Серёжа, лучше за руку возьми, попросила я.
Толкнёт кто-нибудь.
Нет.
Теперь я крутила головой в обе стороны. Лавки сменяли лавки, пестрели товарами. Как только встретишься взглядом с продавцом или зазывалой, у того загорается глаз, он тотчас устремляется наперерез, но, увидев Сергея, останавливается и, выкрикивая преимущества товара, ищет глазами следующего потенциального покупателя. Базар заполнен, как туристами, так и местными жителями. Одни праздношатающиеся, другие, суетливо спешившие по делам, люди напоминали муравьёв.
Мы опять куда-то свернули. И почти сразу Сергей толкнул дверь в какую-то лавку, звякнул колокольчик, и мальчик лет пятнадцати, с ещё не знавшими бритвы усиками, смуглый и большеглазый бросился навстречу, приветствуя Сергея, а потом и меня, не сразу разглядев меня в полутьме заставленного всяким хламом помещения. Лавка напоминала лавку старьевщика. Мальчик повёл нас мимо напольных часов, пыльных и, видимо, незаведённыхстрелки их показывали самое разное время; мимо этажерок с керамической и металлической посудой в национальном стиле; мимо витрин с какими-то мелочами и привёл к прилавку, где было светлее, но так же тесно, и откуда, подслеповато щурясь, настороженно смотрел плешивый и круглый мужчина. Узнав Сергея, мужчина заулыбался и поспешил выйти из-за прилавка. Он несколько раз поклонился, приговаривая:
Гость. Карашо. Серж. Спасибо.
Пока Сергей и ювелир беседовали, я заскучала, рассматривая витриныничего интересного в витринах не было. Наконец, Сергей позвал меня. Хозяин лавки уже был на своём месте за прилавком и вытаскивал из полиэтиленового мешка какую-то коробку; открыв крышку, он поставил коробку передо мной. Губы его улыбались, а глаза оставались настороженными. Может быть, именно такие глаза и должны быть у ювелира, выдающего себя за антиквара?
Внутри коробки лежал резной браслет. Сантиметров пяти-шести шириной, то ли медный, то ли бронзовый, браслет был покрыт голубовато-зелёной патиной. Я протянула руку, взглядом спрашивая разрешения взять браслет, хозяин согласно кивнул. Браслет оказался неожиданно тяжёлым. Только вынув его, я увидела, что браслет это всего лишь оправа для зеленовато-голубого камня, размером овала в ширину браслета.
Берилл?
Хозяин говорит, да. Документов нет.
Черный рынок?
Да.
Зачем вещь, которая нелегальна?
Заплачу, и вещь из нелегальной станет легальной.
Я надела браслет на пальцы одной руки, ладошкой другой накрыла камень. Закрыла глаза, сосредоточилась, стараясь создать контакт. Камень ответил голубым сиянием. Неожиданно перед глазами мелькнуло белокожее лицо с миндалевидными, пронзительно синими глазами. И по верхнему и по нижнему веку глаза женщины были подведены чёрной краской, и подводка уходила на висок. Пухлый рот её кривился капризной усмешкой.
Я открыла глаза.
Энергетически камень чистый. С бериллом так и должно бытьв древние времена русские верили, что берилл негатив в себя не берёт, а, наоборот, изгоняет злую энергию из человека. Каким временем датирует хозяин браслет?
Говорит, Древний Египет.
Похоже, задумчиво сказала я, рассматривая камень.
Тебе нравится?
Я кивнула и, вновь испросив разрешения, надела браслет на левую руку, камнем на точку пульса, и опять закрыла глаза. Быстро согреваясь, камень засиял ещё сильнее, тяжесть его была приятной. Я ещё раз кивнула головой.
Да, нравится, и открыла глаза.
Из глаз ювелира исчезла настороженность, он улыбался всей физиономией и что-то говорил, обращаясь к Серёже, но поглядывая на меня. Серёжа переводить не спешил.
Что он говорит? спросила я.
Говорит, что ты очень красивая, и камень делает тебя ещё красивее. Говорит, что я должен на тебе жениться.
Чего не наговоришь, чтобы совершить сделку! буркнула я и спросила: Металл будет пачкать кожу?
Важен камень, Маленькая, металл мы выберем любой.
По жестам и тону Сергея я поняла, что он отдаёт распоряжения ювелиру, ювелир радостно лопотал и вновь часто кланялся. Провожал он нас сам, и проводил не только до дверей, но и вышел за нами на улицу.
