Я из Франции, а ты откуда? немного выкрикивает, но не как я, не в ухо.
Знаю я, что из Франции, ведь обсуждали сегодня на «Введении в историю Нидерландов».
Из Москвы, а откуда из Франции? снова решаюсь я.
Что?
На балкон вышло еще несколько человек, нас потеснили, он закуривает и улыбается.
А я в панике ищу выход с балкона.
Неужели я так плохо говорю, что он не может разобрать и этого легкого вопроса.
Ничего, улыбаюсь я, главное не заплакать.
Он вдруг выдает мне какую-то длинную фразу, я киваю, но почти ничего не понимаю.
Для меня теперь страшна пауза, потому что я не знаю, что мне сказать, я ведь ничего не поняла.
Он заканчивает говорить и смотрит на меня вопросительно.
Прости, я замерзла, с этими словами я пытаюсь улизнуть в толпу, прочь с этого балкона.
Ноу воррис, си ю! кричит он мне, а я уже пробираюсь по комнате, главное успеть свои слезы донести до нашего первого этажа.
Олеся разговаривает с чехом и смеется, чех тоже смеется.
Ей хорошо, она отлично разговаривает и все понимает.
Это знание больно жжет грудь: никакого тебе эльфийского леса без языка, дура, какая же дура!
Я сбегаю на лестницу, еще рывок и я на улице, теплая жидкость из глаз сразу морозит щеки.
* * *
Олеся каким-то образом углядела мой побег и вышла следом на улицу. Мы в одних кофтах, хотя на улице сильный ветер. «Хорошо хоть не в носках тут ходим, а в обуви», первый раз думается мне.
Олеся идет за мной, а я от нее, чтобы не видела, как я плачу, перед ней это будет в первый раз, стыдно.
Ксюша, что случилось? Ксюша, да постой же ты! Она взволнована и напугана.
Олеся, я не понимаю английский! Не понимаю, не понимаю, ни черта не понимаю! Зачем я приехала? Что я буду делать? Губы трясутся, я почти уже зашла за угол, чтобы никто на балконе не мог меня увидеть.
Ксюша, все хорошо будет, я тоже не понимаю, тихо говорит Олеся.
Ты понимаешь, ты можешь общаться, я нет!
Зачем она врет мне? Она всегда лучше знала английский, лучше все понимала, хоть бы не врала.
Мы справимся, Ксюша, я помогу тебе, все будет хорошо вдруг Олеся понимает, что нет смысла настаивать на моем знании, обнимает меня.
Я успокаиваюсь, но мы уже не возвращаемся идем домой, смотрим сериал «Друзья» и ложимся спать под звуки неудавшейся вечеринки. Наши две оставшиеся бутылки пива одиноко озираются на столе у соседок.
* * *
Через несколько дней к нам постучались девочки из Москвы, приехавшие из нашего университета, но по другой программе. Они жили в нашем здании на четвертом этаже. Мы несказанно обрадовались знакомству с ними, как в новом классе радуешься своему знакомому из детсада, хотя имени его и не помнишь. Обе девочки были невысокого роста, их обеих звали Светами.
Одна была блондинкой, с завитыми искусственно волосами, накладными ресницами и пухлыми губами, а вторая темноволосая, с большими квадратными очками и мешковатой одеждой.
Мы попили чай, быстро и очень эффективно перемыли косточки нашим знакомым преподавателям. Прошли тест на злословие, и девчонки пригласили нас на следующий день на вечеринку. Чтобы добавить веса, блондинистая Света заметила, что на вечеринке будут итальянцы. Данная заметка не повлияла бы на нас, живи мы сколько-нибудь дольше в Голландии, чем одну неделю. Впрочем, заметка выдавала новичков и в Светах.
Выбор одежды на каждую вечеринку был мучителен, а в этот раз и того хуже мы идем на вечеринку к русским девчонкам, но в Европе, надо же как-то совместить стиль и невзрачность.
Примерив несколько вещей, я решила, что моя леопардовая облегающая кофточка с декольте, которую мне подарили родители на прошлый Новый год, вполне подойдет под стиль, а джинсы под невзрачность. В макияже я придерживалась того же подхода накрасив ярко глаза коричневыми тенями, как учили на упаковке, я оставила губы без помады, а волосы зачесала назад и скрепила невидимкой.
