Звонок застал Гордина, когда тот садился в машину. Прежде чем ответить, Глеб глубоко вздохнул, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Полгода он не слышал серебряного голоса Анны.
Глеб? Здравствуй. Зачем ты звонил?
Здравствуй. Ты как?
Нормальнодрожь в голосе опровергала слова. Спасибо. А ты?
Я не нормально. Мне плохо без тебя.
Прошу тебя, не начинай. Ведь мы обо всем договорились! Не мучь меня снова. У меня только-только стало что-то налаживаться.
Несколько секунд они помолчали, прислушиваясь к неровному дыханию друг друга.
Ты только за этим звонил?
Нет. Кое-что случилось
Что? в голосе Анны проскользнула тревога.
Помнишь, как в последний день мы с тобой гуляли в Музеоне. Как прощались? И целовались на улице
Я не хочу об этом вспоминать. Глеб, не надо
Аня, нас сфотографировали вместе.
Что? За нами кто-то следил? Зачем? тревога в голосе Анны стала еще ощутимей.
Нет, это не то, что ты подумала. Нас сняла какая-то девчонка, соплячка. Александра Корбус.
Откуда ты знаешь? Она шантажирует тебя?
Нет. Но она выставила эту фотографию на конкурс. И та заняла первое место.
После нескольких секунд молчания серебряный голос опасливо спросил:
И что теперь?
Фотография попала на рекламный плакат выставки. И сейчас висит по всему городу. Я случайно наткнулся два дня назад.
Где? Где именно он висит? пытала Анна.
Аня, этореклама, она развешана везде. Я уже видел ее трижды в разных местах. А сама выставка проходит на Винзаводе. Знаешь такой?
Нет. Это где?
Рядом с Курским. Я сейчас как раз здесь. Кстати, здесь тоже торчит этот гребанный плакат.
Какой ужас! Глеб, неужели ничего нельзя сделать?
Боюсь, что нет. Выставка открыта уже две недели.
Может, мы можем потребовать, чтобы фотографию убрали?
Нереально! Представляешь, сколько денег вбухано в рекламу?
Что же делать? На выставку Сергей, конечно, не пойдет. Но плакаты в городе А там видно, что это я?
Для меня очевидно.
А что там, на этой фотографии? Мы целуемся?
Нет. Просто стоим обнявшись. Теоретически там изображены просто мужчина и просто женщина. Ведь твой муж никогда меня не видел. А женщина может оказаться просто похожей на тебя.
Как думаешь, это пройдет?
Может пройти, если ты будешь достаточно убедительна. А, может, он вообще ничего не увидит
Спасибо, что предупредил, Анна молчала, и Гордин понимал, что она должна, но не может оборвать разговор. Глеб, если фотография победила в конкурсе, она хорошая?
Да, хорошая. Многим нравится. Мы с тобой сделали эту Александру Корбус знаменитостью.
А я могу ее где-нибудь увидеть? Я имею в виду фотографию Ну, кроме выставки
Наверное, в Интернете можно найти. Тем более, если она на рекламном плакате. Называется «Осень нашей любви».
Точное название
Да, очень точное
Бывшие любовники помолчали еще несколько секунд.
Я пойду? будто бы с сомнением спросила Анна. Если бы Глеб мог, он не позволил бы ей оборвать разговор. Но все попытки удержать женщину были давно испробованы и оставлены как бесполезные.
Иди. Береги себя!
Ты тоже.
Короткие гудки обозначили разрыв линии, связи, отношений
***
Они познакомились летом прошлого года. В июле. Встреча стала закономерным результатом совпадения случайностей. Глеб летал на конференцию в Новосибирск. Самолет задержали по техническим причинам, и Гордину пришлось долго маяться аэропорту на жестком неудобном стуле. Потом еще четыре часа он болтался в небе, пытаясь хотя бы немного подремать. Но в кресле сзади надсадно плакал ребенок, а бестолковая молодая мать никак не могла успокоить своего отпрыска.
Днем Глебу обязательно надо было появиться в офисе. Он заскочил домой принять душ, побриться и переменить рубашку. От усталости и раздражения дрожали руки. Бреясь, Глеб поранил выступающую родинку на левой скуле. Та закровила. Глеб прижег ранку спиртовым лосьоном. Но к вечеру родинка воспалилась. Напуганный предостережениями коллег и страшными постами из Интернета, Гордин отправился в клинику лазерной медицины.