Любишь камни? спросила я у Серёжи, когда мы завернули за угол.
Люблю. А ты?
Я засмеялась.
Не знаю, Серёжа. А старинные вещи любишь?
Люблю. А ты? опять повторил он.
Я вновь засмеяласьмне была приятна наша схожесть, и кивнула.
Люблю.
Как ты поняла, что это Древний Египет?
На фоне приветствующего сияния камня мелькнуло лицо женщины.
Как ты этому научилась?
Я пожала плечами.
Всё суть энергия. Люди тоже. Энергии взаимодействуют друг с другом, надо только желание и уважение к объекту взаимодействия.
Сергей взглянул на меня с интересом и на секунду прижал к себе, припав губами к макушке. Довольно скоро из-под крыши базара мы вынырнули в серость дня. Сергей осмотрелся.
Пойдём. Пропустив, увешанных фотокамерами и возбуждённо горланивших туристов, потянул меня к машине.
Пока мы ехали к Египетскому базару, я запросила информацию в поисковике и ознакомилась с его историей.
Что узнала? спросил Серёжа, молчавший во время моих изысканий.
Раньше базар носил название «Материнский». Строительство было начато на излёте шестнадцатого века одной валиде, окончено во второй половине века семнадцатого другой валиде. Последняя по имени Турхан-султан русская по национальности.
Едва мы вошли под крышу базара, смесь ароматов ураганом ворвалась в ноздри, я чихнула несколько раз кряду, и Сергей тоже.
Маленькая, у меня тут друг торгует. Вначале зайдём к нему. Ап-чхи Ты специи любишь?
Не переставая чихать, я достала из сумочки упаковку салфеток, одну вытащила для Сергея, другую для себя. Отирая слёзы, кивнула.
Ага. Особенно сейчас, и опять разразилась каскадом чихов.
Серьёзно? Маленькая, а готовить умеешь?
Ну не бог кулинарии, конечно, но Косте нравилось.
Эльза не признаёт специй. Добавляем каждый сам себе в тарелку.
При воспоминании о Косте, я неосторожно ахнула: «За полдня я ни разу о Косте не вспомнила!», и опять расчихалась.
Сергей остановился.
Пришли? спросила я, плача, и вновь принялась отирать глаза.
Он кивнул. Прилавком прямо на улицу, магазин специй пестрел самыми разными краскамиот сочных, цепко захватывающих взгляд, до скромных, сереньких и пожухлых.
Пока я заталкивала использованные салфетки в сумку, дверь лавки стремительно распахнулась, из неё выкатилась и понеслась прямо на нас инвалидная коляска. В коляске сидел могучий человек без ног и, бликуя в свете ламп лысой головой, заливисто смеялся. Смех его был таков, что понуждал если не присоединиться к веселью, то хотя бы улыбнуться.
Сергей так и сделалзасмеялся. Он выставил вперёд ногу, одновременно прижав меня к себе.
Обижаешь! по-русски пискляво закричал человек. Не помну я твою дамочку!
Чуть не коснувшись ноги Сергея колесом, коляска остановилась.
Чертяка! Серёга! Как я рад!
Оставив меня позади, Сергей наклонился к человеку. Тот огромными ручищами облапил его спину, попеременно молотя кулаками по лопаткам. Думаю, именно такого размера кулаки называются «пудовыми».
Мы с Машкой уже соскучились! вопил человек из-за Сергея, Машка, встречай дорогого гостя!
Встреча была столь шумной и необычной, что прохожие замедляли шаг, некоторые останавливались, тараща глаза, другие выворачивали шею, спеша по своим делам.
Из лавки вышла крупная женщинаи ростом высокая, и с огромной грудью, на которой топорщился клеёнчатый фартук, нижним краем достающий до внушительного размера галош. Махнув рукой на мужчин и смущенно улыбаясь, голосом сочным и глубоким она сказала:
Здравствуйте. Проходите к нам. Маша я, и указала на вход в лавку.
Здравствуйте. Очень приятно, Маша. Меня зовут Лида.
Стараясь обойти ком из коляски и двух человеческих тел, самозабвенно лупивших друг друга, я двинулась к Маше. Мой манёвр не удалсяколяска вдруг вынырнула из-за Сергея и встала у меня на пути. Ухмыляясь и склонив голову набок, её хозяин принялся бесцеремонно разглядывать меня. В его глаза свет не попадалглубокие, надёжно спрятанные под надбровными дугами и занавешенные прямыми и очень густыми ресницами, они сами излучали мягкий свет.