Я собирался тихо вернуться на вечеринку, но как только сделал шаг назад, Лили очнулась и, повернувшись, увидела меня. Может, она знала, что я все это время стоял там? Может, я совершенно ее не понимаю?
Дэш, произнесла она так, словно нам обоим требовалось напоминание о том, кто я.
Вечеринка? напомнил я. Я могу чем-нибудь помочь?
Лили покачала головой.
Наверное, все уже готово. Да и не вечеринка это. Обычное зажжение елки.
Я заметил на ее столе неразвернутый подарок отца. Взял и потряс его. Внутри что-то перекатилось.
Ну, хотя бы не чек. Хотя бы подумать пришлось. Ему или кому другому. Я сильнее потряс подарок. Надеюсь, он не бьющийся.
Постой.
Я застыл.
У меня для тебя кое-что есть. Необязательно открывать сейчас. И необязательно носить, если не хочешь. Даже если никогда не захочешь. Я просто хотела подарить тебе это. Но ты мне ничем не обязан.
Это что, кожаная мини-юбка? пошутил я. Ты убила корову и сшила мне мини-юбку?!
У нее на лице отразился такой ужас, будто я угадал. Отчего на моем лице тоже отразился ужас.
Лили слабо улыбнулась.
Ни одна корова не пострадала при работе над этим свитером, уверила она меня.
И я подумал: «Мать честная, свитер».
Дело не в том, что Лили не умеет вязать. По-моему, у Лили получится все, чего бы она ни пожелала сделать, будь то пятиярусный торт или сплетенная в технике макраме Мадонна. Просто свитера У меня, как жителя Нью-Йорка, очень сложные отношения со свитерами. На улице они в тему, даже предпочтительней той же рубашки, в них не замерзнешь. Но в помещении, где температура резко подскакивает до тридцати градусов?.. С тебя начинает ручьями течь пот. И в свитере ты как в чистилище.
Лили подошла к книжной полке и взяла кулек, завернутый в оберточную бумагу, смахивающую на салфетку или туалетную бумагу.
Держи, она протянула его мне.
Я разорвал обертку и нашел внутри свитер.
Первое, что бросилось в глаза он огромен, не меньше 2X, когда у меня XL. Да тут олень уместится, если ему вдруг понадобится укрытие. Потом я заметил на нем рождественские мотивы: хотя Лили дарила его на Рождество, мне даже в голову не пришло, что он будет рождественским. Снежинка спереди выглядела так, словно ее сплел наклюкавшийся накануне паук. А еще были птицы. Голуби. С нашими именами. Голубка Лили держала в клюве оливковую ветвь. Мой голубь словно просто сидел в засаде.
Ох Лили Ну, то есть ничего себе! Она, наверное, много времени за ним просидела. Ты, наверное, много времени за ним просидела! И этот свитер сочетался с ее праздничным нарядом. Он сочетается с твоим нарядом! У нее выдался тяжелый год, поэтому я умудрился выдать бешеную радость: Сейчас же его надену!
Лили начала возражать, но я отгородился от ее протестов тонной закрывшей мои уши жертвенной пряжи. Найдя, наконец, ворот, продел в него голову, вынырнул на поверхность и вдохнул воздуха. Со стороны я, должно быть, смахиваю на полоумную варежку.
Мне он нравится! Я закатал рукава, высвобождая пальцы.
Тебе он не нравится, ответила Лили. Я же сказала не надевать его. Главным должен был стать не подарок, а внимание.
Нет. В этом подарке много всего помимо внимания. Мне никто и никогда не вязал раньше свитер. Ни родители. Ни бабушки с дедушками. Ни двоюродные бабушки из Флориды, у которых свободного времени хоть отбавляй. И уж точно ни один из моих друзей. Этот свитер для меня особенный.
Я не вязала его, а просто переделала.
Еще лучше! Переработанный материал не нанесет ущерб окружающей среде! Блестящая идея!
Боясь переборщить с восклицаниями, я слегка осадил себя. Взял Лили за руку, заставил ее поднять на меня взгляд и искренне сказал:
Это правда один из самых лучших подарков за всю мою жизнь. Я буду носить его с гордостью. С Лили-Дэшиной гордостью.
Когда-то такие слова вызвали бы у нее улыбку. Когда-то они бы сделали ее счастливой.
Мне хотелось вернуться в то время.
Необязательно его носить, повторила Лили.
Я знаю.
