Тише, моя девочка, тс-с-с, я рядом, она обняла меня и тихо, почти шепотом сказала: Прости меня, милая, что не уследила, когда эта тварь на тебя засматриваться стала.
Я посмотрела на лежащее в кровавой луже тело. И слезы опять брызнули из глаз.
Тетя Алла, что теперь будет, вы убили его? сквозь рыдания произнесла я.
Убила. А что будет, время покажет, голос у нее был спокойный, словно ничего не случилось, как будто она не мужа, а кабана на охоте застрелила.
Тетя Алла, я боюсь, вас же теперь в тюрьму посадят, в истерике закричала я.
Запомни, моя девочка, убивать это очень плохо, но когда нет выхода, за жизнь надо бороться. Ты мне вот что скажи: ты из-за него стала уходить домой, когда я уезжала, так ведь?
Да, коротко ответила я.
Она вывела меня из комнаты в кухню, укутала пледом, усадила на стул. И набрала номер милиции.
Приезжайте, услышала я. Я убила мужа.
Адвокат тети Аллы уверял, что она отделается условным наказанием, и мы были все спокойны. Но суд постановил тетю Аллу признать виновной в умышленном убийстве, совершенном с особой жестокостью, и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на двенадцать лет в колонии строгого режима. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Озвученный приговор для меня стал ударом, лишив меня чувств прямо там, в здании суда.
После того как арестовали тетю Аллу, дом ее сначала опечатали, а после суда вообще конфисковали. Понятно было всем, почему конфисковали, когда в нем поселился наш начальник полицейского участка, тогда еще милиции. Мне пришлось вернуться в нашу с отцом ветхую двухкомнатную квартиру, в которой уже ничего не осталось в память о маме. Все, что можно было, отец пропил или проиграл в карты. На окнах висели замусоленные занавески, я их не помню, откуда они, при маме висели совсем другие. В те еще хорошие времена, когда наша семья была полноценной и дружной, мама моя по профессии была штукатуром-маляром, а папа старателем, он чаще находился на приисках, и мы с нетерпением ждали его всегда с вахты. Вот в то время мама сама из нашей двухкомнатной квартиры сделала трехкомнатную, чтобы у меня был свой уголок, разделив большую спальню на две, та половина комнаты, которая побольше, осталась для родителей. В мою половину вмещалась только кровать, стол и небольшой навесной двустворный шкаф, служивший мне шифоньером. Но это был уютный и мой личный угол. Сейчас там стояла чужая ободранная кровать с грязным и драным матрасом, шкафа и стола не было.
Пустая запущенная квартира напоминала помойку, даже вонь такая же, как там. Отца не было, я стояла посреди зала и не знала, что делать. Мне хотелось кричать, биться головой о стену, умереть, в конце концов, от этой безысходности. Забежала в кухню и посмотрела на ту трубу, с которой сняли мою мать.
Не смей! услышала я чей-то строгий голос.
Это была наша соседка по площадке, Алевтина Ивановна. Заведующая детским садом, в который ходила и я, когда была маленькой.
Увидев ее, я почему-то расплакалась.
Ты, Асенька, должна быть сильнее, чем твоя мама, знаешь, дорогая, из всех ситуаций можно найти выход.
Нет, это не правда, сквозь слезы произнесла я ей в ответ.
Я понимаю, девочка, тебе очень трудно, но тебе надо стараться, первое это доучиться в школе, осталось-то всего ничего, а иначе шансы на нормальную жизнь уменьшатся. А так можешь поступить хотя бы в училище или техникум, а лучше в институт в Магадане и профессию получить. Когда студенты поступают в эти образовательные учреждения, то получают общежитие. У тебя есть шанс в жизни, а ты на трубу поглядываешь. Чем смогу, я помогу тебе. Конечно, идеально было бы тебя к себе забрать, да квартира у меня однокомнатная, а нас там сама знаешь сколько, почти на головах друг у друга спим. Поэтому не могу тебя к себе забрать, извини.
Я знаю, но все равно спасибо за то, что не побрезговали и зашли сюда.
А давай уберемся в твоем доме, а потом подумаем, как с твоим отцом быть, когда заявится. Видно, крепко он загулял, мы его больше недели уже не видели.
Квартиру мы с ней привели в порядок, теперь хоть и ветхая, но не помойка. Сын Алевтины Ивановны, Денис, починил кран в кухне и в ванной. Почистил и отремонтировал старую газовую колонку, теперь в моем доме появилась и теплая вода. Грела колонка плохо, но все же грела.