На пороге врачебного кабинета его настиг застрявший в подсознании детский страшок перед докторами. Страшные люди! С целым набором пыточных инструментов: шприцами, иглами, скальпелями Сердце Глеба невольно забилось быстрее обычного Словно ужасный врач из далекого прошлого приложил к его груди свой холодный стетоскоп. Но за столом сидела симпатичная миниатюрная блондинка в голубом халатике. И цвет был ей к лицухорошо сочетался со льдистыми глазами.
Проходите, садитесь вот сюда, сказала женщина голосом, в котором звенело серебро, и указала на стул под яркой лампой. Что у вас?
Гордин объяснил. Доктор вымыла руки, подошла к Глебу и взяла его лицо в ладони. Тот смутился от внезапности нарушения границ личного пространства. Женщина оказалось слишком близко. Так близки бывают только родные люди. Доктор хозяйским жестом повернула голову Глеба вправо и потрогала запекшуюся кровяную корочку прохладными пальцами. Гордин доверился ей сразу же, с первого прикосновения, так похожего на ласку. Детский страх исчез. Глеб расслабился и принялся с интересом разглядывать склонившееся над ним прелестное лицо.
Женщина была уже не так молода, как представилось с первого взгляда. Старше Глеба. Но было в ней какое-то потаенное очарование, которое, может быть, и открывалось-то только на таком сверхблизком расстоянии. Серый цвет радужки ее прекрасных льдистых глаз распадался на десятки оттенков от голубого до рыжего. Подвижный зрачок «дышал» то расширялся, то сужался, реагируя на малейшие изменения освещенности. С ресниц осыпалась засохшая тушь, и крохотные черные пылинки осели на нижнем веке. Между светлыми выщипанными бровями обозначилась озабоченная складка. Уставшая бледная кожа собралась вокруг глаз пока еще малозаметной сеточкой морщин.
Глеб преисполнился сочувствием к этой замотанной жизнью женщине.
Что вы так на меня смотрите? наконец не выдержала та.
Пытаюсь прочесть свой приговор, сострил Глеб. Доктор, я буду жить?
Не вижу ничего несовместимого с жизнью, больной. Сейчас мы срежем с вашей кожи это опасное украшение и отпустим вас жить дальше.
А как вас зовут, доктор? сам не зная для чего, поинтересовался Гордин.
Зовут меня Анной Аркадьевной. Как Каренину. Легко запоминается.
Опасное сходство. Вас к паровозам не тянет?
Как-то не замечала за собой.
А меня зовут Глеб.
Красивое имя. Редкое. Сейчас мы соскоблим ваш невус.
Что сделаем?
Родинку удалим. Потерпеть придется минут пять. Это не больно, но запах неприятный будет. Запах паленого мяса.
Моего мяса?
Вашеговашего, усмехнулась Анна Аркадьевна. Что, страшно?
Еще бы не страшно! Вдруг увлечетесь и полностью меня поджарите.
Да, мне как раз не удалось сегодня пообедать. Я бы не отказалась от хорошо прожаренного кусочка мяса.
Когда процедура закончилась, Глеб, неожиданно для себя, взял руку Анны Аркадьевны и поцеловал. Сначала тыльную сторону, а затем, развернув, запястье, где под его губами часто бился тонкий голубой пульс.
Зачем вы это? Не надо, Анна быстро отдернула руку.
Это благодарность за спасение жизни.
Вашей жизни ничего не угрожало. Кроме меня, конечно.
***
В тот день Гордин вернулся к клинике перед самым ее закрытием. Он сидел в машине и ждал, когда на крыльце появится Анна Аркадьевна. Глеб загадал: если она выйдет вместе с коллегами, он не станет ее беспокоить. А если однато непременно окликнет и пригласит в ресторан. Просто поужинать. Чтобы вечер приятно отличался от вчерашнего. Или завтрашнего. В последнее время Глеба угнетало однообразие жизни. Домработаработаработаработаи снова дом. Теперь, когда компания, где Гордин был одним из учредителей, встала на ноги, хорошо было бы заняться личной жизнью. Замутить нечто волнующее
Анна вышла из клиники одна Накинув на тонкое плечо ремешок сумки, зацокала каблучками по асфальту. Июльский ветер играл широкой цветастой юбкой, облеплял тканью стройные бедра, длинные ноги Глеб шагнул навстречу и протянул букет белых роз:
Анна Аркадьевна, добрый вечер. Этовам.