Не больно ты вежливый. Критически оценила девушка мой жест.
Но что поделать? Я вообще не любил людей. Не пожимал им рук, не интересовался у всех подряд, как они поживают, да и просто старался как можно реже идти на контакт.
Чуть не раздавил, еще и не уважаешь кормящую руку.
Собаки только бьющую лижут. Парировал я, и окинул презрительным взглядом собравшихся. Спасибо, и все такое. Но я в норме, выпью немного кофе, если нальете, и уйду. Мозгам нужно взбодриться, а в целом порядок. Бывало и хуже.
Все трое засмеялись. Девушка ткнула Мопса в плечо и громко хрюкнула.
Он в порядке, ты слышал? Всего-навсего чуть не свалился на тебя в обморочном состоянии. Я Марта, кстати, но руку тебе протягивать не буду, вдруг тоже оплюешь.
Ясногм Я понял.
И не собираешься сказать в ответ, как зовут тебя?
Это заговорил Клюква, я успел уже забыть о его противном кислом голосе. Мне показалось, что он обижен и жалеет, что они вообще со мной связались.
Как хотите.
Так и называть?
Все равно. Я давно забыл свое настоящее имя. Как только меня не звали в последнее время. И чаще всего Эйты. Я посмотрел на Марту, но она не подала виду, что это имеет к ней хоть какое-то отношение.
Значит, будешь Медведь. Подытожил Джереми, и дружески похлопал меня по плечу, одновременно протягивая мне походную кружку. Я рванулся вперед от неожиданности тактильные проявления эмоций были мне чужды кофе выплеснулся мне на колено, торчащее из-под шорт, а голова закружилась снова. Какой-то буйный мишка нам попался.
Все снова заржали. Я подумал, что они, должно быть, накурены, если смеются над всякой ерундой, но глаза у всех были чистые, и без повода никто не хихикал. Видимо, это просто сорт людей, которым дай повод заливисто похохотать над любой, даже самой безвкусной, шуткой, которую другой бы и жевать не стал.
Куда едешь, Медведь? Клюква сидел напротив меня и забивал себе самодельную глиняную трубку.
Я торговал такими раньше, но со временем стало все сложнее найти, где их обжечь, да и носить стало слишком тяжело. Мне не хватало сил преодолевать больше семи километров за день, а рюкзак, даже полупустой, давил на плечи так, что они начинали болеть сразу же, как только я его надевал.
Прочь.
И откуда? Снова спросил Клюква, но Марта его перебила.
Бежишь от чего-то, да? Может, убил человека?
Не убивал. Еду оттуда, Я неопределенно махнул рукой себе за спину, потом в сторону Мопса, туда. Больше вам знать не нужно.
Кажется, он не намерен отвечать на ваши расспросы. Сказал Джереми и потянулся за моей пустой кружкой, чтобы налить еще кофе. Я снова отпрянул. И вообще идти на контакт.
После его слов все притихли. Было слышно, как мимо проносятся автомобили, сигналят друг другу, переговариваются дорожные рабочие и жужжат невидимые насекомые. Я быстро опустошил вторую кружку и встал, чтобы попрощаться, но трое суток почти без сна дали о себе знать, и я рухнул наземь.
* * *
Меня привели в чувство, когда жара уже спала, и на место временной стоянки опустился вечерний сумрак. Машины все еще неслись по трассе, рабочие уже ушли, а насекомые кружили вокруг подвешенных на штыках фонариков. Четверо придурков, из-за которых я потерял целый день, говорили довольно громко, а Марта бесцеремонно трясла меня за плечо.
Медведь! Ты рано впал в зимнюю спячку в этом году. Давай тебя хотя бы в берлогу переместим.
Я приподнялся на локте, и обнаружил, что лежу, придавив задницей складной стул, а под голову мне заботливо подложен чей-то спальный мешок. Мой рюкзак лежал в общей куче. За то время, пока я был в отключке, ребята успели раздобыть еду и поставить две двухместные палатки. Я отмахнулся от Марты и сел, чтобы привести мысли в порядок.
Мы думали, ты до утра так пролежишь. В какой-то момент нам даже показалось, что ты перестал дышать. Но это Уинз, он главный по панике.
Джереми протянул мне руку, помогая подняться, в этот раз я не стал отказываться, все еще не доверяя своим ногам.
Ну да. Случается. Я снова сел на землю, и с жадностью накинулся на предложенную мне лапшу с грибами. Пресные китайские пирожки с кунжутом целиком закидывал себе в рот, и запивал огромными глотками кофе.