Алевтина Ивановна сыграла в моей жизни важную роль, во-первых, она помогала мне с уроками, а вернее, заставляла учить все, что мы проходили за этот год. И я подтянула свои оценки в школе. Во-вторых, за что ей огромное спасибо, она научила меня всему, что должна уметь женщина, которая живет одна. Научила печь вкусные пироги, я даже превзошла свою учительницу в этом, так она мне говорила. Наверняка просто подбадривала, чтобы я не падала духом. А еще она пристроила меня в детский сад уборщицей по отцовским документам, которые мы нашли в куче мусора при уборке квартиры, сказав тогда:
Нарушаю, конечно, закон, но другого выхода нет, а так у тебя будет зарплата, придется пойти ради хорошей девочки на маленькие нарушения, до выхода на пенсию мне осталось совсем мало, а ты как раз за это время успеешь закончить школу, ну а там если поступишь куда-нибудь, то начнешь получать стипендию.
Я из кожи вон лезла, но старалась ее не подводить, чтобы она ни разу не пожалела о том, что когда-то вошла в нашу квартиру.
Прошло два месяца, а отца до сих пор не было. Если честно, я стала переживать: где он, что с ним? Раньше хоть изредка видела его, когда пробегал мимо в поисках опохмелиться, а теперь ни его, ни его закадычного дружка Юрки Ляхова не было видно нигде. Однажды вечером мы пили чай после работы с Алевтиной Ивановной, и разговор зашел об отце, она тоже удивилась, что так долго он не появляется. Такого длинного загула у него еще ни разу не случалось. Но успокоила меня и сказала, что есть у нее один знакомый милиционер, вот у него она попробует узнать, как можно разыскать отца. При этом мы обе понимали, что с его появлением жизнь моя опять пойдет кувырком. Но он был моим отцом, единственным родным человеком, и душа моя за него болела. Ведь в детстве он был для меня самым настоящим отцом спокойным, веселым, нежным и заботливым. Очень добрый папа, к которому я бежала за защитой, поддержкой, радостью. Тот папа, который в детстве научил меня играть в шахматы, научил уверенно маневрировать на лыжах, коньках и велосипеде. Он был высоким, стройным, красивым, ухоженным, приятно пахнущим одеколоном и всегда гладко выбритым. Тогда он не пил, не курил, был идеальным мужем и отцом. Во всяком случае, я так считала.
Через два дня Алевтина Ивановна сообщила мне весть, от которой я шлепнулась на пятую точку.
Оказывается, мой отец в тюрьме. Они с дружком Юркой в Магадане грабанули какой-то киоск. И пырнули ножом сторожа. Через пару часов их нашли. И дали пять лет. Отбывать срок оставили в Магадане.
Вот так в одну суровую зиму два родных мне человека оказались за решеткой.
Подруг у меня не было, в школе после того, как умерла моя мама, со мной, как с прокаженной, перестали общаться все мои одноклассники. Никто не разговаривал и в поселке, считали, западло дружить с дочерью самоубийцы. Пару раз со мной пообщались две девочки из параллельного класса, и то потом просили:
Аська, только никому не говори, что мы с тобой разговаривали.
Подумав, я решила: лучше быть одной, чем иметь таких подруг, с тех пор всегда держалась особняком. И как одинокая ворона, из класса в класс переходила на автомате, старалась для начала погрузиться в учебу, но интереса к наукам у меня не было. Меня так отвергло школьное общество, что никто не замечал, есть я в школе или нет. На выпускном вечере меня тоже не было. Аттестат о среднем образовании забрала неделю спустя, наша завуч Анна Леонидовна молча вручила мне его в руки, и я покинула двор школы тоже в полном молчании.
После школы я попробовала поступать в институт, при подаче документов меня сразу же предупредили, что для иногородних студентов общежития нет. Вернее, было, но за это надо было дать взятку. Денег таких у меня не было, и я пошла подавать документы сначала в техникум, потом в училище. Везде мне дали от ворот поворот, также сказав, что в общежитии мест уже нет, при этом на листочке писали цифры, сколько нужно было положить в конверт, чтобы место появилось. Снимать квартиру тоже оказалось для меня нереально, за нее надо было платить, причем квартиры были дорогие. Найти работу в городе без прописки было невозможно, ко всему этому я была несовершеннолетней. Работы у нас в крае действительно очень мало. Стабильно функционирующих промышленных предприятий не так много. Некоторые из них в связи с экономическим кризисом вынуждены были пойти на популярные меры по сокращению численности работников.