И, не дав ей возможности возразить, пошел к двери. Еще чуть-чуть, и от жары на лбу выступит пот.
Идешь? спросил я, обернувшись. Мама с радостью пообщается с тобой. И твой папа на кухне выглядит каким-то потерянным.
Это привлекло внимание Лили.
Папа? В кухне? Он заходит туда только за перекусом. Если он пытается помочь, то нужно его остановить. Мама тоже там? Она хуже его!
Твою маму я не видел.
Мы прошли по коридору в кухню и нашли ее пустой.
Похоже, он не успел тут набедокурить, заключила Лили, оценив обстановку. Потом взглянула на меня. К слову о беде прости, что так вышло с твоими родителями. Наверное, я увлеклась с приглашениями. О чем я только думала? Я путаю желаемое с реальным: то, что хочу, чтобы произошло, с тем, что скорее всего произойдет. В последнее время со мной часто такое бывает. Но это меня не извиняет.
Все нормально, отозвался я. Вышло неубедительно мы оба понимали, что я лукавлю. Поэтому я перефразировал сказанное: Уверен, все будет нормально, когда схлынет первоначальный шок. Родители будут держаться в разных концах комнаты. Миссис Бэзил присмотрит за моим отцом. Если кто и способен приструнить его, то только она.
Вернувшись в гостиную, мы обнаружили, что так оно и есть.
Пришел Бумер. Он увлеченно болтал о чем-то с Софией и моей мамой. Его ладонь собственнически лежала на ее пояснице (Софии, не мамы) жест, присущий новоявленным парочкам: я должен показать всем, что мы связаны не только образно, но и буквально. Подобный жест с моей стороны в то время, когда я встречался с Софией, она, наверное, посчитала бы покровительственным и смахнула мою руку прочь. А с Бумером, похоже, не против. Или не обращает внимания. Видимо, его прикосновения естественны для нее.
Мама тоже заметила этот интимный жест. Я это видел. И не сомневался: маме было бы легче, если бы ее новый муж не уехал в командировку, а находился здесь и так же поддерживал ее.
Миссис Бэзил цикнула на моего отца. Он покорился ей и тем не менее наслаждался ее компанией. Жаль. Лучше бы он помучился.
Я прямо кожей чувствовал, как мой свитер притянул взгляды гостей. В глазах присутствующих отразился смех, а следом осознание: раз я стою рядом с Лили, значит, свитер, вероятно, связала она. И смех утих, не успев прозвучать. Все в этой комнате хотели лишь одного чтобы Лили было хорошо, чтобы она чувствовала себя любимой. Однако, судя по взгляду дедушки Лили, он находил это уморительным.
Лили, ничего не замечая, осмотрела елку и поправила подсвечник на средней ветви.
Пора, сказала она больше себе, чем мне.
Она высмотрела в толпе брата, и они обменялись красноречивыми взглядами: «Начнем!» Бойфренд Лэнгстона, Бенни, сжал его руку, и брат Лили вышел вперед.
Минутку внимания! прокричал он.
В своем загоне-комнате притихли животные.
В гостиной находилось не меньше двадцати человек: близкие и дальние родственники, друзья семьи, ставшие почти родными. Сливки общества Лилиной семьи. И только люди, приведенные в жизнь Лили мной мои родители, Бумер и София, впервые присутствовали на этой церемонии. Остальные были семьей. Мы гостями.
Как всем вам известно, продолжил Лэнгстон, год выдался непростым.
Говори за себя! прогремел дедушка.
Лэнгстон улыбнулся.
Но мы все здесь, и это самое главное. Каждый год нет ничего важнее этого. Поэтому я без дальнейших церемоний передаю слово Лили.
Мне казалось, Лили ощутит заполнившее комнату тепло, сплоченность и силу собравшейся вместе семьи. Но она, видимо, слегка потерялась.
Необязательно было говорить это, Лэнгстон, начала она. Я о каждом годе. Мы здесь для другого.
Наступило неловкое молчание.
Затем Бумер закричал:
Для того, чтобы ПОДЖЕЧЬ елку!
Раздался тихий смех. София стала объяснять Бумеру на ухо идею зажжения елки.
Мы начнем, когда все встанут вокруг елки, сказала Лили. Поясню для тех, кто участвует в этом впервые: у каждого в руках будет свеча, и мы зажжем свечи по кругу один другому. Когда дойдет очередь до дедушки, он зажжет свечу на елке, а я включу электрическую гирлянду. О, и спасибо вам, Дэш и Бумер, за елку.