Сколько ты не спал? Взволнованно спросил Клюква. Я открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент меня вывернуло наизнанку. Голодный желудок отказался принимать наспех проглоченную пищу. И не ел?
Выждав, пока пищевод успокоится, я выпил воды и сдавленным голосом признался, что трое суток мне нечего было положить в рот, и не было времени выспаться, как положено.
Не надейся, что мы будем тебя жалеть. Сказала Марта. Благодаря тебе мы здесь застряли на ночь. Надеюсь, у тебя есть палатка?
Я бы с удовольствием поспал в твоей. Я ухмыльнулся. Рассудок приходил в норму, раз я нашел в себе силы заигрывать с этой девицей.
В моей уже спит Уинзор. И это не смешно, а тупо.
Значит, тебя облизывает Мопс? Очень жаль. Может, он сумел бы потесниться, раз мы теперь друзья.
Джереми и Клюква прыснули, а Марта выбила у меня из рук стакан с водой, так что мои колени второй раз за день оказались мокрыми, и ушла в палатку. Уинз пошел следом за ней, предварительно смерив меня уничижительным взглядом.
С Мартой так нельзя, она классная, и она своя. Своих нельзя обижать.
Значит, ты ее выжимаешь, Клюква?
Никто ее не трогает, идиот. Зато она кого хочешь выжмет, если довести. В детстве к ней приставал отчим, она прокусила ему ноздрю и сломала руку. А потом сбежала из дома. Мы встретились пять лет назад, на карнавале в Рио. Через год к нам присоединился Джереми, а два года назад она приехала из Турции вместе с Уинзом, и теперь они не разлей вода.
Тогда с чего вы решили, что они не шалят в своей палатке под покровом ночи?
Он же гей. Они сказали это хором, и рассмеялись. Я снова начинал раздражаться. Что за привычка смеяться над всем подряд? Еще и выкладывать всю подноготную первому встречному. Как-то раз он напился и подкатывал к Джереми весь вечер, с трудом удалось успокоить и уложить его в постель.
Хмм Многозначительно протянул я. Голова все еще соображала туго, тело, казалось, весило полтонны, так что Реми и Клюква пользовались моим положением, а я в ответ лишь бестолково хмыкал.
Так куда ты едешь?
А вы?
Я спросил первым.
Нет, первым спросил Клюква.
Да почему Клюква? Пэт выглядел раздраженным, ему явно было неприятно мое общество, но по каким-то неведомым причинам, он старался держать себя в руках.
Голос у тебя клюквенный. Как от кислого свежевыжатого сока. Понимаешь? Тут до Джереми дошло, и он начал смеяться, хватаясь за голову и за живот поочередно. Клюква его оборвал.
Ничего смешного, мне сделали неудачную операцию по удалению миндалин в детстве, и с тех пор ничего исправить не удалось.
К этому привыкаешь. Буквально на следующий день уже забываешь о том, что он странный. Джереми, как и в большинстве случаев, оказался прав. Но прозвище все равно прижилось. По крайней мере, я называл его Клюквой.
Мы, в общем-то, ни в какое конкретное место не едем. Марта собиралась устроиться работать в Китае учителем, но ни в одной школе ей не понравилось, и мы катаемся теперь во все стороны, неприкаянные, как ветер в поле.
Я думал, в этом и есть смысл быть неприкаянным, ни от кого не зависеть, не иметь привязок, не считаться ни с чьим мнением, кроме своего.
Поэтому ты такой нелюдимый? В этом смысл жизни, по-твоему? спросил Клюква, подкуривая и щуря глаза от едкого дыма. Ты куришь, кстати?
Не траву. А так да. Джереми протянул мне самокрутку.
Никто из нас не любитель травки. Мопс однажды накурился и три недели пролежал под капельницами. До этого мы особо не увлекались, а с той поры вообще ни-ни.
Ммм Я как-то дунул в Вене на голодный желудок. Хозяин квартиры был жмот в плане еды, но травкой делился охотно. Весь следующий день мне казалось, что я ушел в астрал и никогда не смогу вернуться в свое физическое тело. Потом пробовал еще раз в Индии, было весело, но не для меня.
Я сам не заметил, что разговорился. Воспоминания нахлынули и полились сплошным потоком. Обычно я разговаривал сам с собой, или записывал что-то в блокноте, но никогда не рассказывал людям о своих приключениях или прошлых переживаниях.