь даже не целовалась ещё. Для меня это сложно. Э-э-э словом гм-гм Ой, всё, проехали!
От самовозгорания меня спасает тихий треньк сообщения, в котором мама просит купить по дороге домой масла и молока. Уф, проза жизнилучше любого огнетушителя. Я облегчённо вздыхаю и отвечаю ей деловитым «ок, будет сделано».
Я как раз встаю, когда на соседний стул плюхается незнакомый парень с растрёпанными тёмными волосами. У него узкое лицо с острым носом и россыпью похожих на веснушки прыщей, а на худых плечах болтается совершенно безумная футболка. Выглядит так, словно единорога вырвало радугой.
Будешь доедать? спрашивает он, ткнув пальцем в нетронутую порцию Леры.
Я недоумённо качаю головой. Кажется, он не из нашей школы.
Прекрасно, удовлетворённо кивает незнакомец. Он хватает вилку и с невозмутимым видом вонзает её в котлету. Пальцы у него очень длинные и артистичные. Мне сразу хочется их нарисовать.
Два укусаи от котлеты не остаётся даже воспоминаний. Парень вытирает рот тыльной стороной ладони и задумчиво, почти мечтательно смотрит в мою тарелку.
Хочешь и мою тоже? подшучиваю я.
Класс, спасибо!
Длинные пальцы, которыми я любовалась мгновение назад, впиваются в котлету и шлёпают её на кусок чёрного хлеба. Парень с явным наслаждением поедает бутерброд, а я пока пытаюсь встроить его в свою картину вселенной. Заметив мой шокированный взгляд, он шумно сглатывает и протягивает остатки еды:
Извини, хочешь кусочек?
Я не отвечаю. Закидываю за спину рюкзак и спешу вон из столовой, на ходу натягивая капюшон.
Классные волосы! кричит незнакомец мне вслед.
Вот же придурок.
***
На алгебре мы начинаем новую темутригонометрические уравнения, но я совершенно не могу сосредоточиться: тень Макарыча со свистком маячит где-то за спиной, а вместо хлыста у него канат. И прогулять не вариант В конце триместра этот садист заставляет нас сдавать все пропущенные нормативы, что ещё хуже. Лучше уж позориться вместе со всеми, чем одной.
Умом я понимаю, что выхода нет, и всё-таки перебираю в голове бусины идей. Возможно, мне бы даже удалось что-то придумать, но Оксана и Егор так яростно перешёптываются, что сосредоточиться не получается.
Вот Егор кладет руку Оксане на бедро. Пальцы у него толстые, с заусенцами вокруг плоских ногтей. Оксана смахивает его ладонь и мотает головой так, что волосы хлещут по щекам. Егор повторяет своё движение, только на этот раз впивается в её бедро, сдавливает кожу. Оксана дёргается, и мне почему-то тоже становится больно.
Под партой я с силой ударяю ногой по ножке стула, стоящего впереди. Егор испуганно подпрыгивает и убирает руку, а Оксана, всхлипнув, отодвигается. Алгебраичка Юлия Олеговна сердито шипит в нашу сторону. Мы склоняемся над тетрадями.
Остаток урока проходит без происшествий. Но как только звенит звонок, Егор разворачивается ко мне, и взгляд его не предвещает ничего хорошего.
У тебя какие-то проблемы?
Я пожимаю плечами. Вскакиваю, намереваясь выскользнуть из кабинета, но Егор тут же встаёт у меня на пути, загородив проход между партами. Натянутая на плечах рубашка хорошо подчёркивает мускулатуру, а воротничок сжимает мощную шею.
Я невольно отступаю.
Я спрашиваю, у тебя проблемы какие-то?
Нет.
Некоторые людикак консервы из злобы и ненависти.
Тогда ноги свои держи при себе, ясно?
Ясно.
Оксана похожа на тряпичную куклу: сидит, ссутулившись, и в нашу сторону даже не смотрит. Мне хочется подать ей какой-то знак, но Егор делает ещё один шаг вперёд, и я, не удержавшись, ставлю между нами стул.
Не слышу извинений, рявкает Егор, ногой отшвыривая стул со своего пути. С грохотом, похожим на выстрел из пушки, тот падает на пол, а я лепечу:
Извини.
Не слышу!
Я зажмуриваю глаза. Почти вижу, как его кулак летит мне в лицо. Почти чувствую, как он с хрустом врезается в переносицу, дробит тонкие косточки, превращает их в месиво и
Эй, на литру не опоздаете?
Кто-то ненавязчиво толкает меня плечом чуть в сторону. Я открываю глаза и вижу спину Андрея. Он стоит между мной и Егором: руки в карманах, но поза обманчиво расслаблена. Я-то чувствую, как он напряжён. Парни молча буравят друг друга глазами. Егор едва не скрипит от злости зубами:
Не лезь.
Я жду, что Андрей в ответ скажет что-то шутливое или, напротив, угрожающее. Но он только протягивает руку и кладёт её Егору на плечо:
Раньше ты таким не был.
Резким движением Егор сбрасывает руку Андрея и грохает кулаком по парте. Дышит он тяжело, со свистом. Молчание кажется затишьем перед бурей. Устроит драку? Наорёт? Или Егор отталкивает парту с такой силой, что она ударяется о стену, и почти бегом покидает класс.
Ты как, нормально?
Я нервно сглатываю и открываю рот, чтобы ответить, но вдруг понимаю, что Андрей говорит не со мной, а с Оксаной. Она кивает и порывисто обнимает его за шею. Лицо у неё мокрое от слёз. Кажется, она что-то ещё говорит ему, но мне не слышно. Андрей кивает. Порывшись в сумке, Оксана отдает ему какой-то пакет и, не обернувшись, выходит из класса.
Я опускаюсь на корточки, чтобы собрать упавшие на пол от удара учебники и тетради. А заодно немного прийти в себя.
Кажется, это твоё, говорит Андрей, рассеянно бросая пакет на парту. Пока.
Он задумчиво щиплет себя за губу и хмурится, а затем выходит вслед за Оксаной. Я выдыхаю. Сердце испуганно таранит рёбра, руки немного дрожат, а в мыслях смятение. Что это значит? Что происходит?
Класс понемногу заполняют семиклассники, так что мне приходится взять себя в руки и кое-как подняться на ноги. Уже у дверей я спохватываюсь и возвращаюсь за пакетом. В нём оказывается шапка: чистая и выглаженная. Моя. Та самая, которую Егор недавно выбросил в ведро.
Знаете, как мы зовём учителя литературы? Тор. У него широкое лицо с густыми бровями, спутанная рыжая борода и руки, просто созданные для того, чтобы размахивать молотом. Только дружелюбная улыбка не вписывается в божественный портрет: с ней он похож на добродушного великана. Которого, на всякий случай, лучше всё-таки не злить.
Когда я вхожу в кабинет литературы, Тор как раз пишет что-то на доске. На нём тёмно-зелёный пиджак с закатанными рукавами, а волосы собраны в маленький пучок на затылке. Хрусть! Мелок в огромных пальцах ломается, и Тор сердито шипит сквозь зубы:
Вот же чёрт!