Олеся тоже готовилась тщательно, мы понимали: итальянцы в качестве гостей и русские в качестве принимающих это серьезная задача. Осталось взять вечное заготовленное пиво, обуться и пройти по заветным ступенькам на четвертый этаж.
* * *
Дилетанты ждали в семь, дилетанты пришли в семь. Светы всерьез волновались, что в назначенное время появились только мы. Но волнения своего не выдавали, потому что они приехали за неделю до нас и уже могли нас поучить чему-то. Мы открыли свое пиво со вкусом лимона и с отчаянным названием «Десперадос», сели на диван и начали рассматривать их квартиру, в точности повторяющую нашу квартиру, с идентичной мебелью, синим ковролином, пропитавшимся разлитым пивом, вином, супом, сальным диваном и широким неуютным столом-партой.
Девочки поставили стол в центр и присоединили к нему еще один письменный стол из чьей-то спальни. Разницы в наших квартирах сильной не было, они поддерживали чистоту, как могли, в том, что им досталось. Одно только отличие было в том, что они не попытались украсить стены самодельными картинами из журналов.
Время и разговоры тянулись четыре русских девушки, беспрестанно поглядывающие на часы в ожидании веселой европейской вечеринки. В домофон позвонили, блондинистая Света вскочила с дивана, громко поставила пиво на не покрытый ничем стол и поспешила открыть.
Фабрицио, заходи, дорогой! радостно крикнула она в трубку, повернулась к другой Свете и подмигнула. Света-брюнетка в двух словах объяснила нам, что это и есть их друг-итальянец, и умчалась на кухню.
Какие они, эти итальянцы? Сколько их? Наверное, красивые, пронзительно переглядывались мы с Олесей в ожидании «белла» и «граци».
Привет, девчонки! группа из четырех парней, весело выдыхая велосипедной свежестью, втискивается в узкий проход. Я всматриваюсь в итальянцев: они смуглые, у всех черные волосы, все очень разные по комплекции и по чертам лица. У меня захватывает дух, я напыщенно смеюсь чему-то, что сказала Олеся, и делаю крупный глоток своего «Десперадос», чтобы показать свое безразличие.
Мы забились в самый угол комнаты и теперь не знаем, должны ли мы встать и подойти к этим ребятам или продолжать сидеть, проявив свое достоинство и совсем не проявив свой стыдный интерес. Я шепчу Олесе, пытаясь посоветоваться на этот счет, но дело решается быстро я забываю, ведь в Европе не принято разуваться, ребята уже напротив нас.
Привет! Меня зовут Фабрицио, широко улыбается первый, его лицо похоже на симметричную красивую маску: широкие скулы, идеальная улыбка с белыми зубами, смеющиеся глаза, черная бровь модно пробрита в середине, прямая короткая стрижка. Он среднего роста, в обтягивающих джинсах и обтягивающей же футболке, показывающей всем, что он спортсмен, на запястье кожаный черный браслет.
А я Муниб, улыбается следующий за ним итальянец. Этот итальянец выглядит совершенно по-другому: большой и широкий нос, яркие глаза под широкими же бровями. Улыбка белоснежная, но зубы неровные. В его лице присутствует мягкость и тепло, как будто Фабрицио был нарисован холодными красками, а Муниб теплыми, солнечными. Из-под фиолетовой футболки у горла выглядывает горло другой, оранжеватой футболки, ниже широкие серые штаны, немного болтающиеся, но без намерения оголить боксеры.
Двое других ребят остановились у Свет и что-то с ними обсуждают.
Откуда вы? задаю я вопрос и улыбаюсь. В моем животе все свернулось, пиво я подношу к закрытому рту, опрокидываю бутылку и снова отношу ото рта, мне нужно какое-то занятие, чтобы не сбежать прямо сейчас, но выпить пиво слишком быстро я не могу, тогда придется искать альтернативу. Олеся тоже улыбается, но хотя бы не притворяется, что пьет, железные нервы.
Из Италии, Сицилия, пропевает Фабрицио, я снова смотрю на него, он настоящий кот. Светится и гордится Сицилией, собой, и если никто не хочет его погладить, он с удовольствием сам себе окажет такую услугу.
Так, так, так, Сицилия это верх или низ сапога, я что-то слышала же про нее, ну же, Ксюша, давай, скажи что-нибудь.